Реферат: Религиозная реформация в Европе

Во многом усиление власти папы с конца XI в. основывалось на вере, что именно римский епископ, имеющий ключи от царства небесного, в состоянии обеспечить спасение, открыть дорогу в рай. Это, в частности, давало возможность папству предоставлять пол­ное отпущение грехов — индульгенцию — сначала всем участникам крестовых походов, а с конца XII в. и тем, кто хотя бы пожертво­вал деньги на их организацию. Место в раю, таким образом, мож­но было купить за деньги, перечисленные римской курии. В XIII в. теологи разработали учение о “сокровищнице церкви” — неиссяка­ем ом запасе благодати, накопленном благодаря усилиям святых и мучеников. Папай иерархи церкви, принимающие от него свою власть, могут распоряжаться этой благодатью и выдавать индуль­генцию за деньги или различные услуги всем мирянам вообще и даже умершим, находящимся в чистилище. На практике эта тео­рия вела к обожествлению папы и церковной иерархии.

Цистерцианский орден . Движение регулярных каноников в XII в. К концу XI в. реформированные монастыри, прежде всего клюнийские, уже были далеки от тех идеалов, за которые некогда боролись теоретики монашеской реформы. Но именно высокий моральный авторитет монашества эпохи реформ привел к неве­роятному обогащению монастырей. В разросшихся монастырях все труднее было обрести уединение, особенно учитывая то, что громкая слава некоторых обителей нередко привлекала туда лю­дей, пытавшихся продвинуться по социальной лестнице. Роскошь, изнеженность многочисленной братии порождала теперь тоску по первоначальной простоте бенедиктинского уклада жизни. Неслу­чайно поэтому параллельно с усилением реформированных мо­настырей развиваются и те или иные формы отшельничества. По­началу, в первой половине Х в., к бегству от мира побуждали, прежде всего, пороки клира и епископата. Позднее отшельниче­ство все больше становится реакцией на обозначившиеся изъяны в образе жизни большинства бенедиктинских аббатств, приняв­ших реформу.

Так, в конце XI в. группа аскетически настроенных монахов покинула свой монастырь и удалилась в уединенное место Сито (лат. Цистерций) в Бургундии. Эта обитель и дала позднее назва­ние ордену цистерцианцев. Орден являлся новой формой орга­низации монашества. Цистерцианцы не реформировали старые монастыри, но закладывали новые, тем самым резко противопо­ставляя себя прежнему монашеству. Это противопоставл ение зримо отражали белые, “ангелические”, одеяния цистерцианцев, кон­трастировавшие с черными одеждами, введенными в бенедиктинском монашестве клюнийцами. Новые монастыри образовывали замкнутую централизованную организацию — орден. В отличие от клюнийского объединения, главой которого являлся аббат Клюни, верховной властью в ордене цистерцианцев обладал не насто­ятель Сито, а генеральный капитул — ежегодное собрание всех аббатов цистерцианских монастырей. Их уклад полностью регу­лировали статуты ордена , утвержденные генеральным капиту­лом, тогда как клюнийский “обычай” был обычаем, прежде всего самого Клюни и в других монастырях объединения наслаивался на местные монашеские традиции. Впоследствии по образцу цис­терцианцев все монашество, включая и клюнийское, организует­ся в различные ордена, каждый из которых предписывал своим членам особый уклад жизни, те или иные виды деятельности, определенный цвет одежд и т.д. Орденские статуты при этом до­полняли и комментировали монашеский устав.

Цистерцианцы, хотя и отталкивались от устава св. Бенедикта, во многом отошли от традиций, сложившихся в реформирован­ных бенедиктинских монастырях. Они выбирали для основания своих обителей еще не обжитые человеком места. В задачи монахов входили, таким образом, расчистка лесов, осушение бо­лот, обустройство монастырского хозяйства. Физический труд цистерцианцы считали основой монашеского служения. В отличие от прежнего бенедиктинского монашества, цистерцианцам не дозво­лялось жить чужим трудом, владеть деревнями, иметь зависимых крестьян, вассалов из числа мирян. В результате цистерцианцы больше времени проводили в поле, на скотном дворе или в вино­граднике, чем в скриптории, школе или в храме за богослужением.

