Реферат: Русское женское образование в XVIII — начале ХХ вв.: приобретения и потери
Девушки, награждённые при окончании гимназического курса общего учения золотыми или серебряными медалями, и сверх того выслушавшие особый специальный курс дополнительного класса, приобретали звание домашних наставниц. Те же, кто не удостоился медалей, получал "одобрительный аттестат" об окончании полного общего курса в гимназии и прослушал специальный курс в дополнительном классе, пользовались правами домашних учительниц.
Лучшие частные гимназии имели такой же курс обучения, как и мужские. В 70-х годах существовало 23 частных гимназии, причём больше всего их было в Петербурге (семь), и среди них - аристократическое заведение княжны Оболенской, где учились дети высокопоставленных и богатых родителей. Впрочем, диплом об окончании женских гимназий давали только казённые учебные заведения, и именно там ученицы частных должны были сдавать выпускные экзамены.
В целом, оценка, которую давали гимназиям современники - педагоги, публицисты, общественные деятели, сами выпускницы и их родители, - была высокой. Образование, которое получали гимназистки, было всесторонним, глубоким и по-настоящему современным. Кроме того, важнейшей стороной работы здесь было воспитание, нравственность. "Наше нравственное воспитание зиждилось на религиозном так сильно, что говорить о них раздельно не приходится", - вспоминала Вера Харузина 11. Так было повсюду - начиная с начальной школы, заканчивая институтом благородных девиц. День повсюду начинался с молитвы, расписание занятий соответствовало религиозным праздникам. Воспитание девушек велось в соответствии с христианскими заповедями.
Выпускницы гимназий были европейски образованными людьми. Полученный багаж давал им возможность прекрасно ориентироваться в современном мире, заниматься дальнейшим самообразованием, следить за образованием своих детей. Знания, которые давали гимназии, были по-настоящему прочными - и в старости, уже бабушками, бывшие гимназистки помнили назубок выученное в юности. В отличие от институтов, которые ставили задачей подготовить воспитанниц именно к семейной жизни, гимназии давали более широкую и разностороннюю подготовку к жизни повседневной, учили опираться прежде всего на самих себя и свои знания. Образованная современная женщина того времени - это выпускница гимназии.
* * *
И сами девушки, и их видение мира менялись, как менялось и время: они становились всё более активными, больше размышляли об окружающем. Их мир давно не ограничивался домом; рамки семьи сделались тесными для них. Но в борьбе за своё равноправие, за право учиться и работать, женщины, как уже говорилось, поневоле заходили много дальше, чем, пожалуй, хотели сами. Во-первых, само русское общество второй половины XIX века было явно нездорово, его мировоззрение искажалось ненормальностью государственного, экономического и социального развития Во-вторых, стремление женщин к свободе встречало столь ожесточённое неприятие и отпор большей части общества, что логика борьбы заставляла их действовать много резче и грубее, чем позволяло их воспитание и первоначальные установки. А ведь женщины лишь откликались на требования времени.
Делая обзор гимназических журналов, издаваемых девушками-гимназистками, современница пишет: "Почти все произведения проникнуты каким-то пессимизмом, но зато отрадно отметить идейность, какою отличалось всё, написанное в журнале, видно, как они стремятся к "кипучей полезной деятельности" 12. Эта самая "идейность" порой заводила девушек очень далеко.
Вот красноречивое свидетельство той путаницы, которая царила порой в юных головах: "Мне всегда хотелось того, чего не было в окружающей жизни: чего-нибудь необычайного... я чувствовала очень глубоко, где-то внутри себя силы для свершения подвига во имя какой-нибудь великой идеи. Но какая идея великая? В детстве, обожая государя Александра II, я мечтала отдать за него жизнь. В юности я хотела участвовать в заговоре против государя Александра III" 13. А вот цитата из рассказа об убийстве императора с, так сказать, "зеркальным" смыслом: "Преобладающим, по-моему, вокруг меня было чувство ужаса. Преступление казалось святотатством. Так было, думаю, не только в нашем доме... цареубийцы внушали мне ужас" 14.
