Реферат: Региональная защита прав человека
Мы пытаемся помогать с оборудованием, получили на это грант, чтобы каждая организация-партнер имела компьютер с принтером, факс и ксерокс. Иначе невозможно общаться в современной стране и в срок достигать желаемых результатов.
Мы обучали правозащитников делать мониторинг. Создали единую схему мониторинга, чтобы в каждом регионе он осуществлялся по одной и той же схеме - по Европейской Конвенции прав человека. Партнеры заполняют специальные клеточки по всем конвенциям. Кое-где они просто не имеют материалов, но то, что они могут, они заполняют.
Почему нам было важно, чтобы это делалось по одной схеме? На основании этих 89 докладов Московская Хельсинская Группа могла, обобщив эти материалы, написать общероссийский доклад по правам человека. В ней уже все клеточки можно было бы заполнить, т.к. если в одном регионе какую-то клеточку не заполняли, то в другом, как раз, эта клеточка заполнялась.
Первый раз мы сделали это в 1999 году - за 1998 год. В 2000 году мы подготовили доклад соответственно за 1999 год, в 2001 году мы делаем доклад за 2000 год.
Причем, мы начали работу за 1998 год в 30 регионах, где есть самые сильные организации. За 1999 год - уже в 60 регионах писались доклады. Сейчас за 2000 год во всех 89 регионах подготавливаются доклады, включая Чечню.
Именно в тех регионах, где самые слабые правозащитные организации, хуже всего ситуация с правами человека. Это взаимосвязано.
Труднее всего было найти активную организацию в республиках Северного Кавказа: Чечня, Дагестан, Ингушетия, Кабардино-Балкария, Северная Осетия. Там есть общественные организации, они даже себя называют правозащитными. Но если вы с ними поговорите, то вы поймете, что это, скорее, организации защиты интересов национальных меньшинств. Конечно, это тоже правозащита, но она часто окрашена в болезненно националистические тона. И все-таки это, скорее, политические, нежели правозащитные организации. Они используют политические средства, противостояние, а не занимаются кропотливой работой по правам человека.
Надо сказать, что эти доклады, которые мы уже третий год делаем, привлекли колоссальное внимание международной общественности. Мы перевели первый общероссийский доклад, второй общероссийский доклад и сделали сокращенный перевод региональных докладов на английский язык, разместили это в Интернете, разослали в Организацию Объединенных Наций, Организацию по безопасности и сотрудничеству в Европе, Европейский Совет, Европейский Союз. Это вызвало, как мы и ожидали, очень серьезный резонанс. В частности, я это ощутила, когда в 2000 году отмечалось 25-летие подписания заключительного акта Хельсинкских соглашений. В Гааге прошел по этому поводу конгресс. Мне было очень приятно, что кроме официальных лиц, дипломатов многих стран (это ведь межгосударственное соглашение!), туда и меня пригласили, как представителя Московской Хельсинкской Группы, президента Международной Хельсинкской Федерации. Кстати, избрание меня президентом тоже свидетельствует о том, что Международное Хельсинкское движение признано во всех странах. Ведь это все началось из Москвы. Без ложной скромности скажу, что мы дали первый толчок движению. Исторические заслуги всегда признают. Но если бы к настоящему моменту деятельность группы сошла на "нет", ко мне бы относились как к раритету. Но, к счастью, этого не произошло.
Сейчас российское правозащитное движение играет в Европе лидирующую роль, потому что у нас самая большая и самая "проблемная" страна. Ни в одной стране (ни на территории бывшего Советского Союза, ни в европейских странах) не происходит такой бурный рост правозащитного движения. В этом решении мы - удивительная страна. Для меня, во всяком случае, это свидетельство того, что мы занимаемся делом, которое нужно людям.
В регионах так трудно живется, что борьба за выживание забирает все силы у человека. Кто у нас работает в правозащитных организациях? Интеллигенция, несчастные бюджетники, которые часто живут впроголодь. И, тем не менее, они находят в себе силы для того, чтобы кроме борьбы за выживание своей семьи еще участвовать в правозащитном движении.
Когда мы собирали на семинары представителей лидирующих в своих регионах правозащитных организаций - наших партнеров по мониторингу - я их спросила об этом. Выяснилось, что треть из них учатся на вечернем отделении или заочно на юристов. Они уже понимают, чем будут заниматься. Это их общественная работа. Я спросила их, что заставляет их эти заниматься. Они отвечают: "Чтобы жизнь стала человеческой". Они понимают, что это от нас зависит, что Владимир Путин человеческую жизнь нам не даст, что самим надо. Поразительно, что у нас в стране много таких энтузиастов.
