6. Морфологические диалектизмы - не свойственные литературному языку формы словоизменения: мягкие окончания у глаголов в 3-м лице (идеть, идуть ); окончание -ам у существительных в творительном падеже множественного числа (под столбам ); окончание е у личных местоимений в родительном падеже единственного числа: у мене, у тебе и др.

4.Жаргонная и арготическая лексика

Записи арго (от фр. argot - замкнутый, недеятельный) у славянских народов относятся к ХIХ–ХХ векам[14] . Русские записи, сделанные собирателями-этнографами, литераторами, лингвистами, позволяют на новом материале реконструировать особенности той общественной среды, в которой возникают и развиваются криминальная субкультура, фольклор и арго.

Русская криминальная субкультура зародилась в глубокой древности. Ранние свидетельства о ней находим в былинах, разбойничьих песнях и преданиях о разбойниках. Первые известия об арго (ХVII век) связаны с казаками, наиболее древний пласт арготизмов восходит к лексике новгородских и волжских речных разбойников, бурлаков, калик перехожих. В создании арго и криминального фольклора принимали участие также бродячие ремесленники и торговцы (офени). В современной криминальной среде живы предания о купце по имени Офеня - создателе русского арго[15] .

История русской арготической лексикографии начинается в ХVIII веке. Первый словарный материал об условном языке офеней зафиксирован в «Словаре Академии Российской» (1789-1794). В 1820-е годы в журнале «Московский телеграф» появляются первые работы, посвященные условному языку волжских разбойников. В 1850-е годы В.И. Даль составляет словарь «Условный язык петербургских мошенников». В 1859 году появляется словник «Собрание выражений и фраз, употребляемых Санкт-Петербургскими мошенниками», в 1903 году - «Босяцкий словарь» Ваньки Беца, в 1908 - словарь В.Ф. Трахтенберга «Блатная музыка. Жаргон тюрьмы».

Народная поэзия царской каторги и ссылки становилась предметом исследования в целом ряде статей и диссертаций в советское время. В числе наиболее богатых по материалу следует назвать работы Т.М. Акимовой, В.Г. Шоминой, С.И. Красноштанова, А.М. Новиковой. Тексты, отражающие дореволюционную тюремную традицию, записывали и публиковали В.П. Бирюков, Е.М. Блинова, А.В. Гуревич, Л.Е. Элиасов, А. Мисюрев и др.

Тема советских тюрем стала популярна в нашей фольклористике и этнографии в начале 90-х годов. В 1990 году появились работы, посвященные этнографии тюрьмы и лагеря[16] .

В Санкт-Петербурге в 1994 году вышел сборник «Фольклор и культурная среда ГУЛАГа» - первая книга, изданная на эту тему: в нее вошли стихи и песни советского ГУЛАГа, воспоминания бывших зэков, статьи фольклористов. В последние годы обозначился интерес к письменным формам фольклора - начали публиковаться альбомы воспитанников детских колоний и изучаться представленные в них жанры.[17] Однако современные исследования отечественных фольклористов посвящены отдельным жанрам тюремного фольклора и опираются на материал письменный или записанный вне зоны.

Жаргон фиксирует основное внимание на лице и частях телесного низа. Лингвисты отмечают в жаргоне «засилье слов анально-генитальной тематики»[18] . Приведем некоторые примеры жаргонных слов и выражений, обозначающих части телесного низа: туз, валторна - задняя часть тела, жмень – ягодица . Особенно много слов, обозначающих мужской половой орган: балун, банан, хам, вафля, пистолет, коряга, бабья радость и пр. Можно сказать, что «потенциально весь мир становится смешным фаллом, пробуется, обновляется через эмблему фалла», происходит «смеховое очеловечивание мира», «тело становится той смеховой призмой, через которую интерпретируется мир»[19] .

