Реферат: Пушкин о полупросвещении и модернизация образования
Корольков А. А.
Со времен Петра I и Екатерины II наше отечественное просвещение взывало к обновлению и добивалось обновления, иногда в виде частичных преобразований, иногда в виде радикальных реформ.
Вхождение в век XXI отмечено почти паническими призывами модернизировать образование в России, войти в Болонский процесс, унифицировать с Европой все ступени образовательного пути.
Профессор С.К. Комков ("Независимая газета", 10.09.2004) рассказал о поучительном простодушии владыки Германа, который после доклада бывшего министра образования спросил: "Про какую морду все время говорил министр?" Ухо иерарха православной церкви воспринимало слово "модернизация" как "мордонизация", а, скорее всего, очень точно трансформировало чуждое русской культуре слово в тот смысл, который в значительной степени и несет нашему образованию то, что именует модернизацией.
В конце ХХ столетия писатель А.И. Солженицын написал об "образованщине" как суррогате образованности, термин отчасти вошел в оборот, в его звучании есть презрительная терпкость, сродни словам "вульгарщина", "похабщина".
Между тем, по-видимому, подхватившим шершавое слово "образованщина" читателям, неизвестно, что Солженицын – вовсе не первооткрыватель явления суррогатной образованности, что у него был великий предшественник, воистину узревший то, чего еще никто не усмотрел. Речь идет, конечно же, о неисчерпаемом для нас Александре Сергеевиче Пушкине.
Менее чем за год до гибели, Пушкин написал для "Современника" статью "Александр Радищев". Оценки свободолюбца, критика самодержавной России, прочно обосновавшиеся в учебниках русской литературы и философии советского периода, совсем не совпадают и, более того, противостоят суждениям Пушкина; не удивительно, что статью Пушкина не переиздавали в обычных двух, трехтомниках, а если и вынуждены были публиковать в академических изданиях, то никогда не обсуждали мысли этой статьи, как обходят, например, до сей поры многие, неудобные для либерализма, мысли "Дневника писателя" Достоевского.
В нынешних поколениях по-разному оцениваются политические, философские взгляды Радищева и его литературные способности, но все же Радищев воспринимается всеми как один из просвещеннейших мужей своего времени. Ошеломляюще звучит пушкинский приговор: "Он есть истинный представитель полупросвещения…. Радищев думал подражать Вольтеру, потому что он вечно кому-нибудь да подражал. Путешествие в Москву…очень посредственное произведение, не говоря даже о варварском слоге.… Самое пространное из его сочинений есть философическое Рассуждение "О Человеке, о его смертности и бессмертии". Умствования оного пошлы и не оживлены слогом"1 .
Пушкин психологически тонко подметил появление молодежи, готовой отвергать все традиционное, отеческое, родное "по тому же самому чувству, которое заставило его (Радищева А.К.) бранить Ломоносова: из отвращения от общепринятых мнений", ибо "соблазнительны для развивающихся умов мысли и правила новые, отвергаемые законом и преданиями"2 . Такое увлечение новизной только от того, что эта новизна находит адептов и поклонников в каждом поколении, прежде всего людей неукорененных в культуре, неглубоких, верхоглядов. Пушкин уловил (это прочитывается более, чем современно в отношении нынешних западников и бездумных нигилистов), что как только исчезает из возносимого запретного учения "прелесть таинственности", "другие мысли столь же детские, другие мечты, столь же несбыточные" приходят им на смену "и легкомысленный поклонник молвы видит в них опять и цель человечества, и разрешение вечной загадки, не воображая, что в свою очередь они заменяются другими".3
Если бы такие мысли нашего гения, нашего Пушкина, были бы прочитаны, продуманы, прочувствованы предыдущими и нынешними молодыми людьми, горячими на отвержение наработанного предками, – презрением были бы окружены глашатаи революций, от политических до сексуальных.
