Реферат: Россия от февраля к октябрю 1917 г

Районные Советы также были организациями, созданными по призыву Петроградского Совета для объединения, невзирая на классовые различия, всех желающих защищать революцию. Предполагалось, что Петросовет возьмет на себя решение по­литических вопросов, а в обязанность райсоветов войдет выполнение трех функций: гарантировать исполнение решений Совета, обеспечить при необходимости защиту столицы, организовать «новую жизнь» в районах. В действительности третья функция возобладала над двумя первыми; райсоветы занялись жилищны­ми проблемами, помощью жертвам войны, созданием яслей и столовых, продолжая своей деятельностью традиции «буржуй­ских» организаций, основанных во время войны.

В целях защиты революции Петроградский Совет призвал рабочих создать милицию (Красную гвардию) и вооружить ее захваченным 27 февраля в Арсенале оружием. Постепенно Красная гвардия оформится в автономные организации, независимые от Советов и партий. Она сыграет не последнюю роль в октябрьских событиях 1917г.

Февральская революция дала решающий импульс националь­ным движениям, начиная с поляков и кончая бурят-монголами, которые из Читы потребовали 6 марта территориальной автоно­мии и создания местного собрания с законодательными полно­мочиями. Несколько национальных движений, создавших свои собственные социалистические партии (украинцы, латыши, ев­реи из Бунда), участвовали «по праву» в деятельности Исполко­ма Петроградского Совета. Воплощая собой осуществление принципа интернационализма, они присоединялись к одной из русских социалистических группировок. Но большинство нацио­нальных организаций, как социалистических, так не социалисти­ческих, отказались «привиться» на Советы, в которых преобладали русские, и конституировались в самостоятельные центры объединения политических сил, а затем и власти.

Национальные движения нарастали и выдвигали все более радикальные требования. Перед лицом этих различных и противоречивых мнений, со­здававших угрозу распада государства — перспектива, застав­шая врасплох новых лидеров, — правительство приняло лишь самые необходимые либеральные меры, которые должны были, как оно надеялось, охладить нетерпение и излишне горячие тре­бования инородцев. 6 марта правительство опубликовало мани­фест, восстанавливающий автономию Финляндии. Но ни поляки, которым объясняли, что их судьба будет окончательно решена Учредительным собранием (русским), ни финны, которые виде­ли, что новый режим лишь оживил учреждения, созданные ста­рым, не были удовлетворены этими мерами. Литовцы и украинцы, на требования которых правительство в очередной раз отвечало, что только Учредительное собрание имеет право решить вопрос о будущем страны, тоже остались недовольны.

19 марта правительство в ответ на воззвание Петроградского Совета, потребовавшего, чтобы «все инородцы могли свободно развивать свою национальность и свою культуру», сделало заяв­ление по вопросу о национальностях. Правительственное заяв­ление, составленное в более ограничительном духе, только перечислило новые права гражданина-инородца: свобода пере­движения, право собственности, право на выбор профессии, право быть избирателем, государственные служащие получили право использовать в школе национальный язык. Эта деклара­ция освобождала инородцев от дискриминации, которой подвер­гался каждый из них при царском режиме. Но она не возвратила им «коллективного достоинства», которое принесло бы инородцам признание индивидуальности нации.

