Реферат: Развитие института юридического лица в России
Отмена запретов на частнопредпринимательскую деятельность вызвала бурный рост деловой активности, что, в свою очередь, требовало возрождения недостаточно ещё забытых форм участия в гражданском обороте.
ГК РСФСР, введённый в действие с 1 января 1923 года, содержал нормы, регламентирующие правовое положение субъектов гражданского оборота. Впоследствии эти нормы получили своё развитие в целом ряде иных нормативных актов[34] .
Вновь появились акционерные общества, полные товарищества и товарищества с ограниченной ответственностью. Так, первый устав советского акционерного общества “Кожсырьё” был зарегистрирован 1 февраля 1922 года, а к 1927 г. в стране насчитывалось уже 94 акционерных организации[35] .
Необходимо отметить, что правовое регулирование деятельности юридических лиц было весьма скудным. В этой связи резко возрастало значение уставов. Высказывались даже предложения (например С.Н. Ландкофом) рассматривать устав юридического лица в качестве специального закона (lexspecialis) и в случае коллизии между правилом, предусмотренным в уставе, и правилом действующего законодательства признавать, что специальный закон (устав) отменяет для данного юридического лица действие общего закона[36] .
Государство стремилось максимально использовать в своих целях возможности различных организационно-правовых форм юридических лиц. В промышленности началась широкомасштабная национализация предприятий, трестирование государственных фабрик и заводов с последующим объединением трестов в синдикаты. Акционирование предприятий давало возможность государству не только привлечь частные капиталы, но и стимулировать повышение производительности труда работников путём использования хозрасчёта. С 1 января 1922 года на принцип самоокупаемости были переведены даже “лагеря принудительного труда”[37] .
Новая (по сравнению с “военным коммунизмом”) система хозяйствования доказала свою эффективность. За три года НЭПа объём промышленного производства достиг по основным показателям уровня 1913 года.
Пришедшая в начале 30-х годов на смену НЭПу модель государственного социализма вновь поставила рыночные отношения (с присущими им равенством и независимостью участников) по существу “вне закона”. Новая система хозяйствования требовала новых форм, принципиально отличавшихся от классических. В связи с усилением централизованного планового начала в управлении экономикой и государственной собственностью, корпоративные (т.е. построенные на началах членства) юридические лица, получившие широкое распространение в период НЭПа, были вытеснены унитарными образованиями (предприятиями, трестами).
Советская цивилистика окончательно (и на долгие годы) свернула с проторенной общей дороги в поисках “особых путей развития”.
Как показывает анализ научных статей советских цивилистов 40-х – 50-х годов, исследования проблем правосубъектности юридических лиц (так же, впрочем, как и других цивилистических проблем) проводились под определяющим влиянием идеологических догм того времени.
Так, например, Д.М. Генкин, отмечая важность вопроса о правовой конструкции госоргана, его правомочиях и обязанностях, указывал, что “неотложной обязанностью советских цивилистов является всесторонняя разработка этого вопроса и установление единой точки зрения, отвечающей директивным указаниям партии, советскому правительству и потребностям социалистического строительства”[38] .
И далее – “правильное определение института юридического лица и его практического значения в советском праве возможно лишь на основе указаний товарища Сталина о служебном назначении надстройки, в частности её правовых элементов. Советские цивилисты должны дать советское учение о юридическом лице, исходя из значения этого института для социалистического строительства”[39] .
На следующей странице – “Советские цивилисты смогут выполнить лежащие на них задачи лишь на основе последовательного применения в своих работах марксистской методологии, следуя указаниям великой партии Ленина – Сталина, изучая гениальные труды товарища Сталина, беспощадно борясь со всеми проявлениями реакционной идеалистической философии, буржуазного космополитизма, объективизма и преклонения перед иностранщиной, всесторонне развивая критику и самокритику”[40] .
Идеологизация советского гражданского права, доведённая до абсурда, привела к тому, что отечественная цивилистика утеряла связь с историческими корнями, практически полностью отвергался зарубежный опыт (кроме соц. стран). Те же учёные, которые в своих исследованиях всё же осмеливались опираться на исторический и зарубежный опыт, подвергались жесточайшей критике со стороны более “правильных” коллег. В результате таких установок многие институты советского гражданского права стали отграничиваться от аналогичных институтов зарубежной цивилистики[41] .
