Реферат: Социально-экономическое развитие Казахского общества в XVIII-XIX вв.

Казахстан представлял интерес для среднеазиатских торговцев главным образом как поставщик скота. Многие присырдарьинские казахи пригоняли в Бухару ежегодно от 50 до 100 тыс. баранов, в Ташкент — около 200 тыс. и в Коканд — около 100 тыс. баранов в год⁸ . Значительная часть казахского скота из Среднего и Старшего жузов направлялась также на китайские таможни в Кульджу и Чугучак.

Определенная часть скотоводческой продукции казахского насе­ления реализовывалась внутри степи. Это вызвало появление такой социальной прослойки среди местного населения, как перекупщики товаров — алыпсатары. Они выполняли роль посредника, связывав­шего приезжих торговцев с казахскими скотоводами—потребителя­ми товаров. Особенно активно развернулась торговая деятельность

алыпсатаров в Букеевском ханстве, где некоторые из перекупщиков становились владельцами солидных оборотных средств. Однако в сер. XIX в. эти явления еще не получили широкого распространения. Существенные изменения в развитии товарно-денежных отношений у казахов вглубь и вширь были характерны только для последней четверти XIX в.

§ 2. Социальная организация

Социальная организация казахов основывалась на многообразии взаимосвязанных форм отношений между людьми: кровнородствен­ных семейных, хозяйственных, генеалогических, потестарно-полити-ческих, военных, культурных, этническихи проч., которые возникали в разных сферах общественной жизни и создавали сложную систему разнообразных социальных организмов и их институтов, обеспечив­ших функционирование общества как саморегулирующегося целого.

Главным стержнем общественных связей являлось единство ин­тересов и целей, формировавшихся в процессе общественного произ­водства. В условиях аграрного общества оно реализовывалось в виде общины, которая функционировала на основе производственных связей. В источниках отмечается: «У киргизов владение землей общинное, каждый род и отдел имеют свой определенный участок, на этом пространстве каждый из родовичей может иметь свои пашни, летовки и зимовки; но род ревниво следит за тем, чтобы никто из другого отдела не занимал их земель»⁹ . Существование общины обусловливалось необходимостью трудовой кооперации скотоводов для осуществления всех звеньев производственного процесса, кото­рый предполагал объединение усилий большого числа людей.

Функционирование кочевой общины в значительной мере опос-редовалось посезонным ритмом выпаса скота. В зависимости от различий в характере кочевания в разные сезоны года в Казахстане сложилось два типа общины. В зимний, ранневесенний и осенний периоды получает развитие так называемая минимальная община, размеры которой (5—б хозяйств) обычо соответствовали средней величине зимней отары овец (300—400 голов). Размеры общины в эти времена года определялись количеством скота, способного прокор­миться на прилегающих к зимовке пастбищных угодьях и в макси­мальной степени зависели от продуктивности кормов на этой терри­тории. Пастбищные участки, располагавшиеся в радиусе 2—4 км от зимовки, находились в собственности данной общины, которая явля­лась не только формой кооперации труда и самих индивидов, но и единицей землевладения и землепользования.

Второй тип общины имел место в теплый период года. когда кочевники объединялись в более крупные хозяйственные группы преимущественно на основе интересов наиболее рационального обес­печения скота водой.

Размеры расширенной общины определялись в этом случае не столько ее зависимостью от емкости пастбищных угодий, сколько от обеспечения животных водными источниками. Поэтому она обычно представляла собой объединение двух-трех минимальных общин. На основе общей потребности в урегулировании вопросов водопользования возникали отношения собственности на водные источники. В засушливых районах, где основными водоисточниками служили ко­лодцы разной глубины, собственность общины на водные источники реализовывалась в виде права «первого использования», а в ланд­шафтных зонах с преобладанием источников естественного проис­хождения — по праву «первозахвата». Присваивая тот или иной источник, расширенная община фактически присваивала террито­рию вокруг данного водоема. Следовательно, она не только регулиро­вала производственные процессы в сфере кочевого скотоводства, но и являлась субъектом землепользования.

В свою очередь, расширенная община входила в более широкую социальную группу, которая регулировала отношения разных общин­ных групп по поводу землепользования, распределения пастбищных угодий и водных источников, координации маршрутов кочевания. Эта социальная группа известна в исторической литературе под названием «род», «племя», «патронимия», «пастбищно-кочевая об­щина». Она являлась непосредственным собственником всех паст­бищных угодий, на которых в летнее время сосредоточивались составляющие ее части. На уровне этой ассоциации общин реализо­вывались функции внеэкономического регулирования межобщин­ных отношений по поводу земли и воды, а потому она фактически осуществляла регламентацию всей системы кочевания.

Наряду с данной социальной структурой в казахском обществе существовала разветвленная родоплеменная организация, представ­лявшая собой форму объединения людей в разные иерархически организованные социальные группы посредством генеалогического родства.

