Реферат: Реферат по книге Н. Цеда Дух самурая - дух Японии
Живопись и каллиграфия.
Искусство каллиграфии, в котором так важны психофизические аспекты творческого процесса, связанные с духовной и физической подготовленностью художника, с требованием максимальной сосредоточенности, спонтанностью исполнения, испытало большое воздействие эстетики и практики дзэн-буддизма.
Каллиграфия в дзэн является и средством медитации, и путем познания, своего рода учебным пособием, и духовным завещанием мастера, в каждом случае — это образец высшей искренности и самоотдачи, гармоничной экспрессии и безыскусности. Не случайно термин «бокусэки» («след туши»), как называли в Японии каллиграфию, с XV в. использовали преимущественно по отношению к дзэнскому направлению.
Восприятие каллиграфии требует определенного уровня интеллектуальной и духовной культуры, ведь нужно не просто понять написанное, чрезвычайно важно увидеть и почувствовать, как написано.
Хотя самураи и не были профессиональными художниками, некоторые из них создавали прекрасные картины и гравюры. Примером тому может служить Миямота Мусаси – выдающийся фехтовальщик, чьи монохромные картины вызывают неподдельное восхищение. А ещё этот воин великолепно владел искусством чайной церемонии.
Чайная церемония.
Примечательно, что чайная церемония как одно из величайших явлений японской культуры сформировалась в тяжелое, смутное для страны время, когда междоусобные войны, распри между феодальными кланами, кровавые сражения делали жизнь невыносимой. Этой безысходности созданная великими мастерами чайная церемония с ее эстетикой и философией, неотрывной от дзэн-буддизма, стремилась противопоставить поклонение Красоте. Вот в чем, очевидно, одна из причин жизнестойкости чайной церемонии, которая во всех своих основных чертах сохранилась до наших дней, хотя и претерпевала изменения в разные исторические периоды.
В XV-XVI вв. чайная церемония превратилась в своеобразный ритуально-философский мини-спектакль, в котором каждая деталь, предмет, порядок вещей имели свое особое, неповторимое значение.
Со временем ритуал проведения чайной церемонии канонизировался, заданными стали последовательность действий и поведения. Уже войдя в простые деревянные ворота, гости погружались в особый мир, оставляя за спиной все мирское и подчиняясь лишь законам действа. В молчаливой сосредоточенности они проходили по чайному саду. Как это принято во всех японских домах, входя в чайный павильон, гости снимали обувь и оставляли ее у порога. Низко склонившись, они входили внутрь и так же в молчании рассаживались, сосредоточенно любуясь свитком в токономе и утонченной естественностью композиции цветов. Подбору цветов, как и свитку, "хозяин" чайной церемонии уделял особое значение. Считалось, что, как и все в чайной церемонии, букет должен быть составлен по принципу единства контрастов, к примеру ветка сосны - символ стойкости и вечности - соседствовала с нежной и хрупкой камелией. Очень часто это был один полевой цветок или одна ветка.
По прошествии некоторого времени, в течение которого гости могли рассмотреть и оценить предметы в токономе, появлялся «хозяин» чайной церемонии (тядзин). Он низко кланялся гостям и садился напротив них, около очага, над которым уже висел котелок с водой. Перед "хозяином" лежали все необходимые предметы чайной утвари: шкатулка с зеленым чаем, чашка и деревянная ложка. Каждый из этих предметов, неся важную эстетическую и философскую нагрузку, зачастую являлся настоящим произведением искусства. Большое значение имели история этих предметов, а также те ассоциации, которые они вызывали.
«Хозяин» не торопясь насыпал в чашку зеленого чая, затем заливал его кипятком. Потом четкими, сосредоточенными движениями он взбивал эту массу бамбуковым веничком, пока порошок полностью не растворялся и не появлялась светло-зеленая матовая пена. Гости молчаливо наблюдали за происходящим таинством, вслушиваясь в ритмичное постукивание веничка о края чашки. Затем "хозяин" с поклоном передавал чашку главному, самому почетному гостю. Тот медленно, маленькими глотками отпивал чай - зеленую горьковато-терпкую, тающую во рту массу - и, неторопливо обтерев края, возвращал чашку "хозяину". Пройдя по кругу, она снова оказывалась у "хозяина", но затем опять передавалась из рук в руки, чтобы каждый смог теперь внимательно рассмотреть ее, ощутить руками ее шершавую поверхность, теплоту глины. Гости вступали в беседу. Здесь нельзя было говорить о повседневных делах и проблемах, здесь говорили лишь о красоте свитка в токономе, об изяществе сосновой ветви в букете, о естественной величавости чайной чашки.