Выведение сущности юридического лица из идеологических догм, отказ от достижений зарубежной и дореволюционной отечественной цивилистики привели к многочисленным тупиковым решениям в правотворческой деятельности.
Недопонимание, а иногда и искажение сущности юридического лица приводило к появлению, например в 70-х – 80-х годах, таких довольно странных (с позиций сегодняшнего дня) конструкций, как производственные объединения. Являясь юридическими лицами, производственные объединения довольно часто имели в своём составе в качестве структурных подразделений предприятия, также являющиеся юридическими лицами, что закреплялось в уставах таких “конгломератов”[42] . Так, например, по данным на 1 января 1978 года, 45% предприятий, вошедших в состав производственных объединений, сохранили свою самостоятельность. Из 65 производственных объединений, обследованных ИГПАН СССР, 34 имели в своём подчинении самостоятельные предприятия (от 1 до 11), причём 24 объединения состояли только из таких самостоятельных предприятий[43] .
Таким образом, в гражданском обороте в качестве самостоятельных субъектов правоотношений участвовали одновременно организации, структурно включающие в себя другие организации, также выступающие в качестве самостоятельных субъектов. Иными словами, отдельные юридические лица, наподобие матрёшек, включали в себя другие юридические лица.
Несмотря на то, что подобный “матрёшечный” подход противоречил классическому понятию юридического лица, как организационно и имущественно обособленного субъекта гражданских правоотношений, на этом этапе развития советской науки такой подход вполне соответствовал общепринятым взглядам отечественных учёных-цивилистов. Достаточно показательно в этом отношении высказывание работников ИГПАН СССР кандидатов юридических наук Т. Абовой и З. Заменгофа: “Конечно, юридическая наука не может дать ответа на вопрос, насколько обоснованно сохранение самостоятельности за предприятиями при включении их в комплекс. Это – дело экономистов, науки управления, но поскольку смешанная форма производственных объединений практически существует (например, в таких важнейших отраслях народного хозяйства, как автомобилестроение, машиностроение для лёгкой и пищевой промышленности, и др.) и нет оснований ожидать, что все предприятия будут лишены самостоятельности, законодательство должно быть приведено в соответствие с реальными условиями хозяйствования”[44] .
Необходимо отметить, что сложившаяся к началу 80-х нормативная база, регламентирующая создание и функционирование производственных объединений, определяла модель организационно-правовой структуры таких объединений, как более сложное, по сравнению с предприятием, образование, представляющее собой производственно-хозяйственный комплекс, основным видом структурного подразделения которого была производственная единица[45] .
Производственная единица не должна была иметь статуса юридического лица. При этом за производственными единицами законодательством закреплялся определённый минимум самостоятельности, который мог быть расширен путём делегирования единице объединением отдельных прав. В тот период советскими цивилистами высказывались предложения об усилении самостоятельности производственных единиц (речь, в частности, шла о праве иметь расчётные счета, заключать хозяйственные договоры от своего имени и т.п.) [46] .
Также можно было встретить трактовку производственной единицы, как организации, занимающей промежуточное положение между предприятием (юридическим лицом) и его подразделением, своеобразным “полуюридическим” лицом[47] .
Вместе с тем уже в то время некоторые отечественные цивилисты доказывали бесперспективность таких идей. Так, по мнению В.С. Якушева, реализация предложения об усилении юридической самостоятельности могла привести “к децентрализации, к дроблению материальных и финансовых ресурсов, к их распылению и невозможности для генеральной дирекции реализовать те экономические идеи и практические цели, ради которых создавались объединения”[48] .
Если самостоятельное предприятие – юридическое лицо подчинялось объединению, то последнее выступало в качестве вышестоящей управленческой организации со всеми вытекающими отсюда юридическими последствиями. В частности, объединение должно было:
доводить до предприятия соответствующие плановые показатели,
обеспечивать подчинённое предприятие материально-техническими ресурсами, необходимыми для выполнения плановых задач,
осущест