Реферат: Роль ницшеанства в становлении европейской цивилизации
Ницше сознательно освобождается от всего, чем обычно человек загораживается от нестерпимого холода существования. У него в буквальном смысле не было ничего: ни женщины, ни дома, ни семьи, ни работы, ни родины. Апатрид, он метался с несколькими чемоданами книг по дешевым пансионам Южной Европы, словно стремясь ускользнуть даже от самого себя.
Со всеми, кому поклонялся и кого любил - Шопенгауэр, Вагнер, Лу Саломэ - он неизбежно и надрывно рвал и расставался, сознательно причиняя себе боль, которую потом переплавлял в творчество. Его одиночество было практически тотальным. Он отбросил все, что могло создавать какие-либо "информационные шумы", способные помешать слышать гул мира. Он последовательно вывел себя один на один с "сырой" первозданностью человеческого удела. Формулой этого странного саморазрушительного поведения могут быть его же слова: "Отпасть от Вагнера, было моей судьбой". Вновь полюбить что-то стало моей победой. Кого же любил Ницше? Не человечество, которое он называл "самой гнусной каргой среди всех старух". Не отдельных людей, о которых говорил: "Я хожу среди людей, как среди обломков и отдельных частей человека". Ницше неутолимо любил жизнь, но жизнь мощную, воинственную, которой противоположна не смерть, а убогая, жалкая жизнь. Этой жизни под стать лишь свободный, суверенный, цельный человек, попирающий современную цивилизацию. В этом идеале Ницше изживал и преодолевал все свои комплексы и неврозы.
В результате этой жестокой жизненной практики он уже ничего не боялся, ничем не дорожил и ни на что не надеялся. Это демоническое состояние придало ему столь могущественные, неудержимые силы, что он бесстрашно разбил вдребезги все моральные запреты и нормы, все привычки и табу, за которые судорожно хватается всякий человек в водовороте жизни.
Все эти особенности личности и биографии вкупе с гениальной философской одаренностью позволили этому мыслителю, как, наверное, никому другому из людей, радикально выйти за границы собственно человеческого пространства, даже за пределы нашего вида и взглянуть на нас всех с совершенно небывалой стороны. Картина, которая открылась его взору, и о которой со всей страстью он нам поведал, ошеломляет.
Именно благодаря психическим особенностям, которые обернулись преимуществами в философской работе, Ницше открывает феномен ресентимента. Заимствованный из французского языка, этот термин обозначает психологический комплекс состояний ненависти, униженности, затаенной обиды и мстительности. Однако эти переживания не находят выхода во фронтальной борьбе, а блокируются трусостью и параличом воли, что порождает крайне болезненное состояние бессилия. И тогда эти переживания оборачиваются вовнутрь и ищут себе выхода в сфере воображения. "Рабские" способы смягчения ресентимента превратили человека из благородного существа в стадное, одомашненное, больное животное. Именно в таком виде мы, согласно Ницше, существуем практически без изменений последние двадцать пять веков господства противоестественных ценностей.
Духовными лидерами этого переворота стали Сократ и Христос, два антигероя последних работ Ницше, «Сумерек кумиров» и «Антихриста».
Но упадок человека не мог быть бесконечен. Ренессанс знаменует начало кризиса осевого времени, который ко времени Ницше вступает в решающую фазу. В сжатом виде этот кризис Ницше выражает в прозвучавшей, как планетарный взрыв, формуле "Бог умер!". Это означает, что старые религиозные и метафизические духовные практики утешения и спасения, которые две с половиной тысячи лет ориентировали человечество, наполняли его жизнь смыслом, позволяли переносить все тяготы земного существования, разом рухнули. Отныне люди уже не могут использовать идею Бога, чтобы объяснять и освящать мир. Все старые (Ницше называет их "космологическими") ценности, которые держались на этой идее, обесцениваются. То, что первым испытал мыслитель Фридрих Ницше, теперь переживают миллионы и миллионы обычных людей. На пороге Европы появляется "жуткий гость", нигилизм. Холодная ночь опускается на нашу планету.
