Реферат: Соотношение личности и свободы в переходном обществе
Сидоров С.А.
Проблемам свободы, личной автономии человека посвящены работы многих мыслителей. Среди них следует, в первую очередь, выделить таких исследователей, как Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо, Т. Джефферсон, Т. Пейн, Г. Торо, Э. Берк, Б. Констан. Идея личной свободы в их произведениях тесно увязывалась с попытками конструирования концепции политической демократии. Среди отечественных философов, писателей можно назвать, прежде всего. Вл. Соловьева [1], Н. Бердяева [2], Ф. Достоевского[3], Б. Чичерина [4].
Посвятили проблеме свободы и многие свои труды выдающиеся западные экономисты - Фридрих Хайек ("Столпы свободы", "Право, законодательство и свобода" и др.), Милтон Фридман ("Свобода выбора", "Капитализм и свобода"), Джон Стюарт Милль ("О свободе"), Гарольд Домзету ("Механизм свободы"), Людвиг фон Мизес ("Либерализм", "Социализм", "Действия человека"), Янош Корнаи ("Путь к свободной экономике") и др.
Свобода и признание права на свободу - есть ценности, естественно присущие самой природе человека, сущности человеческого общества. Стремление человека к свободе столь же естественно, как и его потребность в пище и воде, и столь же закономерно, как и смена дня и ночи и времени года на Земле. Философы признают, что человек свободен изначально: со своим рождением он приобретает и естественное право на свободу. Другое дело, каковы конкретные реальные возможности реализации этого права в том обществе, где он появился на свет. То есть человек зависим от внешних условий (природных, общественных), что не может не отразиться и на степени личной свободы.
Для личности обладание свободой - социальный и духовно-нравственный императив, критерий ее индивидуальности. Владимир Соловьев под свободой понимал, в частности, "самостоятельность человека в его деятельности" [5]. Однако, возникает вопрос: насколько широко может распространяться эта самостоятельная деятельность человека, или, иными словами, какими рамками ограничивается эта личная свобода и каковы критерии установления подобных границ? Таким образом, на первый план выдвигается проблема соотношения свободы и необходимости. Это центральный вопрос темы свободы, и традиционно он решается в разных учениях по-своему. В социалистическом учении (в различных трактовках марксизма и особенно в его "советском варианте") превалирует идея детерминизма - жесткой обусловленности и предопределенности действий индивида. Здесь "необходимость" подчиняет себе саму "свободу человека", делая ее производной от требований и ограничений, предъявляемых к нему со стороны общества. Человек в этих общественных условиях теряет свою индивидуальность и самоценность, они растворяются в тотальном подчинении "общему интересу". Человек из цели превращается в средство, становится элементарной технической единицей единого технологического процесса гигантских социально-политических преобразований... Это ярко было отражено в романах-антиутопиях Джорджа Оруэлла "1984" (и в его сказке "Ферма животных") и Евгения Замятина "Мы".
Лжепонимание и лжеиспользование свободы - идеологическая почва для ее потери на практике. Причем это присуще не только учениям, проповедующим полное самоотречение человека в пользу общества, но и учениям, предлагающим неограниченный индивидуализм. Такое видение свободы присуще было Кропоткину и Бакунину и современным приверженцам анархизма. Можно предположить, что эти идеи плохи для нынешнего этапа и уровня развития человеческой цивилизации, однако когда-то в будущем общество достигнет такого уровня нравственности и сознания всех отдельных его членов, который позволит уже не вмешиваться государству (правовому государству) во взаимоотношения их между собой, а эти отношения будут саморегулироваться естественным путем, автоматически: уровень самосознания и ответственности перед обществом будет настолько высок, что реализация индивидуальной свободы для каждого не будет противоречить интересам воплощения свободы социума. Однако, сама общественно-историческая практика пока не дает нам (и не даст в обозримом будущем) оснований говорить о появлении таких условий, широкая же пропаганда подобных идей и учений может оказать дестабилизирующее воздействие на общество и тем самым еще более отдалить наступление эпохи "царства свободы" [6], поскольку современный уровень свободы личности может в результате этого быть временно и даже значительно ограничен [7]. Причем, это ограничение будем в обоих случаях: и когда государство применит "ужесточающие меры", и когда этих мер не последует.