Чайная церемония и сад учили видеть красоту в обыденном и простом, видеть прекрасное в малом, осознавать высокую ценность всего, что дано в этой жизни. Все это было необходимо самураю – на некоторое время отрешится от суеты и опасностей. Проще говоря чайная церемония давала такую необходимую всем вещь как психологическая разгрузка.
Самурайская этика.
В моральном кодексе самураев феодальной эпохи большое значение придавалось мести в качестве вида нравственного удовлетворения чувства справедливости. Верность сюзерену требовала непременного отмщения за оскорбление господина.
Принцип скромности вырабатывался вследствие подчиненного положения рядовых воинов, невозможности для них поднимать голову перед своим господином. К скромности было близко также понятие «вежливость», подразумевавшее терпение, отсутствие зависти и зла.
Наряду с указанными выше основными принципами самурайская этика включала в себя ряд второстепенных, неразрывно связанных с главными и определявших поступки и поведение самураев. Умение владеть собой и управлять своими чувствами было введено у самураев до большого совершенства.
Чувство чести, сознание собственного достоинства воспитывалось у детей самураев с детства. Честь и слава ценились дороже жизни, поэтому, когда на карту ставилось одно из этих понятий, самурай, не раздумывая, отдавал за него свою жизнь.
Ложь для самурая была равна трусости. Слово самурая имело вес без всяких письменных обязательств, которые, по его мнению, унижали достоинство.
Всё это нашло отражение в философии бусидо.
Бусидо (Путь война)
Одним из следствий образования сословия воинов было оформление специфического мировоззрения военного дворянства - бусидо - неписаного кодекса поведения самурая в феодальном обществе, представлявшего собой свод правил и норм «истинного», «идеального» воина.
Бусидо касалось отношения самураев к социальной общности, к людям того или иного класса, к государству. Будучи слитым воедино с восточной философией, бусидо носило характер практического нравоучения. Самураи считали его методом совершенствования психической и телесной гигиены. Бусидо нравственно осмыслило философское мироучение в целом и было призвано научить самурая «правильной жизни» в феодальном японском обществе. Оно совмещало в себе теорию бытия и изучение психики человека, решало вопросы, связанные с понятием сущности индивидуума, его роли в окружающем мире, смысла жизни, добра и зла, нравственных ценностей и нравственного идеала.
Воин, воспитанный в духе бусидо, должен был четко сознавать свой моральны долг, в частности свои личные обязанности по отношению к сюзерену, должен был сам оценивать свои действия и поступки, морально осуждать себя в случае неправильных действии, нарушения своих обязанностей и долга.
Бусидо, как способ регулирования поведения воина, не опиралось непосредственно ни на какие специальные учреждения, принуждавшие к соблюдению моральных норм. Оно основывалось на силе убеждения, общественного мнения, примера, воспитания, традиций и силе нравственного авторитета отдельных лиц, отмеченных в средневековой истории Японии.
Итак, бусидо — особая мораль, выработанная сословием воинов, входивших в господствующий класс Японии, которая представляла собой систему взглядов, норм и оценок, касавшихся поведения самураев, способов воспитания самурайской молодежи, создания и укрепления определенных нравственный качеств и отношений.
Бусидо развивало в воинах любовь к оружию, которое должно было внушать самураям чувство самоуважения и в тоже время ответственности, так как самурайская этика считала беспорядочное употребление меча бесчестьем и предписывала его применение только в случае необходимости.
Философия бусидо была выражена в книгах «Хгакурэ» (Сокрытое в листве) и «Будосёсинсю» (Напутствие вступающему на путь война), которые были написаны потомственными самураями Ямамото Цунэтомо (1659 – 1719) и Дайдодзи Юдзаном (1636 – 1730).
Вот цитаты из этих книг:
- Я постиг, что Путь Самурая – эта смерть.