Молоденькая девушка вдруг узнавала, "что замужество для девушки вовсе не обязательно, что быть старой девой не смешно и не позорно. Позорно быть "самкой" и ограничиваться интересами кухни, детской и спальней. Я узнала.., что для женщины теперь открывается много путей деятельности. Главное в жизни - учиться, приобретать знания, только это даёт самостоятельность и равноправие. Маргарита приводила мне в пример математика Софью Ковалевскую, с которой она недавно познакомилась., её друга химика Юлию Всеволодовну Лермонтову, математика и физика Елизавету Фёдоровну Литвинову, юриста Анну Михайловну Евреинову. Маргарита рассказывала мне, как все они боролись, чтобы получить высшее женское образование, хотя все они были привилегированного дворянского сословия, дочери богатых культурных помещиков. Анна Михайловна Евреинова бежала из родительского дома тайком и, так как отец не дал ей паспорта, она перешла пешком границу по болотам в прюнелевых туфельках. Софье Ковалевской пришлось фиктивно выйти замуж, чтобы с мужем уехать учиться за границу. Свою сестру Анну Васильевну она выписала к себе за границу якобы погостить, чтобы та могла писать, развивать свой литературный талант, общаться с литераторами, чего ей нельзя было сделать у себя дома в Петербурге, так как отец её считал, что писательство не для молодой девушки из хорошей семьи, что знакомство с литераторами её компрометирует" 15.
Путь, предполагавший разрыв со своей семьёй, становился всё более приемлемым. Но какой-нибудь десяток лет назад принятие подобного решения было почти невозможным - выбор новых путей в жизни, отличных от традиционных, давался очень и очень нелегко. Для начала 60-х уход из семьи дворянской девушки был шагом настолько решительным, даже авантюрным, что решались на него лишь одиночки. Минуло десятилетие, и таким путём пошло немало девушек, не хотевших повторять жизнь своих матерей.
По воспоминаниям Т.Кузминской, ещё в 60- х гг. мать запрещала дочерям подавать мужчинам руку при встрече - следовало делать реверанс, хотя рукопожатие в обществе начинало уже распространяться, велись речи о равенстве полов и т. п. У неё с матерью состоялся такой диалог: "А я с удовольствием поступила бы в университет" . - " Зачем образование? Оно не нужно. Назначение женщины - семья" 16.
Образование теперь осознавалось женщинами, прежде всего, как средство почувствовать себя свободной - и в бытовом, внешнем, и в духовном, внутреннем, смысле: "Воспитание для меня представляется значительным и дорогим, потому что оно велось в духе свободы. Свободу эту могла давать только самостоятельность, а её надо было развивать в себе" 17.
Однако, в целом женское образование коснулось лишь малого числа женщин. В большинстве своём им оставалось жить в рамках патриархальной культуры, где женщина была хранительницей домашнего очага. Лишь индустриализация смогла разорвать традиционные рамки. В России тогда только начинал складываться тип "работающей девушки" , столь распространённый в Соединённых Американских Штатах в это же время. Женщины, за редким исключением, работали лишь в области образования, воспитания и медицины (согласно правительственному постановлению 1871 г. они допускались также и в телеграфное ведомство сигналистками и телеграфистками и т. п.).
* * *
Борьба за права накладывала на женщин свой отпечаток. Возникал мужеподобный тип эмансипированной женщины - нездоровая атмосфера той эпохи особенно губительна была именно для женского характера. Виден зазор между воспитанием и образованием - а ведь уже в XVIII веке хорошо понимали, что обучение жизненным ценностям и знаниям - неразрывное целое. Более того, культивировалось "воспитание наоборот": девушки, близкие к революционным кругам, одевались и вели себя так, чтобы отличаться от других, не столь радикальных, не столь "современных" барышень. Их "знаками" становились пледы, синие очки, папиросы в углу рта и короткие стрижки. Разумеется, облик, лишённый привычных признаков женственности, подвергался насмешкам окружающих. Газета "Весть" за 1864 года (№ 46) писала: "Большинство нигилисток лишены женской грации и не имеют нужды намеренно культивировать дурные манеры, они безвкусно и грязно одеты, редко моют руки и никогда не чистят ногти, часто носят очки, стригут и бреют волосы. Они читают почти исключительно Фейербаха и Бюхнера, презирают искусство, обращаются к молодым людям на "ты", не стесняются в выражениях, живут самостоятельно или в фаланстерах, и говорят более всего об эксплуатации труда, абсурдности институции семьи и брака и об анатомии". Подобные же рассуждения можно найти и у Н.Лескова, на что обращает внимание Р.Кирсанова: "Сидеть с вашими стрижеными, грязношеими барышнями и слушать их бесконечные сказки про белого бычка, да склонять от безделья слово "труд", мне наскучило" ("На ножах") 18. Вот, напрмер, Анна Михайловна Евреинова - первая русская женщина-юрист, в юности бежавшая из своей семьи за границу учиться. В 80-е годы "это была старая некрасивая женщина, с нарочито резкими движениями, стриженая, не выпускавшая папиросы изо рта, выкрикивавшая, о чем бы ни говорили, устаревшие лозунги шестидесятых годов. По существу она была безобидная старуха" 19.
