Реферат: Развитие и функции речи

Отличие “речи” животных от речи человека.

Особенности взаимоотношений животных друг с другом опре­деляют собой и особенности их «речи». Как известно, общение животных выражается нередко в том, что одно животное воз­действует на других с помощью звуков голоса. Это и дало осно­вание говорить о речи животных. Указывают, например, на сиг­налы, подаваемые сторожевыми птицами другим птицам стаи.

Похож ли этот процесс на ре­чевое общение человека? Некоторое внешнее сходство между ними, несомненно, существует. Внутренне же эти процессы в кор­не различны. Человек выражает в своей речи некоторое объек­тивное содержание и отвечает на обращенную к нему речь не просто как на звук, устойчиво связанный с определенным явле­нием, но именно на отраженную в речи реальность. Совсем дру­гое в случае голосового общения животных.

Если поймать цыпленка и насильно удержи­вать его, то он начинает биться и пищать; его писк привлека­ет к себе наседку, которая устремляется по направлению к это­му звуку и отвечает на него своеобразным квохтанием. Такое голосовое поведение цыпленка и курицы внешне похоже на ре­чевое общение. Однако на самом деле этот процесс имеет со­вершенно другую природу. Крик цыпленка является врожден­ной, инстинктивной (безусловно-рефлекторной) реакцией, принад­лежащей к числу так называемых выразительных движений, которые не указывают и не означают никакого определенного предмета, действия или явления. Они связаны только с извест­ным состоянием животного, вызываемым воздействием внешних или внутренних раздражителей. В свою очередь и поведение ку­рицы является простым инстинктивным ответом на крик цыпленка, который действует на нее как таковой — как раздражи­тель, вызывающий определенную инстинктивную реакцию, а не как означающий что-то, т. е. отражающий то или иное явление объективной действительности.

Исследователи провели такой эксперимент: привязанного цып­ленка, который продолжает пищать, закрыли толстым стек­лянным колпаком, заглушающим звуки. Наседка, отчетливо видя цыпленка, но уже не слыша более его криков, перестает обнаруживать по отношению к нему какую бы то ни было активность; сам по себе вид бьющегося цыпленка оставляет ее безучастной.

Таким образом, курица реагирует не на то, что объективно значит крик цыпленка, в данном случае на опас­ность, угрожающую цыпленку, а реагирует на звук крика.

Принципиально таким же по своему характеру остается и го­лосовое поведение у многих животных.

Пчелы в своих ульях исполняют особые танцы, благодаря которым, как выяснили этологи, они сообщают другим пчелам о направлении и расстоянии до источника нектара. У некоторых стадных обезьян существует более 20 сигналов с вполне определенным значе­нием. Когда опасность грозит с воздуха, эти обезьяны издают одни крики, а когда с земли-другие. Каждый из этих сигналов имеет значение для выживания группы.

У птиц, живущих стаями, суще­ствуют специфические крики, предупреждающие стаю об опасно­сти. Эти крики воспроизводятся птицей всякий раз, когда она чем-нибудь напугана. При этом, однако, совершенно безраз­лично, что именно воздействует в данном случае на птицу: один и тот же крик сигнализирует и о появлении человека, и о появле­нии хищного животного, и просто о каком-нибудь необычном шуме.

Эти сигналы всегда связаны с той или иной сиюминутной ситуацией. Ни одно животное, кроме чело­века, не способно передавать информацию, не относящуюся к данному моменту. Только человеческие существа могут при помощи слов возвращаться в прошлое, делая доступным познание давних событий, а также сообщать заранее о некоторых событиях или действиях, пред­стоящих в будущем, или необходимых шагах для их осуществления.

Человеческая речь отличается от средств общения других животных тем, что она позволяет передать представление также и о том, чего в наличной ситуации нет. Поэтому с помощью речи можно рассказывать не только о текущих, но и о прошлых или будущих событиях, даже если они не имеют ничего общего с собственным опытом говорящего.

Однако главное, что ставит человеческую речь выше всех прочих средств общения, - это способность ребенка уже в очень раннем возрасте понимать и конструировать из нескольких десятков звуков родного языка неограниченное количество речевых сигналов, которые в боль­шинстве случаев ребенок ранее не произносил и не слышал и которые будут иметь для него и для окружающих определенное значение.

Преимущество человека перед другими животными состоит так же в его чрезвычайно высокой способности к мышлению. Однако эта способность, так же как и лежащие в ее основе восприятие и память были бы значительно слабее, если бы у человека одновременно с этими процессами не выработалось орудие, служащее их продолжением и дополнением, - речь.

Таким образом, почти у всех животных имеются способы передачи информации, с помощью которых каждая особь может сообщать об опасности, привлекать потенциального брачного партнера или запрещать проникновение на свою территорию. Но все эти крики связаны с теми или иными яв­лениями действительности не по их объективно сходным при­знакам, а лишь по сходству инстинктивного отношения к ним животного. Они относятся не к самим предметам действитель­ности, а связаны с теми субъективными состояниями животно­го, которые возникают в связи с этими предметами.

И только для человеческого существа речь - это действи­тельно важное средство, к которому он прибегает, и когда ему нужно разумно аргументировать свое отношение к разным жизненным про­блемам, и для того что бы передавать информацию, размышлять над жизненными явле­ниями и внутренними состояниями или просто получать удовольствие от разговора.

Вторая сигнальная система.

Поведение животных и человека настолько сильно отличается, что у человека должны существовать дополнитель­ные нейрофизиологические механизмы, которые и определяют особенности его поведения.

Для различения высшей нервной деятельности животных и человека И.П. Павлов ввел понятия первой и второй сигнальных систем, выражающих различные способы психического отраже­ния действительности.