Всем правителям России, экономящим на образовании, культуре, следовало бы иметь перед глазами в собственном кабинете предостережение А.С. Пушкина: "Одно просвещение в состоянии удержать новые безумства, новые общественные бедствия".4
Пушкин умел быть абсолютно точным и в образах, и в определениях, требующих, казалось бы, особого, научного склада ума, особой выучки, непохожих на писательские. Пусть попытается кто-нибудь из ученых сказать лучше Пушкина о полупросвещенности. Даже осмыслить и внятно прокомментировать формулу полупрсвещенности, данную Пушкиным, – особая философская задача, которая могла бы при вдумчивом отношении, стать задачей для диссертационного или монографического исследования. Каждая, отделенная точкой с запятой фраза в пушкинском определении полупросвещения, должна в таком исследовании стать заглавием раздела. Всмотритесь, вникните в это определение:
Полупросвещение – это "невежественное презрение ко всему прошедшему; слабоумное изумление перед своим веком; слепое пристрастие к новизне; частные поверхностные сведения, наобум приноровленные ко всему".5
В нынешних клише авторефератов диссертаций, да и в самих диссертациях, необходимо прописать актуальность темы исследования. Нет ничего более актуального, чем показать, что модернизация образования – это ярчайший феномен полупросвещения. В модернизации есть все, что являет собой полупросвещенность – и презрение ко всему прошедшему; и изумление перед своим веком, с его инновациями, информационными революциями; и слепое пристрастие к новизне; и неспособность постигнуть целостность преемственного становления культуры, цепляние за частное и частичное в культуре, провозглашаемое общечеловеческим.
"Так вы против обновления образовательного процесса, против прогресса?!" – снисходительно, или презрительно воскликнет апологет модернизации.
Я – за ту модернизацию образования, которая нетождественна модернизму, как нетождественна модернизму в литературе, в искусстве новизна творчества подлинных писателей, художников, не перечеркивающих традицию национального преемства, а возвышающих ее, открывающих ее непостигнутые дотоле горизонты.
Модернизировать образование можно в той мере, в какой можно модернизировать культуру. Не будем забывать, какие плоды принес искусству, литературе, культуре модернизм. Были на этом пути талантливые находки, но все же модернизм – это искривление могучего древа культуры, ибо подлинность в культуре не перестает возрастать как обновление традиций. Модернизация, в отличие от модернизма, не может отворачиваться от классики, от культуры как культа духовных ценностей, культа традиций. Быстрее и красивее мы будем шагать в образовании, если избавимся от хромоты, от припадания на одну ногу – модернизации как модернизма. В нынешних университетах постдипломного образования, институтах повышения квалификации учителей такое прихрамывание очевидно: изучают менеджмент, деловые игры, маркетинг, но не озабочены невежеством в собственной национальной культуре, в культуре духовной, нравственной.
Модернизация, как новизна – это один необходимый полюс развития образования, другой полюс, не менее необходимый, – это внутренняя логика исторического становления национальной школы, национальной культуры, национальной личности, это полюс традиций, требующих непременного освоения каждым поколением.
В конце 2004 года в Петербурге праздновался юбилей, превосходящий возраст города на более, чем два столетия – пять веков, а точнее 525 лет, певческой традиции Санкт-Петербургской капеллы: от хора государевых певчих дьяков до певческой капеллы им. М.И. Глинки. Понятно, что адрес государевых певчих менялся вместе с изменением столицы России.
Певческую традицию надо бы отмечать всей России, ибо Россия всегда пела, православная Церковь хранит традиции духовного пения, была и традиция народных песен, всякий праздник, всякое событие в жизни, человека, семьи, государства органично соединялось с песенным творчеством. Зададимся вопросом: о какой модернизации в сфере певческого образования (не консерваторского – там пусть судят профессора консерваторий, а школьного образования, если школа не снимает с себя обязанности музыкально-певческого обучения и воспитания) следует нынче беспокоиться? По-видимому, не о подготовке к музыкальным шоу – этот процесс идет успешно и без усилий учителей. Подлинное обновление (если угодно, модернизация) певческого образования нынче предполагает не еще большее приобщение к афро-американским ритмам, не наращивание сценической разнузданности (в этом наши школьники преуспели и их пение соответствует мировым стандартам, созданным шоу-бизнесом), подлинное обновление в этом образовании должно пробудить усыпленную традицию русского пения, кое-что необходимо даже реанимировать. Если образование – это вхождение в культуру, то певческая культура – важнейший компонент русской культуры.
В фигурном катании, в изобразительном искусстве, в музыке используется понятие "школа"; школа должна быть во всем – и в математике, и в медицине, и в технических науках, и в ремеслах. Если утрачивается школа как выпестованные в череде поколений мастерство, методики, сам дух творчества, то или данная область заваливается, деградирует, или по крупицам восстанавливается, возрождается – и это тоже обновление, тоже модернизация, коль уж кто-то заворожен последним словом и не может не обозначить им все, что несет в себе дух творчества.
Унификация образования возможна и необходима там, где возможен равный базовый профессионализм, но унификация образования невозможна и противопоказана там, где имеется уникальность школ, научных направлений, где речь идет о подготовке в сферах национальной культуры.