Софья Ковалевская, первая русская женщина - профессор математики, славилась в молодости редкостной красотой. Но очень скоро она бесследно утратила её сознательно лишая женственности и свой облик, и поведение, и образ жизни. И в день своего триумфа, когда её избрали членом-корреспондентом Академии наук России (случай небывалый!) она ощутила острую горечь - особенно почувствовала своё одиночество, нереализованную женскую судьбу... Тема эта нередко поднималась на страницах публицистических статей, повестей и романов: "Жила-была барышня... Да на свою беду прочитала она повесть одного писателя, который ей сказал: отбрось это счастье и ищи большего, красивого!.. И стало барышне скучно, и показалось ей, что ей суждена иная доля, лучшая... Но барышня не знала, как ей подойти к этой лучшей доле. Она думала, что писатель, который разбудил в ней тоску по иной жизни, должен это знать... Ну, она написала ему трогательное письмо, где умоляла спасти ее от среды, от пошлости и т.д. и спрашивала "что делать?" А писатель... определил ее на акушерские курсы!... И всю молодость... была на побегушках у вашего общего блага... Все куда-то надо было сходить, отправить, встретить... и стыдно было думать о себе и стыдно было любить... и стыдно сказать, что любишь... А жизнь-то и утекла, как песок, меж пальцев!" 20.
Канун реформ вызывал настоящий подъём движения в пользу женского образования. Другой стороной движения было стремление к женской эмансипации. Часто и то, и другое сливались воедино, хотя в жизни мы встречаем разные примеры женских судеб. " В 50-е и 60-е годы обучение женщины приобрело социальную значимость. Расширение её умственных горизонтов для освобождения легло в основу тактики русского феминизма и было распространённым занятием молодёжи того времени. Один из современников вспоминал, что в конце 50-х годов "вся интеллигенция была охвачена эпидемией общего взаимного развития" 21. А литература того времени в избытке воссоздавала образы "передовых" женщин.
* * *
К последней четверти XIX века среднее и среднее специальное образование для женщин было уже рядовым фактом, и главный акцент был перенесён на борьбу за высшее образование. Вот характерное начало одной из статьей, вышедшей в 1885 г.: "Сейчас оспаривают не необходимость образования для женщин, а только цель, систему и метод его" 22.
Женщинам последней трети XIX века приходилось бороться теперь уже за высшее образование. Как и прежде, то была, прежде всего, частная инициатива. Так, усилиями А.П.Философовой, М.В.Трубниковой и Н.В.Стасовой были учреждены общеобразовательные курсы - Владимирские, Аларчинские в Петербурге, Лубянские в Москве. Позже подобные курсы были открыты в Киеве.
Можно сказать, что общественное мнение уже с гораздо большим сочувствием откликалось на требования женщин, стремившихся к получению высшего образования. Да и сами женщины были более подготовлены к нему к этому моменту. Открывались всё новые и новые высшие женские курсы: политехнические, агрономические, архитектурные, строительные, инженерные. В 1912 г. на высших женских курсах Российской империи обучалось уже 6500 человек.
И, тем не менее, высшее женское образование прокладывало себе путь с трудом: запреты и отмены запретов, ограничения, частичные разрешения и т. п. тормозили дело. Выпускницы высших курсов не обладали особыми правами. Так, только в 1897 г. женщина-врач получила равные права с мужчинами на врачебную деятельность и государственную службу (по-прежнему - кроме прав по чинопроизводству).В 1886 г. Министерство народного просвещения предписывало прекратить приём слушательниц на все женские курсы, объясняя эту меру необходимостью "кардинально решать" вопрос о женском образовании. Когда в 1889 г. приём на Петербургские курсы был возобновлен, организация их была уже иной - во главе курсов ставился директор, назначаемый министерством. Из учебной программы были исключены естественная история, гистология и физиология человека и животных. Оставалось лишь два отделения, а число слушательниц сокращалось до 400 человек. Всё это замедляло развитие женского образования, но не могло остановить его. В 1900 г. вновь открылись курсы в Москве, в 1906 - в Казани.
* * *
Последняя треть XIX века - это новая эпоха в истории женщины в России. В очередной раз сменился типаж современной, "передовой" женщины. Конечно, молодому существу вообще свойственно стремление к свободе, к утверждению своего права выбора модели поведения, отказа от предопределённости. "Ах, этот аргумент: "как всё". Моя душа хотела с ним примириться, - вспоминала Вера Харузина - ...свободна бесконечно была молодая моя мама, никого и никогда не боявшаяся в своём стремлении вперёд. Свободно тетя выбрала себе дорогу и шла по ней, и свободу проповедывала Анна Мартыновна, внушая детям 6 - 7 лет самостоятельно искать путей совершенствования. Это было уже такое время, наверное!" . Харузина рассказала в своих мемуарах о поддержке гувернанткой-немкой её тяги к свободе: "В этом стремлении освободиться от стеснений, которые налагало, особенно в то время, состояние женщины, я находила молчаливое покровительство со стороны Анны Мартыновны. И она не признавала себя связанной ни в стремлении искать просвещения, ни в своих поступках тем, что она женщина и должна сохранять "женственность". Она... старалась развить во мне самостоятельность, независимость от помощи мужчины" 23.