Вхождение в криминальную группу сопровождается ритуалами, в число которых с древнейших времен входили клятвы верности новому воровскому сообществу и его уставу. Прием новичков исстари сопровождался обучением арго и специфическим криминальным традициям. Как свидетельствует В.М. Жирмунский, «обучение» играет в распространении арго очень существенную роль, поскольку «арго служило средством опознания «своих», своего рода «паролем», и в то же время - важным профессиональным орудием, ему прежде всего обучают новичка, принимаемого в шайку, как и другим тонкостям ремесла»[20] . Кроме обучения арго новички обучались и воровскому фольклору. Элементы обучения новичка имеют место и в современных тюремных ритуалах.

Во время прописки проводится проверка знания условного «тайного» языка тюремного сообщества. Новичок должен владеть феней, чувствовать двусмысленность задаваемых вопросов: «За что сел? - За решетку; Сколько в камере углов? - Пять (новичок - угол)»; должен знать правила зоны: «Где будешь спать? - Где бугор укажет» и т.д.

Плутовские романы[21] , литературные и документальные описания взаимоотношений наставника и ученика-новичка в разнообразных школах воров, бродяг, мошенников свидетельствуют о том, что необходимым воспитательным приемом, использовавшимся старшим, был тест-прикол.

Приколы могут становиться сюжетным ядром устных рассказов, в которых структурную пару составляют глупость и хитрость. Хитрецом в воровских рассказах является вор или блатной, дураками - представители неворовского мира. Для таких рассказов не характерна установка на достоверность. Они близки к жанру анекдота, их главная цель - шутовское осмеяние «чужих».

Стихотворения и афоризмы как памятники криминальной субкультуры связывают мир воли и неволи, исполняются на свободе и в тюрьме. Афористическое стихотворение может найти место на страницах тюремных альбомов и исполняться в качестве застольного тоста при возвращении домой.

В отличие от других субкультурных образований криминальный (воровской) мир имеет глубокие исторические и мифологические корни: многим народам в период язычества были известны боги воровства и культы ловких воров. Фольклорный образ вора, на который в поведении и поэтике ориентируется современный блатной, связан с архетипом трикстера - комического дублера мифологического культурного героя, нарушителя самых строгих табу, норм права и морали. В основе большинства вербальных текстов современного тюремного (воровского) фольклора лежат трюковые ситуации, берущие свое начало в мифе и фольклоре. Современная криминальная субкультура генетически и типологически связана с институтами разбойничества и пиратства, ряд норм и символов которых находит место и в нынешней воровской среде.

5.Терминологическая лексика

Сразу оговоримся, дать четкую дефиницию термина очень сложно, поскольку в настоящее время отсутствует его общепринятое определение.

В истории терминоведения происходила последовательная смена представлений о термине - сначала как об «особом слове», затем - как о «слове в особой функции», которое производно по своей природе и имеет в качестве основы «языковой субстрат»[22] . «Нормоцентрическое» терминоведение резко противопоставляло слово и термин . «Лингвоцентрическое» терминоведение, хотя признает языковую природу термина и к тому же подчеркивает общность термина и слова, базирующуюся на «языковом субстрате», стремится сосредоточить все свои усилия на выявлении специфики термина как языкового знака.

Дальнейшее развитие терминоведения, предопределяемое «законом противоречия между языковым субстратом и терминологической сущностью термина», направлено на выявление противоречивой сущности все большего числа терминоведческих категорий, причем констатация противоречий не всегда предполагает наличие способа их преодоления.

Каждая область знания имеет свою терминологическую систему. Термин - это прежде всего слово, обязательно соотносимое с определенной единицей соответствующей логико-понятийной системы в плане содержания. Термин - единица какого-либо конкретного естественного или искусственного языка (слово, словосочетание, аббревиатура, символ, сочетание слова и букв-символов, сочетание слова и цифр-символов), обладающая в результате стихийно сложившейся или особой сознательной коллективной договоренности специальным терминологическим значением, которое может быть выражено либо в словесной форме, либо в том или ином формализованном виде и достаточно точно и полно отражает основные, существенные на данном уровне развития науки и техники признаки соответствующего понятия.[23]

Система терминов, т.е. терминология той или иной науки, создается человеком в процессе познания. Для того чтобы отразить систему понятий данной науки, необходимо соблюдать полное соответствие знака и понятия, поэтому стремление к однозначности является непременным условием существования термина и, следовательно, идеальный термин однозначен.