Единственная сигнальная система у животных и первая у чело­века обеспечивают отражение действительности в виде непосред­ственных чувственных образов. “Это то, что мы имеем в себе как впечатление, ощущение и представление от окружающей внеш­ней среды, как общеприродной, так и нашей социальной, исклю­чая слово, слышимое и видимое”. – говорил И.П. Павлов.

Специфические особенности высшей нервной деятельности человека представлены второй сигнальной системой. Она воз­никла в результате развития речи как средства общения между людьми в процессе труда. «Слово сделало нас людьми», — писал И.П. Павлов. Развитие речи привело к появлению языка как новой системы отображения мира. Вторая сигнальная система представ­ляет новый принцип сигнализации. Она сделала возможным от­влечение и обобщение огромного количества сигналов первой сиг­нальной системы. Вторая сигнальная система оперирует знаковыми образованиями («сигналами сигналов») и отражает действитель­ность в обобщенном и символьном виде. Центральное место во второй сигнальной системе занимает речевая деятельность, или речемыслительные процессы.

Слово, хотя и является реальным физическим раздражителем (слуховым, зрительным, кинестетическим), принципиально отличается от них тем, что в нем отражаются не конкретные, а наиболее существен­ные свойства предметов и явлений. Поэтому оно и обеспечивает возможность обобщенного и отвлеченного отражения действитель­ности.

Вторая сигнальная система охватывает все виды символизации. Она использует не только речевые знаки, но и самые различные средства, включая музыкальные звуки, рисунки, математические символы, художественные образы, а также производные от речи и тесно с ней связанные реакции человека, например мимико-жестикуляционные и эмоциональные голосовые реакции, обобщен­ные образы, возникающие на основе абстрактных понятий, и т.п.

Взаимодействие первой и второй сигнальных систем.

Взаимодействие двух сигнальных систем выражается в явле­нии элективной (избирательной) иррадиации нервных процессов между двумя системами. Оно обусловлено наличием связей между струк­турами, воспринимающими стимулы и обозначающими их слова­ми. Элективная иррадиация процесса возбуждения из первой сигнальной системы во вторую впервые была получена О.П. Капуст­ник в лаборатории И.П. Павлова в 1927 г. У детей при пищевом подкреплении вырабатывали условный двигательный рефлекс на звонок. Затем условный раздражитель заменяли словами. Оказа­лось, что произнесение слов «звонок», «звонит», а также показ карточки со словом «звонок» вызывали у ребенка условную дви­гательную реакцию, выработанную на реальный звонок. Электив­ная иррадиация возбуждения была отмечена и после выработки условного сосудистого рефлекса на оборонительном подкрепле­нии. Замена звонка — условного раздражителя — на фразу «даю звонок» вызывала такую же сосудистую оборонительную реакцию (сужение сосудов руки и головы), как и сам звонок. Замена на другие слова была неэффективной.

Между двумя сигнальными системами существует также ирра­диация торможения. Выработка дифференцировки к первосигнальному стимулу может быть воспроизведена и при замене дифференцировочного раздражителя его словесным обозначением.

Связь двух сигнальных систем, которую можно обозначить как «словесный раздражитель — непосредственная реакция», имеет самое широкое распространение. Все случаи управления поведе­нием, движением с помощью слова относятся к этому типу связи. Речевая регуляция осуществляется не только с помощью внеш­ней, но и через внутреннюю речь. Другая важная форма взаимоот­ношений двух сигнальных систем может быть обозначена как «не­посредственный раздражитель — словесная реакция», она состав­ляет основу функции называния.

Слово становится «сигналом сигналов» не сразу. У ребенка рань­ше всего формируются условные пищевые рефлексы на вкусовые и запаховые раздражители, затем на вестибулярные (покачивание) и позже на звуковые и зрительные. Условные рефлексы на словес­ные раздражители появляются лишь во второй половине первого года жизни. Общаясь с ребенком, взрослые обычно произносят слова, сочетая их с другими непосредственными раздражителями. В результате слово становится одним из компонентов комплекса. Например, на слова «Где мама?» ребенок поворачивает голову в сторону матери только в комплексе с другими раздражениями: кинестетическими (от положения тела), зрительными (привычная обстановка, лицо человека, задающего вопрос), звуковыми (го­лос, интонация). Стоит изменить один из компонентов комплек­са, и реакция на слово исчезает. Лишь постепенно слово начинает приобретать ведущее значение, вытесняя другие компоненты ком­плекса. Сначала выпадает кинестетический компонент, затем те­ряют свое значение зрительные и звуковые раздражители. И уже само слово вызывает реакцию.

Показ предмета и его называние постепенно приводят к фор­мированию их ассоциации, затем слово начинает заменять обо­значаемый им предмет. Это происходит к концу первого года жиз­ни и началу второго. Однако слово сначала замещает лишь конк­ретный предмет, например данную куклу, а не куклу вообще. На этом этапе развития слово выступает как интегратор первого порядка.

Превращение слова в интегратор второго порядка, или в «сиг­нал сигналов», происходит в конце второго года жизни. Для этого необходимо, чтобы на него был выработан пучок связей (не менее 15 ассоциаций). Ребенок должен научиться оперировать различны­ми предметами, обозначаемыми одним словом. Если число выра­ботанных связей меньше, то слово остается символом, который замещает лишь конкретный предмет.

Между третьим и четвертым годами жизни формируются по­нятия — интеграторы третьего порядка. Ребенок уже понимает такие слова, как «игрушка», «цветы», «животные». К пятому году жизни понятия усложняются. Так, ребенок пользуется словом «вещь», относя его к игрушкам, посуде, мебели и т.д.