Орден цистерцианцев приобрел огромное влияние в Западной Европе в первой половине XII в., чему немало способствовала деятельность выдающегося идеолога цистерцианства св. Бернар­да Клервосского (1090-1153). Благодаря проповедям св. Бернар­да, благословившего создание духовно-рыцарских орденов, цис­терцианцы нередко выступали проводниками насильственной христианизации, как было в языческой Прибалтике или арабской Испании. Идеалы уединения, бедности, физического труда не спасли и цистерцианские монастыри от постепенного обмирщения. Рачительные монахи, отводившие много времени интенсивному сельскохозяйственному труду, охотно внедрявшие разл ичные тех­нические новшества, активно включались в торговлю, обогаща­лись. Очень скоро цистерцианцы переложили занятия физичес­ким трудом на так называемых конверсов (обращенных), рекрути­ровавшихся из сельской бедноты. Конверсы, или “бородатые братья” (в отличие от монахов, которым надлежало бриться) при­нимали монашеский обет, но жили отдельно от основной братии. Обет послушания обязывал конверсов работать столь долго, сколь это было необходимо аббату. При этом за свой труд они как члены цистерцианского ордена получали одно лишь скудное пропитание.

XII век стал переломным в истории монашества. Все существо­вавшие к этому времени формы бенедиктинского монашества, включая и цистерцианцев, были укоренены в аграрной, не городской, части христианского мира. Город издавна представлялся монахам вертепом порока. К тому же города, во главе которых, как пр авило, стояли епископы, таили в себе угрозу подчинения монастырей епископату. Однако с ростом городов в Западной Европе в XI—XII вв., усилением их экономического, политичес­кого и духовного вл ияния, все сильнее стала ощущаться потреб­ность в укреплении пастырского служения в городских общинах, сохранении монополии церкви в духовной жизни общества. Бенедиктинское монашество, исповедовавшее идеал ухода от мира, вряд ли могло стать надежной опорой церкви в новых условиях. В 20-е гг. XII в. папство отказывается от поддержки монастырей в их борьбе за автономию внутри церкви. Монастыри вновь переходя т в подчинение епископов диоцеза, правда, сохраняя не­которую самостоятельность. Духовенство же, живущее в миру и занятое пастырским служением, возвращает себе ведущие пози­ции в це ркви и во многом опре деляет политику папства.

В XII в. большого размаха достигло движение регулярных кано­ников — служителей по преимуществу соборных и приходских церквей городов, живших особыми общинами — каноникатами , в соответствии с определенным уставом. В начале XII в. происходит размежевание регулярных каноников с мо­нашеством. В качестве устава каноники избрали не правило св. Бенедикта, а устав, приписываемый знаменитому отцу церкви св. Августину. Поэтому их и стали называть августинцами . Устав св. Августина принимали практически все новые духовные орде­на, включая монашеские, возникшие в XII—XIII вв. В основу этого устава легла особая мистическая категория христианского веро­учения — любовь. Высшая любовь к Богу требовала жертвенной любви к ближнему, которая, прежде всего, выражалась в активной проповеднической деятельности в миру. Августинцы и другие ордена, принявшие устав св. Августина, чувствовали свою ответ­ственность за спасение всех христианских душ и потому им был чужд идеал монашеского уединения во имя личного спасения, характерный для бенедиктинства.