Должна заметить, что руководители лидирующих организаций - это люди среднего и выше среднего возраста. Они были почти все время. Последние два года пошла молодежь. Интересно, что эта молодежь профессиональна. Это, прежде всего, юристы, учителя, журналисты. Почему? Идет эта категория. Юристы - понятно, почему. Это основное направление деятельности правозащитников в регионах. Это очень востребованная форма работы. Это бесплатная юридическая помощь гражданам, у которых нет возможности обратиться к платным адвокатам. Вы знаете, что у нас, во-первых, адвокатов мало на душу населения по сравнению с благополучными государствами, во-вторых, они дороги, а население в общей своей массе нищее. И поэтому подавляющее большинство российских граждан не имеют возможности обращаться за помощью в платные юридические консультации. Правозащитники создают бесплатные юридические консультации. Сначала там сидели, как мы говорим, "холодные" юристы, то есть люди, не имеющие юридического диплома. Они научились разрешать какие-то рутинные дела и учили это делать других, так как основные проблемы, с которыми обращаются в эти юридические консультации, - это, в основном, социальные проблемы. Это задержка зарплаты, невыплата вовремя пенсий, отказ начислять пенсии по закону. Скажем, какая-то женщина работала во время войны, ей за это полагается надбавка к пенсии. Ей ее не дают, и она не знает, как добиться правды. Кроме того, невыплата детских пособий, незаконные увольнения, жилищные проблемы. Вот такие, в основном, дела рассматривают. Поэтому и почувствовали правозащитники, начавшие работу, не имея юридических дипломов, необходимость получить юридические знания. Они хотят свою работу делать квалифицированно, профессионально, а не на базе каких-то семинарских инструкций.
В этих юридических приемных есть проблема: как привлечь туда юристов. Юристы - сейчас весьма востребованная профессия. Они работают в разных учреждениях, хорошо зарабатывают. И кто из них будет сидеть бесплатно или за копейки в этих консультациях? В то же время надо расширять этот вид помощи, потому что люди в ней очень нуждаются. Наша Конституция относительно новая. Люди не знают, как защищать свои права, они не знают законов. Несмотря на то, что наша Конституция хороша в отношении прав человека, все равно есть грубые и массовые нарушения прав человека, ведь люди не знают своих прав и не умеют их защищать, а наши чиновники этим пользуются. Эти консультации очень важны для изменения ситуации в стране, для того, чтобы граждане перестали быть рабами государства, чтобы они стали действительно гражданами.
Но нужны кадры… Наши правозащитники придумали такую вещь. В тех городах, где есть юридические университеты, юридические институты, юридические колледжи или юридические факультеты, они обратились в эти учебные заведения со следующим предложением. Для того, чтобы получить диплом, студентам надо пройти практику. Когда студенты проходят практику, скажем, в прокуратуре или в адвокатуре, они в основном делают кофе или размножают на ксероксе какие-то бумажки - чтобы не мешали профессионалам работать. Никто не хочет возиться со студентами. А в этих приемных их сажают разбирать дела. Там есть юрист. И если у студента возникают вопросы, он обращается к этому юристу. Но студенты начинают самостоятельно работать как юристы. И поэтому очень легко организовать им практику. И вот, руководствуясь этим взаимным интересом, студенты стали приходить на практику в правозащитные приемные. Оказалось, что молодые сердца очень способны откликнуться на свою востребованность в нужном и благородном деле. Когда закончилась практика, довольно большой процент студентов продолжали работать в правозащитных организациях как добровольцы. И это стало массовым явлением во многих городах.
Наши правозащитные консультации выезжают в те города, где нет местных юридических учебных заведений, где очень маленькие юридические приемные, где необходима помощь юристов.
Итак, к нам пришли студенты-юристы. Их много. Движение заметно помолодело. Наши правозащитники приходят в школы, чтобы организовывать курсы по правам человека, находят там учителей, которые были бы готовы вести эти курсы.
Также правозащитники приходят в педагогические вузы с предложением проведения спецкурса по правам человека для того, чтобы студенты, став преподавателями, тоже стали читать эти курсы. И часть этих людей также приходит работать в правозащитные организации. Получилось так, что приход молодежи в правозащитное движение одновременно повысил профессиональный уровень нашего движения, при том, что культурный и образовательный уровень нашего движения был высок с самого начала. Люди без высшего образования у нас - большая редкость. Но и то они со специальным образованием, нужным для правозащитного движения: это юристы, журналисты и, конечно, психологи. Но психологов, к сожалению, приходит очень мало.