В начале апреля проблема войны стала в центр политических дебатов. По мнению правительства, в котором П.Милюков и А.Гучков отличались особой активностью, только победа могла укрепить связи нового режима и западных демократий, консо­лидировать общество и, может быть, положить конец револю­ции. Для Милюкова цели, преследуемые в войне новой Россией, ни в чем не отличались от целей царского прави­тельства: на повестке дня оставалось завоевание Константино­поля. Эта позиция вызывала сомнения у Совета.После долгих дебатов согласие было достигнуто (14 марта) принятием «Воззвания к народам всего мира», в ко­тором пацифистская утопия сочеталась с «революционным обо­рончеством». Вернувшись из ссылки, лидер меньшевиков Церетели насто­ял на том, чтобы Совет более точно определил свою позицию в пользу тех, кто отдавал приоритет борьбе за мир, или тех, кто настаивал на защите революции. 26 марта Церетели добился одобрения этой цен­тристской позиции — борьба за мир и защита революции — значительным большинством Совета. Обеспокоенные после обнародования «Воззвания к народам всего мира» боеспособностью русской армии, правительства ре­шили войти в контакт с Временным правительством России че­рез посредничество социалистов, на которых возлагалась задача возродить боевой дух нового режима. В Петроград отправились две делегации: «чрезвычайная посольская миссия» двух минист­ров-социалистов и делегация западных социалистиче­ских лидеров. Социалистическая делегация, приехавшая официально для того, чтобы приветство­вать революцию от имени западных социалистов, была насторо­женно встречена Советом, который подозревал ее — и не без оснований — в желании добиться возобновления наступления в тот самый момент, когда с таким трудом была выработана фор­мула мира «без аннексий и контрибуций». Западные социалисты на словах одобрили эту формулу. Но ввиду того, что русские решительно отверга­ли идею сепаратного мира, делегация западных социалистических лидеров в конечном счете установила прекрасные отношения со своими коллегами из Совета и даже были приглашены на Съезд солдатских коми­тетов Западного фронта, который проходил в Минске, чтобы поддержать представителей Совета и при необходимости «под­нять дух» солдат.

Лозунги Совета о «мире без аннексий» и «революционном оборончестве» были горячо приняты делегатами этого съезда, показавшего, что командование (и в большой степени прави­тельство) потеряли всякий авторитет у войск. Исполненные твердой решимости добиться выполнения Приказа № I (к кото­рому добавился в связи с настойчивыми просьбами офицеров Приказ № 2, ограничивший компетенции солдатских комите­тов), солдаты ежедневно сталкивались с непримиримостью офи­церов, не желавших никакой демократизации армии, никакой либерализации военных институтов и решительно настроенных на ведение войны до победного конца. В глазах солдат Приказ № 1 никоим образом не означал, вопреки утверждениям коман­дования и военного министра Гучкова, «смерти армии» или «от­рицания всякой дисциплины». Солдаты были готовы воевать — в тот момент они еще полностью доверяли Совету, — но отказы­вались терпеть систематические унижения.

Именно в этой напряженной обстановке разразился апрель­ский кризис. Апрельский кризис стал первым испытанием новой власти на проч­ность. Проблема внешней политики была, пожалуй, первым вопросом, по которому правительство не смогло сразу найти взаимопонимания с мас­сами и Советом. Кризис ясно показал полную беспомощность правительства. И дело было не в его «буржуазности», ведь и последующие составы правительства от присутствия в них министров-социалистов в конечном счете не стали более популярными. Состав правительства и партийная принадлежность минист­ров мало что значили. От властей требовалось лишь одно: поощрение и узаконение того беспредела, что происходил в стране. Петросовет для этого вполне подходил, а Временное правительство было сковано его авторитетом и своим собственным бессилием. В его задачи входило лишь издание таких законодательных актов, которые не противоречили бы на­строениям масс. Любое серьезное сопротивление им неизбежно влекло за собой кризис власти.Итак, ни буржуазия и либеральный лагерь, ни социалистические партии как политические силы не являлись тем рычагом, который в феврале 1917г. произвел революцию в России. Можно так или иначе оценивать роль этих сил в ее подготовке, но собственно революция произошла не по их вине. Февральская революция не была ни буржуазно-демократической, ни социа­листической по своей сути. В ней доминировали демократические и социа­листические по форме, но в сущности анархические и охлократические силы.

Февральские события были обусловлены не активизацией какой-либо политической силы, а скорее наоборот, их общим бессилием. Томубыла не одна причина. Затяжной правительственный кризис, развал центрального и местного управления в момент колоссального напряжения сил, связан­ного с войной, и одновременно упорное нежелание самодержавия и государ­ственного аппарата разделить тяжкий груз управления страной с умерен­ными силами российского общества, отсюда — слабость последних и т. д.,— все это сделало свое дело.

Правительство официально заявило, что Россия не думает ни о каких аннексиях, и кризис, казалось, был разрешен. Теперь уже кадеты, как и большевики, попытались за­ставить правительство порвать с Советом, но князь Львов, выступивший в качестве арбитра, высказался в пользу сторон­ников «движения», желавших партнерства с Советом. Однако руководители последнего колебались относительно того, следу­ет ли им взять на себя обязательства и разделить ответствен­ность власти. 28 апреля после продолжительных дебатов Исполком Совета отклонил мини­мальным большинством голосов (24 против, 22 за и 8 воздер­жавшихся) участие в правительстве.