Ереси второй половины XII—XIII в. Учреждени е инквизиции. Исследователи выделяют XII в. в истории Западной Европы в связи с глубокими переменами в массовом религиозном сознании. Иног­да говорят даже о внутренней христианизации Европы в XII в., противопоставляя ее внешнему, формальному утверждени ю хрис­тианства в предшествующие столетия. Ранее христианство воспри­нималось по преимуществу как религия сильного Бога, способ­ного, по выполнении верующим определенного набора сакраль­ных действий, защи тить от сил з ла, обеспечить земное и загробное благополучие. Элементы этого понимания христианства сохраня­лись и позднее, но в XII в. представители самых широких слоев населения обращаются к поискам интимного, индивидуального пути к Богу, часто отвергая привычные формы общения с потус­торонним миром, предлагаемые церковью. Пробуждается инте­рес к Священному Писанию, миряне стремятся познакомиться с ним не через посредство клира, знающего латынь, а самостоя­тельно. Библия начинает переводиться на народные языки, а ее положения своеобразно переплавляются в сознании мирян. Мас­совый религиозный подъем породил и беспрецедентное множе­ство различных еретических учений во второй половине ХЛ-ХШ в. Удобную почву они находили в городах, население которых в си лу сравнительно высокого уровня грамотности было наиболее вос­приимчиво ко всякого рода духовным исканиям.

Крупнейшими еретическими движениями, оформившимися во второй половине XII—XI II вв., явились ереси вальденсов и ката ­р ов . Первоначально они возникли в городах Юга Франции и от­туда распространились по всей Европе. В них нашли отражение также и острые социальные конфликты эпохи, вызванные интен­сивным развитием товарно-денежных отношений и растущей по­ляризацией городского общества. Определенное влияние на про­г рамму еретиков оказало коммунальное движение, направленное против городских сеньоров, которыми нередко являлись еписко­пы. Наконец, антиепископская и в целом антицерковная направ­ленность учения и деятельности вальденсов и катаров была реак­цией на рост светской власти и финансового могуществ а церкви в эпоху папской теократии. Знакомство с Евангелием, переведен­ным на народное наречие, приводило к выводу, что богатая като­лическая церковь давно забыла заветы святой бедности и служит не Христу, но маммоне (т.е. земным благам).

Основатель ереси вальденсов, давший ей имя, преуспевающий лионский купец Пьер Вальдо, отказался от принадлежавшего ему имущества, чтобы жить в бедности и подобно апостолам бродить по дорогам, проповедуя Евангелие и призывая народ к покая­нию. Позднее вальденсы сформулировали тезис о том, что раз­вращенная богатством римская церковь потеряла святость, и от­правляемые ею таинства не имеют силы. Поэтому вальденсы счи­тали, что право совершать таинства имеет не тот, кто получил священнический сан, а любой мирянин, который, согласно запо­ведям Христа, ведет нищенский образ жизни, лишен постоянно­го пристанища и порою даже крыши над головой.

Значительно дальше в осуждении католической церкви пошли катары. На их учение определенное воздействие оказала дуалис­тическая ересь богомилов, возникшая в Х в. в Болгарии. Богатую и могущественную католическую церковь катары объявляли тво­рением сатаны. А крест, которому поклоняются католики, они считали символом материального злого мира, его страданий и пороков. Этой “грязной” церкви катары противопоставляли свою “чистую” церковь (катары — от греч. “чи стый”), основанную на принципах суровой аскезы и нестяжательства и служащую истин­ному Богу. Особенного успеха церковь катаров достигла в районе между Тулузой и Альби, где к ней примкнули не только широкие слои горожан, но и представители среднего и высшего, титуло­ванного, дворянства. По названию одного из центров катаров — города Альби — их стали именовать альбигойцами .