Термины, слова и словосочетания оформляются в лексико-семантическое поле, выстраиваются в лексико-семантические парадигмы. Если модель логико-понятийной системы научного знания является основным компонентом абстрактного знания и нередко в форме искусственного языка, то терминосистема как совокупность слов и словосочетаний, представленная в плане выражения на том или ином естественном национальном языке, выступает уже как фрагмент лексико-семантической системы данного подъязыка.

В связи с развитием глобальных информационных потоков актуальным становится вопрос об интернационализации терминологии, формировании единого терминологического фонда, его стандартизации и создании компьютерных словарей. По подсчетам лингвистов, еще десять лет назад русская терминология по вычислительной технике и программированию насчитывала около 3000 лексических единиц. [24]

Считается, что терминология данной науки представляет собой отдельную систему. Однако общелитературный язык и терминологические системы взаимодействуют и обмениваются ресурсами, в результате чего происходит непрерывный процесс детерминологизации специальной лексики и терминологизации слов литературного языка. Это особенно характерно для современного языка и связано с быстрой популяризацией научно-технических новостей в обществе со стороны массмедиа, с актуальностью каких-нибудь явлений и особым интересом, который общество проявляет к ним. Примером того может служить развитие космонавтики и рост космической лексики в русском языке в 60-х годах прошлого века.[25]

Таким образом, перечень направлений практической терминологической деятельности не является ни окончательным, ни исчерпывающим.

Практическая терминологическая деятельность имеет два взаимосвязанных аспекта: оптимизационный и нормативный. С одной стороны, вся она направлена на обоснование выбора оптимальных, то есть наиболее соответствующих своей цели терминов и определений их значений, которые удовлетворяют потребность адекватного отражения объектов, процессов и признаков в специальных сферах. С другой стороны, отобранные оптимальные термины и определения закрепляются нормативными документами и предписаниями (стандарты, терминологические рекомендации, нормативные словари, редакторские указания и другие).

Итогом объединения оптимизационной и нормативной функций практической терминологической деятельности явилось одно из основных направлений прикладного терминоведения - унификация терминов и терминосистем . Продуктами унификации терминов в настоящее время служат регламентирующие словари, ненормативные и нормативные: стандарты на термины разных категорий и сборники рекомендуемых терминов, которые отличаются друг от друга степенью обязательности, но сближаются по методам разработки и достижения унифицированности включенных в них терминов.

К началу 90-х годов XX века в мире действовало более 20 тысяч стандартов на термины и определения. Основная их часть - это национальные стандарты, которые разрабатываются во всех промышленно развитых странах. Кроме того, существуют международные стандарты (их около двухсот), региональные стандарты, стандарты фирм и международных организаций. Большинство требований терминологических стандартов является обязательным для применения в различных видах документов, есть и рекомендуемые требования.

Не стремясь к достижению совершенно одинаковых терминов в разных языках, да и в разных терминосистемах, относящихся к близким областям знания, специалисты-терминоведы и представители предметных наук ограничиваются взаимной увязкой терминов и терминосистем в разной степени.

При этом они учитывают различие самих языков, в которых фигурируют термины, - способы словообразования, фонетику, связи слов и т. п., а также обращают внимание на то, что каждая терминосистема зависит, в частности, от определенной теории, концепции, системы взглядов. К примеру, в физике существуют по крайней мере две терминосистемы - одна, в основе которой лежит классическая теория механики Ньютона, и вторая, основанная на теории относительности Эйнштейна; поэтому один и тот же термин, например масса, в этих терминосистемах имеет разное значение.

Отсюда следует, что при гармонизации терминосистем должны приниматься во внимание две группы факторов: лингвистические, то есть связанные с особенностями тех языков, к которым относятся термины, и экстралингвистические, то есть связанные с предметной областью и с теорией, которая ее описывает.