Совершенно очевидно, что философский сценарий XX века во многом развивался по Ницше. Великий философ достаточно точно определил, что власть, опираясь на закон, выступая от имени закона, сама склонна этим законом пренебречь. Ницше выделил два типа людей, которые всегда будут нарушать закон. Первый тип - преступники вне закона, они находятся внизу, а закон над ними. Второй - люди над законом: это представители власти. Сталину и Гитлеру законы были ни к чему. Ницше обнаружил сходство между этими двумя типами - нарушать закон, перешагивать через него в силу "воли к власти". В свете Мировых войн и авторитарных режимов проблема, обозначенная Ницше более века назад приобретает особую актуальность.
Ницше с беспримерной дерзостью (недаром он говорил о себе: "Я не человек. Я - динамит") поднимает на воздух все, чем только жило до сих пор человечество: религию, мораль, философию, науку, политику, самого человека и самого Бога, все, что веками держало массы в повиновении.
Ни один мыслитель не шел в такой степени вразрез, наперекор тысячелетним привычкам, верованиям, вкусам людей. Он начинает борьбу за переоценку старых ценностей, цель которой - прорыв по ту сторону добра и зла. Отныне сущностью жизни объявляется воля к власти, которая восстанавливает природные ценности, попранные христианской моралью и платоновской метафизикой. Таким образом, он сам становится крупнейшим фактором наступления нигилизма.
Массы людей утрачивают веру. Воцаряются пессимизм, декаданс, отрицание жизни, ощущение ее абсурдности. Но состояние нигилизма открывает перед людьми невиданные перспективы. Ибо смерть Бога, в которой повинны все люди, дает человеку великий шанс: забрать назад собственную волю, от которой он отрекся в пользу этого "мертвеца". Она дает шанс сравняться с Богами! Занимается новая Заря. На повестке дня сотворение нового солнца, пришествие сверхчеловека.
Наступление нигилизма развенчало всякое оправдание реальности, разрушительной для общежития людей: огромные массы человечества поставлены в положение рабов. Их удел - эксплуатация, угнетение, насилие, которые переживаются как острое депрессивное состояние.
Впоследствии Ницше вменяют в вину то, что, разгласив эту грозную тайну удела задавленного и униженного большинства человечества, он (вместе со своим антиподом-близнецом Марксом) толкнул это большинство на восстание. Накопившиеся со времен Сократа и Христа колоссальные заряды ресентимента неизбежно должны взорваться, ибо старый моральный Бог, охранитель существующего миропорядка умер! И потому самые "униженные и оскорбленные" восстанут против всей тысячелетней системы ценностей, запретов и институтов, освящающих их угнетение и подчинение. Хотя для Ницше понятие "раба" сугубо этическое (раб - это человек, одержимый местью), само восстание масс неизбежно приобретало характер социальной революции против правящих классов, которые играют важнейшую, по сути, репрессивную роль, навязывая низшим классам моральные требования, закрепляющие их угнетенное положение. Разрушение этих норм и запретов (в том числе сексуальных, трудовых и т.д.) переживалось массами не только как социальное, но и как биологическое освобождение.
Влияние идей великого философа на общественные движения XX века
Поразительно, насколько пророчески ярко Ницше предсказал судьбу XX века и, я думаю, века нынешнего.
Ницше провидчески предсказал, что тоталитарные движения XX в. (как в левой, социалистической, так и в правой, нацистской, версиях) станут жестокой и отчаянной реакцией на это страшное событие. Их глубинную природу адекватно выражают слова М. Хайдеггера, всю жизнь мыслившего под знаком Ницше: "Гитлер и Муссолини... развязали контрдвижение против нигилизма. Оба были, каждый по-своему, учениками Ницше.... В этом высказывании бросается в глаза почти дословный парафраз формулы воли к власти, которую Ницше сам определяет как "выражение противоборствующего движения... которое когда-нибудь в будущем сменит... нигилизм".
Дуче и фюрер в полной мере использовали философа-маргинала в своих политических целях. Ведомство д-ра Геббельса объявило III Рейх "временем Ницше". В штабах СС Гиммлер приказал развесить девиз Заратустры: "Благословенны твердые". Ницше был включен в школьную программу. В своих ранцах каждый солдат Вермахта носил «Заратустру».