Распространение еретических движений во многих странах За­падной Европы, их массовый характер, более или менее четкие организационные формы заставили католическую церковь прибег­нуть к чрезвычайным мерам, например, таким, как провозглашение крестового похода против альбигойцев в начале XIII в. и учреждение сис темы папской инквизиции в 30-е гг. XIII в. Пре­следование еретиков велось и ранее, но оно оказалось мало эффек­тивным. Теперь же во всех епископствах вводилась особая долж­ность папского инквизитора , которому надлежало единолично в ести следствие по всем делам, относящимся к ереси, вплоть д о вынесения окончательного приговора. Решение пап­ского инквизитора обязаны были неукоснительно выполнять как местные епископы, так и светские власти, которым еретики пере ­давался для исполнения приговора. Обычным наказанием по об­винению инквизиции стало сожжение на костре (исп., порт. ауто­дафе — акт веры), якобы очищающее еретиков от их заблуждений.

Нищенствующие ордена. Папство в борьбе с ересями не огран и­чилось одними лишь карательными мерами, понимая, что ерети­ческие движения выражали тягу широких слоев населения к об ­новленной, бедной, церкви и во многом были обусловлены неэф­фективностью проповеднической деятельности католического клира . Так, папа Иннокентий III исходил из необходимости п од­чинить движение за святую бедность, “приручить” его и испо ль­зовать затем для укрепления авторитета всего духовенства в гла­зах паствы. Он и его преемники утвердили создание нищенству­ющих орденов, первыми и важнейшими из которых яви лись доминиканцы и францисканцы , появившиеся в начале XIII в.

Нищенствующие ордена воплощали новые воззрения на мона­шескую аскезу, отчасти восходящие к идеалам регулярных кано ­ников, отчасти сформировавшиеся под влиянием еретических и иных массовых религиозных движений второй половины XII- начала XIII в. В основе организации нищенствующих орденов лежало представление об апостольской жизни, т.е. стремление в о всем следовать примеру апостолов Христа, несших его учение в мир. Бенедиктинскому идеалу аскета-отшельника, затворившего­ся в монастыре, они противопоставляли идеал странствующего по миру аскета-проповедника. Нищенствующие монахи с самого начала сосредоточились на проповеднической деятельности в го­родах, “заботе о душах”, а также миссионерстве. Чрезвычайно быстро распространившись во всех странах Западной Европ ы, они уже в XIII- ХIV вв. устремились за ее пределы — в Палестину, Египет, Закавказье, Крым, державу монголов в Центральной Азии, достигнув даже Китая. Однако организация проповеди в нищенствующих орденах су­щественно отличалась от практиковавшейся в церкви, в том числе и регулярными канониками. Она базировалась на опыте катаров и вальденсов. Проповедник не ждал, когда к нему, в церковь, соберется паства, но сам искал ее, шел к людям, “пешком бе з золота и серебра, словом, во всем подражая апостолам”. Нищен­ствующие монахи проповедовали тщету всего мирского уже са­мим своим обликом: они скорее напоминали нищих странников, чем монахов и священников. Бедность, таким образом, являлась наряду с проповедью другой важной стороной представления об апостольской жизни. Некогда уже цистерцианцы стремились во­плотить идеал бедности, однако нищенствующие монахи пошли еще дальше. Им поначалу не только запрещалось владеть каким-либо имуществом, но и предписывалось жить исключительно за счет милостыни, нищенства. Несмотря на ряд общих черт важ­нейшие из нищенствующих орденов — доминиканский и фран­цисканский имели свою ярко выраженную специфику, обуслов­ленную обстоятельствами их возникновения. На всей последую­щей истории этих орденов лежал глубокий отпечаток личности их создателей — св. Доминика и св. Франциска.

Св. Доминик (умер в 1221), испанский каноник-августинец, в начале XIII в. оказался на юге Франции, охваченном ересью аль­бигойцев. Свою задачу он видел в первую очередь в организации эффективной проповеди во имя сохранения целостности католи­ческой церкви. Официальное название доминиканцев, выражаю­щее специфику ордена, — братья проповедники . Но чтобы пропо­ведовать верное учение, следовало подготовить грамотных пасты­рей, во всех тонкостях постигших ортодоксальную католическую теологию. Поэтому с самого начала другим важнейшим направ­лением деятельности доминиканцев было углублен