Действия отдельных групп и коллективов под лозунгом полной, неограниченной индивидуальной свободы - "свободы для себя", неизбежно ограничат свободы для других. Ведь между свободой отдельных граждан, составляющих общество, должен быть определенный баланс, равновесие: свобода одного (одних) не должна превышать свободу другого (других) или осуществляться в ущерб его (их) свободе.
Итак, свобода одного индивида (или какой-либо группы, части общества) не может быть достигнута за счет подавления или ограничения свободы другого индивида (другой группы или части общества). В этом - еще один из важнейших нравственных императивов личности в обладании свободой - наравне с тем, что свобода есть первое и важнейшее из естественных прав человека. Отсюда вытекает принцип равенства, изначально равных для всех условий и возможностей для свободы, для реализации права на свободу. В связи с этим совершенно верно утверждение о том, что источник права - свобода, но поскольку реализация свободы индивида предполагает создание равных для всех стартовых возможностей, то важнейшее предназначение права - в реализации равенства.
В "Критике отвлеченных начал" Вл. Соловьев заключает: "Свобода и необходимость, таким образом, соотносительны, первая, будучи действительна лишь через осуществление второй" [8]. И далее: "Человек есть, безусловно - сущий, самостоятельный объект для всех своих состояний... Он свободен в свободе, и он свободен в необходимости, ибо он сам подлежит необходимости, и, следовательно, никогда ею всецело не определяется, потому что необходимость есть только одно из его состояний, а он больше всех своих состояний" [9].
Перекликается с этим определением и подход Б. Чичерина к соотношению свободы и обязанностей (как одной из важнейших сторон необходимости): "Свобода человеческая есть свобода разумно-нравственного существа. Человек имеет права, потому что имеет обязанности. Наоборот, он имеет обязанности, потому что имеет права: если бы он не признавался существом свободным, имеющим права, то с него нельзя было бы требовать исполнения обязанностей. Оба начала обусловливают друг друга" [10]. Таков был подход к свободе и необходимости в русской философской и правовой мысли. Каково же современное видение этой проблемы в рамках западной либерально-демократической концепции?
Один из крупных итальянских философов XX столетия Норберто Боббис приводит две основные интерпретации категории "свобода": во-первых, свобода - право человека "не быть препятствующему, не быть обязанному осуществлять определенные действия", что предполагает наличие пространства, резервируемого за индивидуумом, которое не может быть занято ни другими субъектами, ни государством ("отрицательная свобода"); во-вторых, "свобода - долг людей повиноваться только таким законам, в разработке которых они сами принимали участие ("положительная свобода")" [11].
Иными словами, сегодня большинство исследователей свободу понимают в двух аспектах: как политическую или в целом внешнюю, освобождающую от ограничений, налагаемых государством, свободу от природы. Эту внешнюю свободу называют "отрицательной' или "свободой от". И есть свобода внутренняя, позволяющая индивиду делать что-то, "свобода для" ("положительная свобода").
Первое толкование свободы, по мнению итальянского философа, присуще либерализму, второе - демократии. "Мы называем "либералом" того, пишет Н. Боббио, - кто стремится ко все большему расширению сферы незапрещенных действий, тогда как "демократ", по нашему мнению, это тот, кто ставит целью способствовать увеличению числа действий, регулируемых на основе саморегламентации" [12].
Хотя либерализм и демократия, представленные различными философскими течениями, отличаются друг от друга, им, утверждает философ, свойственно и нечто общее: они являются индивидуалистическими политическими теориями, где в качестве субъекта выступают специфические индивидуумы, или граждане. Однако, в подходе к самому человеку здесь нет тождества: либеральные доктрины рассматривают проблему свободы в функции изолированного индивидуума, в то время как демократическая теория - в функции индивидуума, находящегося в коллективе.