Под давлением многочисленных пе­тиций, большинство которых исходило от солдат столичного гар­низона, призывавших Совет принять участие в правительстве, и учитывая вновь возросшую активность окраин, меньшевики, ру­ководимые Чхеидзе и Церетели, объявили о своей поддержке идеи коалиционного правительства.

Переговоры о создании коалиционного правительства были проведены в два приема по сценарию министерского кризиса парламентского типа: дискуссия о программе; торг вокруг фор­мирования кабинета. Дан и Церетели подготовили программу Совета, отдававшую приоритет внешней политике за счет всех других важных вопросов (аграрная реформа, защита прав трудя­щихся, статус национальных меньшинств).

Князь Львов остался председателем нового Совета минист­ров, в котором умеренные (кадеты) сохранили семь портфелей, а социалисты получили шесть. Благодаря своему политическому весу в кабинете главенствовали три лидера «демократии»: Цере­тели (министр связи), Чернов (министр сельского хозяйства) и Керенский (военный министр и министр военно-морского фло­та). Вхождение в правительство многих министров-социалистов ставило под вопрос сам принцип двоевластия.

Новое правительство посвятило себя прежде всего решению проблемы заключения мира. Новая внешняя политика определя­лась и теоретически обосновывалась Церетели, за которым Те­рещенко — официальный глава российской дипломатии — следовал не без скептицизма. План заключения мира, разработанный Церетели, состоял из двух пунктов: обращение к прави­тельствам с целью заручиться поддержкой идеи мира без аннек­сий (отказ России от притязаний на Константинополь должен был послужить примером); организация конференции всех со­циалистических партий в Стокгольме для разработки программы мира, которую социалисты воюющих стран, возродившие Ин­тернационал, должны навязать своим правительствам, если те останутся глухи к доводам разума. Этот утопический проект по­терпел полный крах.

Потерпев поражение на «фронте мира», новое правительство было не более удачливым и на военном фронте. Чтобы сохра­нить доверие союзников и не потерять полностью доверие ко­мандования, правительство попыталось добиться от армии возобновления «активных операций», могущих послужить пре­людией к масштабному наступлению, которое, как все надеялись, стало бы последним. Верховное главнокомандование возлагало на Совет всю ответственность за дезорганизацию армии, начавшуюся, по его мнению, со дня принятия Приказа № 1, и считало, что продол­жать войну в этих условиях невозможно. Керенский считал, что только автори­тарное восстановление порядка в армии принесет положительные результаты. Чтобы подготовить наступление, он предпринял дли­тельное и памятное турне по войсковым частям, стараясь убедить участников огромных солдатских собраний, пришедших его послу­шать, что сначала нужна военная победа над немцами, которая по­кажет союзникам, что Россия ищет мира не из слабости. На какое-то время это ему удалось. 18 июня началось наступление, которое после нескольких первоначальных успехов захлебнулось, отчасти из-за нехватки снаряже­ния. И здесь провал правительства был очевиден.

В городах по-прежнему не переставала расти напряженность в отношениях рабочих с предпринимателями. Занятые решением проблемы войны и мира, министры-социалисты наспех состряпали эконо­мическую и социальную программы. Последняя сводилась к двум основным пунктам: введение процедуры арбитража соци­альных конфликтов; государственный контроль над производст­вом и распределением. По первому — предприниматели тянули время, обещая назначить «комиссии» для изучения предложе­ний рабочих. По второму — промышленники, враждебно на­строенные к любому контролю, воспользовались разногласиями в стане «демократии». Тогда как Совет требовал введения монополии на мясо, кожу, соль и уста­новления государственного контроля за угле- и нефтедобычей, металлургией, производством бумаги и кредитными учреждени­ями, министр труда Скобелев упоминал лишь о создании «коми­тетов» для учета и распределения заказов, которые по характеру своей деятельности явились бы преемниками военно-промышленных комитетов. Министр промышленности и торгов­ли Коновалов не смог добиться никакого соглашения и ушел в отставку.