Однако в 80 - 90-е годы представление о свободе для женщин было иным, нежели раньше. Женщины добились уже многого из того, к чему стремились и, может быть, поэтому и их поведение, и их внешний облик не были такими вызывающими, как в 60- 70-е годы. Середине века была свойственна идеологизация женского образования, которая лишь постепенно уменьшалась. Если в 60-е годы сам внешний вид девушек бросал вызов окружающим (стриженые, небрежно одетые нигилистки), теперь в аудитории устремились девушки другого внешнего облика, других устремлений 24.
В соответствии с новыми условиями изменился и состав учащихся. "Стать даже просто вольнослушательницей далось мне не без труда, - вспоминала Е.Андреева-Бальмонт. - Мать переживала, но нигилизм отжил своё время, эти курсы посещаются девушками из хороших семей, там учатся, а не занимаются, как раньше, политикой и пропагандой... Приходила я чуть ли не за час до начала лекций и с любопытством рассматривала собирающихся студенток. Ни стриженых, ни курящих не было. Такая же публика, как на публичных лекциях, на концертах. Одеты, как я, кто победнее, кто побогаче, но все в прическах. Некоторые сидели на лекциях в шляпах и перчатках. Были там и пожилые, и молодые. После лекций и в антрактах, между сменяющимися профессорами, я прислушивалась к разговорам. Самые обыкновенные..." 25. Буквально теми же выражениями описывает своё впечатление о курсах Герье Вера Харузина: "Слишком пугали многих родителей того времени типы курсисток-нигилисток с остриженными короткими волосами, в синих очках и с пледом на плечах - полное отрицание женственности, по крайней мере, внешне".
Но облик курсисток был уже иным. Вот, например, курсистка Мария Николаевна Милашевич, "стройная, светски воспитанная, она пленяла изяществом и женственностью", и трудилась сестрой милосердия в русско-турецкую войну 26. Девушки совершенно иначе оценивали героинь недавнего прошлого. Вот свидетельство молодой, умной, образованной девушки: "Впоследствии в моей юности я встретила у моих старших сестёр всех этих умных и замечательных женщин (кроме С.Ковалевской, умершей в 1891 году). Все они были уже старые, некрасивые, стриженые, курили, одевались в какие-то серые балахоны. Я не хотела быть похожей на них" 27. Девушек уже не зачаровывала романтика общественной борьбы, нигилизм и мужеподобие.
Конец XIX - начала ХХ веков - это "серебряный век" , "декаданс" . Второй уже раз наша культура в европейской её форме достигает вершин. Литература и изобразительное искусство, архитектура, театр, книгоиздательство, учебные заведения, частная самодеятельность - предлагают совершенные в своём роде образцы, отлитые в привлекательные формы. И женщина того времени соответствует уровню - даже та женщина, которая стремиться эпатировать окружающих (какой была, к примеру, Зинаида Гиппиус). Красота снова становится лозунгом эпохи. Но женская красота того времени - "упадочная" , болезненная, утверждающая андрогенный, бисексуальный тип. И это тоже была - свобода.
* * *
Борьба за свои права, за женскую эмансипацию заводила далеко - настолько, что забывалась цель, ради которой эта борьба велась. Между тем, и теперь мы пользуемся своими правами во многом благодаря этим героическим женщинам, приносившим в жертву столь многое.
Женское образование - великое завоевание женщин XIX в. Именно образование давало женщинам возможность самим заработать свой хлеб, выбирать свою судьбу. Но, как заявила на Всероссийском съезде по женскому образованию, журналистка и общественный деятель А.В. Тыркова: "...Внутренний рост женского "я" требует нового сознания женственности. Ведь не утрачивать свою женственность, а только расширять и освобождать её хочет новая женщина" 28.
Список литературы
Сабанеева Е.А. Воспоминания о былом // История жизни благородной женщины. М., 1996. С. 363.
Милюков П.Н. Очерки истории русской культуры. СПб., 1905. Т. II. С. 317.
См.: Кислягина Л.Г. Екатерина II в повседневном быту // Русская культура последней трети XVIII века - времени Екатерины II. Сб. ст. М., 1997.