В то же время, говоря о "двух свободах", Боббио подчеркивает, что они взаимно дополняют друг друга. Гражданские свободы, защищаемые либерализмом, и политические свободы, поддерживаемые демократией, переплелись настолько, что, когда к власти приходят авторитарные или абсолютистские режимы, эти свободы исчезают вместе.
В ряде западноевропейских стран возникли так называемые либерально-демократические режимы. Главная их черта - провозглашение четырех свобод, имеющих наибольшую социальную ценность: личной свободы, свободы печати и слова, свободы собраний, свободы ассоциаций. Эти свободы обусловливают другие социальные ценности, например, всеобщее избирательное право, идеологический плюрализм.
С.А. Левицкий дает несколько иной взгляд на либерализм и демократию - с позиций социально-экономического подхода. Эмансипация личности дала, по его мнению, либерализм - как утверждение права и блага свободной конкуренции [13]. Личность в плане экономическом стала рассматриваться как суверенная особа, обладающая неограниченным правом частной собственности, правом заключения сделок и договоров. Либерализм, по мнению Левицкого, является не чем иным, как проекцией индивидуализма на социально-экономическую область. В центре мировоззрения либерализма стоит именно личность (не общество), имеющая естественное право на обладание своей долей мира. Идея свободной конкуренции основывается, в частности, на предпосылке, что "всем хватит места".
Важно подчеркнуть, что в наше время под словом "демократия" подразумевается, в сущности, демократизированный либерализм. В тройственных лозунгах демократии - "свобода, равенство, братство" акцент решительно падает на свободу, и гораздо меньше на "равенство" (кроме равенства перед законом). Братство же играет здесь роль скорее лозунгового придатка. В социализме, наоборот, ударение падает на "равенство", под свободой подразумевается "независимость от антинародной власти", и меньше всего - свобода личности. Братство же здесь подразумевается как солидарность в борьбе народа за свои права, а не как общечеловеческое братство.
Поскольку был затронут вопрос о соотношении свободы и равенства, уместно привести разделяемую автором точку зрения К.С. Гаджиева. Он утверждает о принципиальной невозможности разрешения антиномии между свободой и равенством. "Обе эти категории представляют собой желательные для большинства людей, но практически недостижимые идеалы. Теоретическое допущение полной реализации идеала свободы предполагало бы ущемление равенства и, наоборот, полная реализация идеала равенства - ущемление свободы" [14].
Нельзя не отметить доминирующее положение, которое занимает в концепции свободы, сформировавшейся традиционно в советской социалистической (точнее коммунистической) идеологии, формула: "свобода - есть познанная необходимость". Несостоятельность данной формулы для многих ныне становится все более очевидной. Во-первых, познание (знание, осознание) слабо коррелируется с условиями, в которых протекает деятельность человека: мало знать, надо еще иметь возможности реализовать познанное. Во-вторых, формула насаждает культ исторической необходимости, часто идущей вразрез с интересами индивидуальной свободы и ограничивающей последнюю (в этом отношении ее вряд ли можно назвать прогрессивнее метафизической фаталистической формулы "Свобода - внутренняя необходимость"). В этом корни распространенного представления о якобы природной обусловленности и ограниченности человеческой воли: индивид может выбирать только в частностях, но даже в этом выборе он, в конечном счете, регламентируется внешними условиями.
Имманентным и сопутствующим свойством свободы является выбор. Это два неразрывно связанных понятия: свобода предполагает выбор и, наоборот, выбор предусматривает наличие свободы. Минимум свободы у индивида проявляется тогда, как представляется автору, когда он может выбрать хотя бы между двумя простыми действиями (поступками). Но где есть выбор - есть возможность девиации, включая и преступление, то есть выбор такого действия, которое было бы противозаконно и, следовательно, ограничивало бы свободы других индивидов. В этом, кстати, одна из граней противоречивости сложного явления "свобода", которое уже само в себе содержит противоречие и зерно самоотрицания (самоуничтожения). Однако, это противоречие позитивно снимается (разрешается), если в государстве действуют и выполняются на это нацеленные законы, а правоохранительные органы, соответственно, пресекают попытки совершать противоправные действия. Для России, российского переходного общества это особенно актуально: понимание диалектики свободы и допустимости нравственных границ выбора важно не только для законотворящих политиков.
