Реферат: Семья под прицелом
Но у идеи планирования рождаемости есть и еще один немаловажный аспект. Ставя преграды на пути еще не родившемуся поколению, она отнюдь не накладывает ограничения на биологическое поведение, предшествующее акту рождения. Сдерживать и подавлять свое половое чувство вредно – таково кредо современной медицины. Отсюда возрастает целая культура компромисса между либидо и планированием рождаемости. Ребенок перестает быть плодом любви и становится плодом расчета (отсюда – технология искусственного осеменения и прочие подобные новшества). Акт любви не ведет к акту рождения, сладостной близости с любимым родовая мука уже не следует столь неизбежно, как раньше. Любовь обособляется от детей. И, оказывается, именно дети делали ее осмысленной. Без связи с беременностью и рождением новой жизни любовь приземляется, больше ее ничто не выводит за пределы половых отношений. Потихоньку любовь и секс становятся абсолютными синонимами. Ветер цинизма разносит в клочья атмосферу романтики.
И это снова – удар по детству. Познав, что любовь – это, прежде всего сексуальное удовольствие, трудно отказаться от столь приятного времяпрепровождения в пользу тягот, сопутствующих появлению в семье нового ее члена. Сексуальная либерализация, в конечном счете, направлена на предельное снижение рождаемости.
Но и те дети, которые уже родились, не остались в стороне от либеральной атаки. Объявив индивидуальность своей базовой ценностью, современное общество получило нравственное обоснование для вмешательства в жизнь каждой семьи. Мотивационная схема здесь такова: ребенок – это тоже личность и индивидуальность. Как личность, он имеет свои права, которые могут нарушаться. Нарушителями прав ребенка могут быть не только посторонние люди, но – и даже прежде всего (поскольку них для этого больше возможностей) – его родители. Следовательно, общество должно иметь механизмы, защищающие ребенка от недобросовестного отношения к нему со стороны родителей.
Опять же, это звучит вполне осмысленно. Действительно, если ребенку в семье плохо, если родители не уделяют ему никакого внимания, никакой заботы, казалось бы, у общества есть повод вмешаться. Но как?
Есть механизм лишения родительских прав по суду. Даже в условиях относительно достаточного финансирования в советское время часто возникал вопрос об оправданности подобных действий. Ребенок изымается из семьи… Хорошо, если есть, кому усыновить ребенка, а если нет? Детский дом – тоже несладкая жизнь, и, в первую очередь, - в силу душевной травмы, переживаемой маленькой личностью. В сознании любого ребенка мать и отец занимают – должны занимать! – особенное положение. Пробоина в этом месте не компенсируется никакими внешними благами.
Семья никак не может быть для ребенка внешней средой, также как и утроба матери не может считаться внешней средой для плода. Мать и ребенок до рождения образуют органическое единство, точно также после рождения ребенок не отделим от родителей, - по крайней мере, его нельзя отделить без того, чтобы порвать какие-нибудь сущностные связи. Со временем психологическая зависимость ребенка снижается, он заметно обособляется.
Современная модель общества с удовлетворением декларирует полную обособленность, тем самым разрывая связь поколений. Отношения родства становятся чем-то вторичным по сравнению с отношениями гражданства. Общество стремится видеть в людях формально равноправные атомы, всякая неформальная структуризация его настораживает. В определенном смысле общество сегодня играет против семьи. Поэтому перед ним стоит задача максимально рано заявить свои права на ребенка и, соответственно, ограничить влияние родителей.
Домашнее воспитание не приветствуется. И дело здесь не в том, что мимо ребенка пройдут необходимые сегодня навыки и знания – большинство знаний, обрушиваемых на детскую голову, оказывается не нужным. Суть дела – в социальных стереотипах, прививаемых вместе со знаниями. Ребенка учат воспринимать мир определенным образом, подсказывают, какие цели он должен себе ставить, как относиться к деятельности социальных институтов. В конечном счете, речь идет о воспитании лояльности.
Общество, государство, цивилизация – назовите этого субъекта как угодно – претендует на абсолютный авторитет, иные источники авторитета (а это в первую очередь церковь и семья) должны быть принижены и подконтрольны.
В этом плане симптоматична практика в США, где любые органы – будь то суд, полиция, общественные организации, комиссии при законодательной власти – оперативно прореагируют на любую жалобу ребенка, если она связана с насилием в семье. Насилие понимается максимально широко – это и сексуальные извращения (что действительно требует немедленного вмешательства), и физические методы воспитания (рукоприкладство, - шлепок по попе и подзатыльник могут запросто попасть в эту категорию), и различные формы принуждения (например, желание родителей привести в храм ребенка, если они слишком настойчивы). Над родителями нависает угроза судебного преследования, и общество делает все, чтобы дети знали об этом. Такое знание дезавуирует родительский авторитет, обращает его в ничто. Впрочем, цель – лишить родителей власти над ребенком – особо и не скрывается. Родительская власть представляется пережитком феодализма и выглядит анахронизмом в современном демократическом обществе.
Семья мешает конструкторам современного мира. Ее неформальность и сущностность никак не укладываются в культуру, воспитывающую универсального потребителя – эгоистичного, довольного жизнью человека без глубоких привязанностей. Поэтому она сознательно вытесняется. Место семьи должны занять мужчина и женщина на какое-то время решившие пересечь свои судьбы. Проблема детей в этом контексте не возникает, – детей может воспитывать кто угодно. Всерьез обсуждается возможность отдавать детей на воспитание в однополые «семьи» (своеобразное усыновление). Не стоит и проблема стариков. Старость не признается. Современный человек до самой смерти пыжится быть молодым. В итоге мы теряем уголок, где нам могло быть тепло. Семейный очаг гаснет. Холодный мир, где человек – лишь единица, кирпичик общественных структур, наступает.