Идеологи фашизма востребовали ницшеанский пафос сверхчеловеческого усилия - радикально изменить жизнь здесь и сейчас. Они узурпировали его героический призыв к штурму неба цвета пыли, за которым сверкает яркое солнце. Но главное, они почувствовали, что этот мыслитель-динамит взорвал тысячелетние запреты. Отныне ничто не сдерживало чудовищные заряды ресентимента задавленных масс, которые буквально взорвались, порождая ужасающие практики насилия и жестокости: гражданские и мировые войны, революции, ГУЛАГ, Освенцим…
Жестокость и насилие, которые демонстрировали тоталитарные массы (в немецком случае - в отношении "врагов Германии", в советском - в отношении "врагов народа"), порождали мощный психологический освобождающий эффект. Они выходили из депрессивного состояния. Отныне они чувствовали себя не "униженными и оскорбленными", а строителями новой жизни и бесстрашными воинами. Это "восстание рабов" сопровождалось ритуалами самовосхваления: "Да здравствует советский народ!", "Немцы - высшая раса". Слова «Интернационала» - "Кто был ничем, тот станет всем", казалось, воплощались в жизнь. Именно поэтому массы видели в тоталитарных режимах гарантию своих кровных интересов, именно поэтому были беззаветно преданы своим вождям.
Неслучайно поэтому поколения, участвовавшие во Второй мировой войне по обе линии фронта, видели в Ницше идейного фюрера национал - социалистической революции, которая реально казалась ницшеанским экспериментом. "Гитлер - это толпа, прочитавшая Ницше", - таково было общее мнение эпохи. Никто не удивился, когда французский прокурор на Нюрнбергском процессе заявил о возможности привлечь Ницше посмертно к ответственности за преступления гитлеризма. Еще долго, вплоть до наших дней ницшеанство будет восприниматься как чудовищное духовное преступление.
На заре тоталитарных движений XX в. широкие массы, спровоцированные взломом тысячелетних моральных запретов, вторглись в политику и были приняты за "новых варваров", несущих на остриях своих копий новую культуру, которая приведет к натурализации человека и его воссоединению с природой. У многих возникало впечатление, что раз рабы восстали против ресентиментной культуры Сократа и Христа и используют ницшеанскую рецептуру борьбы, то Ницше вроде бы на их стороне. Но на деле они не были "варварами XX века", которых он так страстно ждал. Он презирает их, ибо они остаются рабами, захлебывающимися от обиды и мстительности. Они жестоки, ибо мстительны. Ницше хотел иного преодоления ресентимента. Он воспринимает восставшие массы как чернь, хлынувшую из подполья жизни. (Эти ницшеанские мотивы ярко воплотились в образе Шарикова из «Собачьего сердца» М.А. Булгакова. Нашествие шариковых не может принести ничего иного, кроме культурной катастрофы и деспотизма, а они сами в принципе не подлежат облагораживанию.) Восстание этого "стада последних людей" может быть лишь тоталитарной практикой облегчения ресентимента, дающей иллюзорную компенсацию националистической или классовой мстительности.
Весь - отвратительный для либерального и социалистического сознания - ницшеанский пакет идей о "стадном человеке", естественности рабства и эксплуатации нацелен на то, чтобы искоренить само стремление масс к восстанию. Ницше исходит из того, что неравенство заложено в наш вид биологически как необходимый фактор его развития. Он считает, что восстание низших классов неизбежно угрожает самим основам существования человечества, поскольку иерархическая организация общества, при которой большинство подвергается угнетению и эксплуатации - оптимальная и единственно возможная форма культуры и взаимодействия вида Homosapiens с природой. Поэтому он неистово громит демократию, равенство и социализм как "спусковые курки" этого восстания. Антифашистский пафос ницшеанства игнорируют, потому что он направлен против демократии. Демократия - ложное, по Ницше, лечение ресентимента, ибо чревата тоталитаризмом. Она нивелирует и стандартизирует людей. Отсюда только один шаг до деградации индивида и его растворения в "большом родовом народном теле" тоталитарного государства. Отвергая демократию, Ницше словно предупреждает о приходе Гитлера к власти демократическим путем.
Как писал Н.А. Бердяев, "Вокруг Гитлера собираются не аристократы духа, как хотел Ницше, а худшие, подонки, parvenu, люди ressentiment, дышащие злобой и местью". Поэтому плебейскую революцию "обезьян Заратустры" Ницше рассматривал как самую страшную угрозу своему делу. Именно им кричал Заратустра: "Вместе с вами я проиграю даже свои победы... Вы не те, кому принадлежит мое имя и наследие". Об этом "триумфе" Ницше в эпоху национал-социализма А. Камю напишет: "Ницше рискует обрести такую победу, какой он и сам не желал". Хотя восстание масс, казалось, опрокидывало тысячелетние уклады ненавистной старой цивилизации, оно несло способ организации мира, в принципе неприемлемый для Ницше, глашатая идеалов благородства.