Поскольку свобода связана с выбором, дна связана и с непредсказуемостью. При этом на уровень непредсказуемости влияет не только поле выбора, но и еще, по нашему мнению, две субъективные причины, связанные с сознанием:
1. Одинаковые причины влекут со стороны человека неодинаковые (не идентичные) следствия (действия), поскольку даже один и тот же человек может реагировать на одни и те же воздействия неоднозначно. Не говоря уже о реакции разных людей на одинаковые воздействия;
2. Чем выше уровень развития (сознания) людей, тем выше он требует и уровня свободы.
Когда человек находится в начале своего пути, его поле выбора (в свободном обществе) стремится к максимуму. По мере же старения у человека это поле сокращается и растет степень предсказуемости. В тоталитарном обществе также велика степень предсказуемости (она приближается к своей возможно максимальной отметке). Здесь выбор, а значит и свобода, часто вообще отсутствуют. Вместо них, вместо упорядоченности жизни (создаваемой для обеспечения равной свободы всех граждан) здесь царит жесточайшая ее регламентация: людям предписывается одна программа строго детерминированных действий.
Показательно, что вторжение сознания человека увеличивает непредсказуемость [15]. Это характерно не только для отдельного человека, но и для общества в целом, общества демократического. Следовательно, чем развитее (цивилизованнее) общество, тем выше - при прочих равных условиях - уровень свободы, тем выше и непредсказуемость. Вместе с тем, это не разрушает общества, а, наоборот, укрепляет его, ускоряя его прогресс за счет обогащения объективной реальности (самой жизни), появления новых форм и путей развития. Естественно, что это широко возможно не в любой формации, а на определенном историческом этапе развития человеческой цивилизации. Эта возможность появляется как формационно-цивилизованная черта лишь в гражданском обществе и правовом государстве, когда в последних появляются и начинают действовать соответствующие механизмы и принципы: верховенство закона, равенство всех перед законом, защита прав и свобод личности и т.д.
В условиях же современного российского общества, его переходного состояния, следует крайне осторожно и взвешенно подходить к расширению границ свободы. Открывая для нее все шлюзы сразу, можно получить прямо противоположный результат в виде нарушения социального равновесия, социальных взрывов, обвального роста социальных отклонений и патологий. Суть самого переходного периода итак изначально содержит значительное число элементов непредсказуемости, и усиливать их воздействие на социальные процессы за счет бездумно-наивного радикального либерализма (типа известных заявлений: "Берите столько суверенитета, сколько можете освоить!"...) означало бы ввергнуть общество в стихию хаоса. Поэтому подход к расширению границ свободы, как и к организации социального контроля в переходном обществе, должен опираться на принцип ограниченно-управляемой непредсказуемости.
В условиях гражданского общества и правового государства впервые уживаются и сопутствуют друг другу одновременно и свобода и упорядоченность жизни (как важное проявление упоминавшейся антиномии "свобода-необходимость"). Этой упорядоченности способствует и культивируемая в гражданском обществе мораль. Особая роль здесь принадлежит религии - христианство оберегает эти нравственные ценности (семью, частную собственность и т.п.), как уникальные институты человеческого социума, на которых он и покоится и без которых невозможен его прогресс [16].
Материальным (материально-духовным) носителем свободы является личность. Следовательно, без индивидуальной (личной) свободы не может быть и свободы для общества. При этом уровень развития личности требует и адекватного уровня развития свободы и соответствующего пространства свободы. Чем свободнее общество, тем свободнее человек и тем больше оно ценит личную свободу и независимость.
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--