Конечно, замечательно, что европейские страны и США, наконец, начинают признавать не только качество специалистов, выпускников Новосибирского, Петербургского или Московского университетов, но и их дипломы о высшем образовании. Не забудем, однако, что новосибирские физики, математики, программисты ценятся за рубежами России не потому, что они получили стандартное европейское образование, а потому что они превосходят европейские стандарты. Ценность образования определяется не только, и даже не столько стандартами, сколько способностью выпускников преодолевать стандарты, иначе говоря, способностью творчества. Научные школы неповторимы, за пределами стандартов образования, если взять только биологию, были школы Н.И. Вавилова, И.П. Павлова, А.Н. Северцова, И.И. Шмальгаузена, С.С. Четверикова, К.М. Завадского, только такие, и подобные им школы, позволяли и позволяют говорить о качестве образования в стране. "Он – ученик академика Алферова", или "он имеет университетский диплом европейского образца" – эти рекомендации никогда не могут быть уравнены.
Вхождение в европейское сообщество университетов, как и вхождение во все сферы культуры, предполагает одно непреложное условие: входящий должен обладать индивидуальностью, то есть неповторимостью, уникальностью и чем богаче эта индивидуальность, тем богаче будет и сообщество.
Такая неповторимость еще более чем в естественных и точных науках, сказывается в образовании гуманитарном. Как можно подвести под общий знаменатель знания китайской культуры (истории, искусства, языка, философии, религии) в университетском образовании различных стран? Без экспертиз можно констатировать, что только в Китае достигается аутентичное постижение китайской культуры. Сколько бы ни было в Европе факультетов славистики и русистики, подлинное вхождение в русскую культуру совершается в русских университетах.
Опьянение от возможностей модернизации захватило реформаторов образования до такой степени, что уже объявляется излишней фигура профессора в студенческой аудитории. Оказывается, лекция становится отныне архаичной формой обучения. И уже всерьез обсуждается один из путей модернизации образования – максимализация самостоятельной работы студентов при минимуме аудиторных занятий, особенно лекций. И это говорится в стране, где хорошо известна, десятилетиями проверена эта модернизированная форма обучения, при которой студент два раза в год встречается с профессорами. Называется это обучение заочным, и не на пустом месте выросло присловье: "Заочное образование, как заочное питание".
Разумеется, модернизация образования – это чуткое отношение к техническим, информационным достижениям века. Даже в монастырском уединении монахи не чуждаются модернизации, используя и компьютеры, и интернет, и видеотехнику, и мобильную телефонную связь. Весь вопрос в том – как и для чего, используются эти новшества, и что чему подчинено. Как в жизни человека чаша весов может склоняться либо в сторону доминирования телесного над духовным, либо духовного над телесным, так и в образовании складывается иерархичность целей, задач, устремлений и эта иерархичность подобна соотношению души и тела в жизни человека.
Как известно, еще Кант задумался над несовпадением культуры и цивилизации, а философы XIX – XX столетий, как русские, так и западноевропейские (К.Н. Леонтьев, Ф.М. Достоевский, О. Шпенглер, Н.С. Трубецкой и др.) с тревогой обнаружили острые противоречия между культурой и цивилизацией, часть которых ныне становится очевидной даже для обыденного сознания. Можно быть вполне цивилизованным человеком, но не иметь и проблесков культуры. Можно быть обвешанным цивилизационными суперновинками (от мобильника до автомобиля, от видеоаппаратуры до головокружительных бытовых приборов), но не нести в душе ничего из того, что просветляло человека, делало его культурным. Это противоречие проявляется как в жизни каждого человека, так и в жизни народов, поколений и одна из сторон противоречия способна брать верх над другой.
В сущности, слово "модернизировать", при точном переводе, означает осовременивать, делать современным, а осовременивание вовсе не означает отвержение традиции. Беды в искусстве, и в литературе начинались тогда, когда модернизация превращалась в сбрасывание с парохода современности Пушкина, когда растаптывались культурные, в том числе национальные святыни, когда начиналось оригинальничанье под лозунгами индивидуального самовыражения. Модернизация не случайно с необходимостью и успехом протекала в производственной, технической сфере и обретала сомнительные формы в культуре. Поскольку образование – это не только вхождение в культуру, но и приобщение к предметно-практической деятельности, постольку модернизация не только противопоказана образованию, но необходима особенно в периоды радикальных преобразований науки, техники и информационных средств. В тоже время, поскольку образование все-таки формирует личность в культуре и, прежде всего, в родной национальной культуре, постольку образование обязано знать о ловушках однобокой модернизации, приводящих к модернизму.
Список литературы
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--