Эта взрывающая обычную логику классового противостояния двойственность ницшеанства словно раскалывает наше сознание: с одной стороны, Ницше - вдохновитель "восстания рабов", с другой - законодатель рабства. Фашиствующий антифашист?! Надо признать: да, таковы структуры ницшеанского мышления. Как верно отметил Т. Адорно, "само преодоление ресентимента и нигилизма Ницше мыслил совсем по-другому, но, тем не менее, стал поставщиком всех нужных фашизму слов". Можно только удивляться расколам и безднам, которые носил в себе этот человек! Странный пророк, несущий одновременно благую и чудовищную весть.
Центральный пункт ницшеанской программы - освобождение и возвышение индивида, воссоединение его с природой, завоевание им максимальной способности к творчеству и одариванию. В отличие от национал-социализма и раннего коммунизма, цель Ницше - не растворение индивида в безликой массе, а демассификация индивида. Но он лишь на первый взгляд "возгонщик" индивидуализма. Он хочет преодолеть индивидуализм. Но не через регрессию и растворение в стаде, а, напротив, путем максимального личностного роста человека. Задача Ницше в том, чтобы человек вырос до масштабов Космоса. Вот его антропологическая революция! Вот его проект будущего!
Сразу после того, как человек по фамилии Ницше ясным январским днем 1889 г. рухнул в безумии на мостовую Турина, появилось множество философов Ницше, ведущих беспощадную войну друг с другом. Возник особый духовный феномен, своего рода СверхНицше: целая сфера, переливающаяся взаимоисключающими смыслами.
В XX в. почти не было общественных движений, не пытавшихся завладеть ницшеанством. Поначалу права на это наследие предъявили германские националисты, русские символисты, итальянские футуристы, австрийские психоаналитики. Даже большевики (А. Луначарский) не избежали его чар. В 20-е гг. друзьями Ницше объявляют себя Муссолини и Гитлер. Еще до краха III Рейха его начинают спасать от нацизма левые французские мыслители: Батай и Камю. Сразу после Второй мировой войны кропотливую работу по денацификации Ницше и интеграции его в западный истеблишмент развернула целая армия либеральных ницшеведов. В противовес им ницшеанские идеи инкорпорируют в свои леворадикальные конструкции идеологи Франкфуртской школы: Адорно и Маркузе. Их эстафету подхватывают постмодернисты, для которых Ницше становится парадигматической фигурой: Фуко, Делез, Деррида, Нанси... Мода на Ницше, захлестнувшая Запад, вызывает ответную реакцию либеральных философов, опубликовавших нашумевший сборник «Почему мы не ницшеанцы?» Каждая философская школа XX в. создает своего Ницше. Публике предлагается Ницше на любой вкус: экзистенциалистская интерпретация Хайдеггера, постструктуралистская реконструкция Делеза, религиозно-символистская версия Белого, эзотерические толкования Штейнера и Ошо... Фигурам Ницше нет числа. Кажется, Ницше хочет не допустить саму возможность понимания своих текстов одинаково. Вслед за Фуко мы с резиньяцией должны признать: "нельзя сказать, что есть подлинное ницшеанство, и что наше ницшеанство более подлинно, чем другие...".
Ницше несет нам "варварское мышление", как его точно определяет польский философ Л. Колаковски: "...представим наших внуков соединяющими все эти конфликтующие традиции в единое гармоничное целое: быть теистами, пантеистами и атеистами, сторонниками либерализма и тоталитаризма, энтузиастами насилия и противниками насилия - значит представить их жителями мира, лежащего не только далеко за пределами нашего воображения и провидческого дара, но и за пределами любой возможной традиции. Это будет означать, что они являются варварами в самом строгом смысле этого слова". Не этих ли варваров так страстно звал Ницше?
О своем мышлении Ницше скажет: "Я заменил философа на свободного духом, который превосходит ученого, исследователя, критика, который изживает идеалы, который... исследует иллогическую контекстуру существования: тот, кто освобождает нас от морали".