Реферат: Психология чувства в трагедии Г. Клейста "Пентесилея"

Любовь как пожар вспыхивает в сердце царицы амазонок, страсть перерастает в нежные чувства. Но Пентесилею от ее возлюбленного отделяет не только враждебное войско греков, но целая культура, система законов и порядков ее народа, которые она, будучи в здравом рассудке нарушить, не может. Чтобы преодолеть эту пропасть, ей нужно будет переступить через саму себя. После поражения в схватке с Ахиллом, едва не лишившись жизни, она произносит жестокие пугающие слова:

Собак спустите на него! В слонов,

Чтоб натравить их, факелы метайте!

Пусть, скошенный серпами колесниц,

Он будет их колесами размолот! (с.326)

Но слова эти произнесены «слабым голосом», как бы в бреду, и вызваны вовсе не яростью униженной воинской чести, а горечью бессильной обиды оскорбленной женщины:

Зачем он раздробил мне грудь, Протоя?

Ведь это все равно, что мне самой

Втоптать во прах ту лиру, из которой

Исторг мое же имя ветер ночи. (с.326)

В этом состоянии героиня признается себе и другим в любви к Ахиллу. Она принимает зародившиеся, новые для нее чувства как должное и больше не пытается бороться с ними. Теперь вся трагичность ее положения становится для нее ясной. Пентесилея не по закону, не пока еще по собственным убеждениям не может быть вместе с любимым, не победив его в сражении. Но не может она и объяснить ему свои намерения («Моя ль вина, что я его любви должна искать оружием в сраженье?» (с.327)). Поражение от Ахилла она воспринимает, как выражение его ненависти и презрения к ней, и одна эта мысль истощает все силы героини, она не хочет жить («Уж лучше прахом быть, чем нелюбимой» (с.330)). Она изливает душу Протое, в надежде, что та поймет ее, но получает вместо понимания жалость; реакция окружающих вполне понятна («Она в бреду!», «В беспамятство ее паденье ввергло» (с.327)). Не видя выхода из ситуации, Пентесилея впадает в отчаяние, окончательно лишаясь воли, и под давлением окружающих, с «вынужденной решимостью» соглашается вести войско в Фемискиру.

Но вдруг царица амазонок замечает венки в руках у девушек и неожиданно вспыхивает. Праздник роз всплывает в ее воображении, вновь напоминая о том, что ей не дано воссоединиться с любимым. Это вызывает гнев, а гнев придает ей сил и решимости, но еще больше затмевает и без того утомленный разум. Во вспышке ярости Пентесилея «разрубает венки мечом» и проклинает своих соратниц. Именно в этот момент к ней приходит безумная идея: «Иду взгромоздить на Оссу» и завладеть богом солнца Гелиосом, которого она отождествляет с любимым. Она хочет погибнуть, исполнив перед этим свою мечту, но лишается сил.

И все же судьба дарит Пентесилеи несколько минут, которые она проводит с любимым. Пентесилея открывает всю полноту своих чувств к Ахиллу и чувствует себя в этот момент по-настоящему счастливой, и этого ей достаточно, чтобы принять самое героическое решение – «отречься от «героичности», поставить естественное чувство выше неестественного, «неженственного» закона амазонок».[12] Но судьба готовит для нее горькую участь. Верховная жрица обрушивает на нее упреки и оскорбления, обвиняя ее в нарушении священных порядков, в том, что ради ее спасения даром пролита кровь, что она, стремясь исполнить личные желания, рисковала всей войной и честью своего народа:

Ты не только выбрала себе

Врага в бою сама, презрев обычай;

Не только в пыли поверглась перед ним, <…>

Но и клянешь народ свой верный, снявший

С тебя оковы… (с.380)

Обвинение в эгоизме особенно болезненно ранит героиню. После речи верховной жрицы следует пауза, в которой ее слова наливаются свинцовой тяжестью и давят на Пентесилею. Следующую свою фразу она произносит «шатаясь».

Но еще более страшный удар она получает, когда герольд приносит ей вызов от Ахилла. Ведь теперь потрясенная, почти отказавшаяся от своего статуса царицы амазонок, Пентесилея встречает эти слова не как воительница, а как влюбленная женщина, поэтому поначалу она даже не верит словам посланца, дважды повторяя один и тот же вопрос («Пелид зовет меня на поединок?» (с. 383)) и затем в недоумении обращается к Протое:

Протоя, значит, бой мне предлагает

Тот, кто узнал, что я его слабей <…>

Тот, для кого мои признания были

Лишь музыкою – сладкой, но пустой? (с.383)

Когда она все же осознает смысл сказанного, мир переворачивается в ее сознании: Ахилл, с такой покорностью и нежностью говоривший с ней только что, теперь вызывает ее на поединок. Несчастная девушка не понимает, что это всего лишь уловка, хитрость, на которую был вынужден пойти ее любимый ради общего счастья. Героиня воспринимает его поведение, как предательство, во всем виня его, а не обстоятельства, в которые оба были поставлены из-за ее статуса амазонки. Именно в этот момент Пентесилея окончательно теряет уже пошатнувшийся рассудок, за чем и следуют бурные взрывы неконтролируемой жестокости, все последующие реплики она произносит «дрожа от бешенства», «с явными признаками безумия», обращаясь при этом к собакам, как к собственным воинам. Убийство Ахилла, о котором мы узнаем со слов одной из амазонок, свидетельствует о крайнем безумии царицы. О ее зверстве мы узнаем из рассказа одной из амазонок, и даже это заставляет зрителя содрогнуться.

Жестокость Пентесилеи по отношению к возлюбленному, вызвавшую столь бурную и негативную реакцию в обществе, некоторые критики пытались объяснить посредством понятия комплекса «любви-ненависти», введенного в психологию Фрейдом. По мнению А. Карельского применение этого комплекса к героине трагедии было бы возможно, если бы «обе стороны этого комплекса коренились в самом чувстве, в самой душе Пентесилеи. Однако жестокая двойственность поведения клейстовской героини на самом деле продиктована ей внешней силой – а именно законом государства амазонок, повелевающим добывать себе мужа непременно с бою. И эта сила глубоко чужеродна ее душе! Клейст настойчиво подчеркивает и беззаветную любовь Пентесилеи к Ахиллу, и ее медленно вызревающую готовность отречься ради этой любви от святыни закона»[13] .

Самый трагичный эпизод трагедии, несомненно, представлен в последнем явлении, когда на сцене появляется Пентесилея, только что убившая Ахилла. Царица долго безмолвствует, но о ее поведении мы можем узнать и реплик других амазонок. Она приказывает положить труп возлюбленного у ног верховной жрицы, та, с отвращением смотря на нее, возмущается и протестует, но Пентесилея смотрит на нее «пристально и твердо»: эта жертва принесена, прежде всего, ей, верховной жрице, как главной блюстительнице закона амазонок. Пентесилея начинает чистить стрелы, которыми убила Ахилла, словно гордится своим поступком, но затем «содрогается от ужаса и роняет лук», как когда-то основательница амазонского государства Танаиса. Эта пантомима, как напоминание о долге и обязанностях, приводит верховную жрицу в чувства, и она вместо проклятий одаривает Пентесилею почтением и похвалой, но ничто не может поколебать молчания царицы. И вот, наконец, вновь придя в себя, героиня открывает страшную истину: она своими «малютками руками», «ртом, созревшим для любви» растерзала прекрасного Ахилла. Теперь она действительно «созрела для смерти» и твердо объявляет о своем решении:

Я отрекаюсь от закона женщин

И за Пелидом юным ухожу. (с.416)