Наши правозащитники обращаются в местные средства массовой информации. Зачем они это делают? Они будут проводить юридические консультации по тем аспектам, по которым больше всего вопросов у населения. Например, как получить пенсию или пособие на детей. И местные газеты охотно идут на такое сотрудничество. И так как правозащитники обращаются в СМИ, завязываются связи, и довольно часто находятся люди, сердца которых на это откликаются, и которые начинают постоянно работать с правозащитными организациями и начинают сами писать на эти темы.
Я не могу сказать, что у нас идеальные отношения с прессой. Мы чувствуем недостаточный интерес к этим проблемам со стороны прессы. Но, тем не менее, ситуация явно улучшается. Причем, интересно, что интерес к деятельности правозащитного движения стали проявлять в маленьких и средних городах, потом - в больших, и совсем недавно, буквально сразу после нашего съезда, это уже стало заметно и центральной прессе.
А, может быть, здесь дело не в съезде, а в том, что федеральная власть стала строить вертикаль. Я еще раз повторяю: правозащитники - за сильное государство. За государство, где соблюдаются законы. То же, что строится сейчас, - скорее укрепление не закона, а бюрократии. А бюрократия в любом государстве очень склонна нарушать права человека. Если же говорить о российской бюрократии, то это ее стихия, она иначе не может жить и действовать. И чем сильнее бюрократия, тем слабее у нас гражданское общество, тем чаще и грубее нарушаются законы.
Поэтому усиление бюрократии, происходящее в последний год, очень многих встревожило. Те, кто раньше себя комфортно чувствовал, почувствовали какую-то опасность. Пресловутые олигархи раньше напрямую работали с властью, давали на выборы деньги, любили власть взаимной любовью, и им всем было наплевать на существование общества и общественных движений. Сейчас они почувствовали себя незащищенными от произвола федеральной власти. Один из них, довольно просвещенный человек, сказал: "Мы почувствовали, что у нас нет почвы под ногами". Эта почва и есть общество, а не власть. И они, оглянувшись вокруг, выяснили, что есть правозащитные организации. Мы не специализируемся на защите олигархов. Но мы - безотносительно к социальному и экономическому положению человека, национальности или вероисповедованию, возрасту или полу будем его защитой. Другое дело, что богатые люди не нуждаются в бесплатных юридических консультациях. Я привела пример с олигархами, потому что они последние, кто чувствует, что им нужно правозащитное движение. И они все-таки почувствовали.
Три или четыре месяца назад ко мне пришли из Генеральной Прокуратуры Российской Федерации и сказали: "Людмила Михайловна, мы чувствуем, что у нас очень плохой имидж среди населения". Я горько вздохнула и признала, что это действительно так. А они сказали: "А у вас он очень хороший". Я поблагодарила. А они говорят: "Помогите нам исправить наш имидж". Я им ответила, что если они будут стоять вместе с нами на страже закона, то имидж прокуратуры будет исправляться. Но я, скорее, думаю, что это их дело, а не мое. Мое дело - констатировать, успешны или нет их усилия.
Мы знаем, что делается на НТВ. Когда идут какие-то наступления на права человека, то в провинции это происходит в тысячу раз сильнее. Если в Москве такая ситуация придается гласности, то там - это "невидимые миру слезы". Когда я открываю газеты (я в основном читаю демократические газеты), то федеральная пресса рассказывает в лучшем случае о каком-то грубом нарушении прав какого-то человека. Но в законопроектах по правам человека, которые идут через Государственную Думу, о работе правозащитников, о международных механизмах защиты прав человека почти не было материалов. Сейчас же нет номера, в котором этого бы не было. Поэтому мы, действительно, самое быстро растущее движение в стране.
По опыту стран, где правительство уважает своих граждан, мы знаем, что мы очень выросли за последние годы. Но, наверное, для такой страны, как наша, надо, чтобы работали десятки тысяч правозащитных организаций. То есть нам надо вырасти еще на порядок, работать очень активно, работать очень профессионально. И тогда, я надеюсь, ваши дети будут жить в обществе, где чиновники уважают права человека. И то только в том случае, если мы сейчас будем над этим интенсивно работать. Такие вещи требуют изменения ментальности общества, и для этого требуются большие усилия очень большого числа граждан.
Список литературы
Людмила Михайловна Алексеева, Президент Международной Хельсинкской Федерации, председатель Московской Хельсинкской Группы. Региональная защита прав человека.