В этих условиях более решительным стало движение фаб­рично-заводских комитетов, которые начали объединяться. Сна­чала в столице состоялась конференция заводских комитетов Петрограда, за которой должен был последовать созыв всерос­сийского съезда. Петроградская конференция, руководимая Советом стала первым результатом творчества народной «базы», возникшим ex nihilo. Большевики, бывшие в меньшинстве в профсоюзах и Советах, первое время всячески поддерживали действия фабзавкомов. В конце мая открылась I Общегородская конференция фабзавкомов Петрограда, на которой присутство­вало 500 делегатов с мандатами от 367 предприятий. Конфе­ренция приняла резолюции большевистского толка, противопоставлявшие государственному контролю рабочий кон­троль, и высказалась за переход «всей власти Советам». Тогда же был избран Исполком, где преобладали большевики. По­следние не использовали его в экономической борьбе, а превра­тили в своего рода плацдарм для распространения политической пропаганды.

В сельских местностях правительство также теряло популяр­ность. Предупредив крестьян о недопустимости незаконных за­хватов, правительство постановило создать на всех уровнях (губерния, уезд, волость) комитеты по снабжению (распределяв­шие зерно и имевшие право эксплуатировать незасеянные зем­ли при условии выплаты собственнику ренты, соответствующей стоимости урожая) и аграрные комитеты (в функции которых входило проведение переписи земель в предвидении аграрной реформы, условия которой должно было определить Учреди­тельное собрание). Вместо этих комитетов, единственная цель которых, казалось, состояла в лишении крестьян права получить наконец землю в собственность, крестьяне создали на общин­ных сходах собственные комитеты, структура которых, как пра­вило, не соответствовала официальным инструкциям. Эти комитеты присваивали необрабатываемые земли (без выплаты компенсации), захватывали сельскохозяйственный инвентарь и скот, принадлежавшие помещикам, пересматривали в сторону снижения платы договоры об аренде, устанавливали порядок ис­пользования выпасов.

Несмотря на рост напряженности и трудностей (все более решительное сопротивление крупной буржуазии и кадетов, бло­кирование экономических связей, социальный кризис в горо­дах, распространение беспорядков в деревне, линия украинцев на раскол), I Всероссийский съезд Советов (в выборах депута­тов на него приняли участие более 2 млн. граждан) свидетельст­вовал о политической победе «коалиции». Правящие партии (эсеры и меньшевики) получили значительное большинство (бо­лее 600 делегатов с правом участия в голосовании), тогда как оппозиция (большевики и левые эсеры) едва набрали пятую часть мандатов (около 150, из них 105 у большевиков).

Как в апреле, а затем в июне, катализатором событий 3 и 4 июля, явившихся важным моментом революционного процесса 1917 г., стала проблема войны. Узнав 2 июля о немецком контрнаступлении, солдаты столичного гарнизона в большинстве своем боль­шевики и анархисты, решили подготовить восстание. Его целями были: арест Временного правительства, первоочеред­ной захват телеграфа и вокзалов, соединение с матросами Кронштадта, за которыми закрепилась репутация «революци­онности», создание Временного революционного комитета под руководством большевиков и анархистов. Вечером 2 июля со­стоялись многочисленные митинги солдат 26 частей, отказав­шихся идти на фронт. Объявление об уходе в отставку министров-кадетов еще более накалило атмосферу. Свою со­лидарность с солдатами выразили рабочие. Рядовые участники движения постарались добиться того, чтобы руководство пар­тии большевиков взяло на себя командование их действиями, но в тот день Ленин уехал из Петрограда. Был сформирован Временный революционный комитет.

Демонстрации начались во второй половине дня 3 июля. Во­енная организация большевиков присоединилась к движению, чтобы обеспечить руководство, ограничить его распространение и предупредить всякое преждевременное действие против госу­дарства и его институтов. Зиновьев безрезультатно пытался убедить Исполком Совета в том, что большевики не ожидали от демонстрантов насильствен­ных действий и даже в мыслях не допускали свержения режи­ма. Правительство, поддержанное Советом, высказалось за самые решительные действия. Генералу Половцеву было пору­чено руководство репрессивными мерами. Ленин скрылся в Финляндии. Троцкий, Зиновьев, Каменев и многие другие руководители пар­тии были арестованы. Части, приняв

К-во Просмотров: 386
Бесплатно скачать Реферат: Россия от февраля к октябрю 1917 г