Казахи подразделялись на Старший (Улы), Средний (Орта) и Младший (Киши) жузы. В Старший жуз входили племена: жалаир, ошакты, канглы, шанышклы, дулат, албан, суан, шапрашты, сарыуй-сын, сргели, ысты. Средний жуз составляли племена: аргын, найман, кыпчак, керей, конрад. Казахи Младшего жуза подразделялись на три крупных объединения: алимулы, байулы и жетыру. По отдельным подсчетам, в XVII — первой пол. XVIII вв. в состав всех трех жузов входило 112 родоплеменных подразделений. Каждое звено данной структуры, например, объединение или племя, дробилось, в свою очередь, на множество более мелких групп (родов и их отделений, поколений, кланов и т. д.), тесно связанных между собой традицией единого генеалогического древа. Все они, как и система в целом, имели сложные генеалогические предания, возводившие свое проис­хождение к одному реальному либо легендарному предку. Совокуп­ность социальных функций, выполняемых родоплемснной организа­цией, и строгая экзогамия по седьмое колено, позволяют представить ее как большую патронимию.

Сфера действия системы генеалогического родства распространя­лась на общественное сознание, семейно-брачные и социально-быто­вые отношения, идеологию, структуры власти и политику. Принад­лежность к тому или иному подразделению родоплеменной структу­ры могла влиять на социальное положение и престиж какой-либо группы, рода, индивида в обществе, определять характер отношений с ними других групп и индивидов. Определенное воздействие оказы­

вал принцип генеалогического родства и на разные стороны социаль­но-экономической жизни казахов, например, в таких случаях, как поручительство за провинности родственников, долги и уплату куна, защита сородичей и оказание материальной помощи.

В низших звеньях родоплеменной организации (аул, отделение, род) посредством этого принципа регулировались вопросы наследо­вания имущества и установлении опеки над малолетними детьми, праволевирата, материального обеспечения ритуальных торжеств по случаю рождения, свадьбы, похорон и т. д.

На уровне высших патронимических групп (племен, союзов пле­мен, жузов) генеалогические связи играли большую роль главным образом в сфере власти, идеологии и политики. Это было обусловлено тем, что в условиях государственно-политической децентрализации кочевого общества система генеалогического родства служила основ­ным механизмом регулирования социальных отношений. Структура власти у казахов была представлена в виде генеалоги ческой иерархии племен.

Производственные отношения. Определенная роль в системе общественных отношений указаховпринадлежалаотношениям, скла­дывающимся между людьми в процессе производства по поводу средств и продуктов труда. В обычном праве казахов зафиксировано несколько форм собственности на средства производства: 1) отноше­ния собственности на скот и продукты скотоводства в форме индиви­дуальной частно-семейной собственности; 2) общинная собствен­ность на землю, или точнее, зимние пастбища; 3) собственность расширенной общины на водные источники: 4) внеэкономическая собственность ассоциации общин на территорию, на которой кочева­ли подведомственные ей группы скотоводов. Характерной особен­ностью производственных отношений в кочевом обществе казахов XVIII — сер. XIX вв. являлась предельная рассеянность прав соб­ственности среди звеньев социальной организации (семья, община, ассоциация общин). Практически ни одна из ее структур не обладала монополией на землю и воду и могла реализовать свои права на них лишь в момент нахождения кочевников на данной территории.

Вместе с тем следует иметь в виду, что зафиксированные в обыч­ном праве формы отношений собственности в силу своей норматив­ной природы, как правило, отражают лишь внешнюю сторону явле­ний и не в состоянии дать полное и объективное представление о сути вещей. В этой ситуации важное значение приобретает рассмотрение производственных отношений в казахском обществе через основную л первичную форму собственности — индивидуальную собственность на скот.

Современными исследованиями выявлена прямая зависимость между общей обеспеченностью хозяйств скотом и видовым составом стада. В стадах богатых скотовладельцев очень высокий удельный вес (по сравнению со среднестатистическим) имели наиболее подвиж­ные виды животных (лошади, верблюды, овцы), тогда, как доля крупного рогатого скота (коров, быков) была минимальной. Напро­тив, бедные хозяйства располагали весьма значительным количест--^ вом крупного рогатого скота, но имели относительно небольшое поголовье лошадей, верблюдов и овец. Поэтому вполне закономерно, что богатые скотовладельцы, имевшие более мобильный состав ста­да, кочевали намного быстрее своих малоимущих сородичей и первы­ми потребляли свежую, никем не тронутую растительность. В то же время менее обеспеченные семьи скотоводов были вынуждены идти следом за ними и потреблять только те корма, которые остались после выпаса хозяйств. В этой связи очевидцы отмечали, что при переходах на летние кочевки «от сего, кто прежде прибудет, тот и занимает лучшие кочевья, другие же, опоздав, не находят уже своих выгод»''. Следовательно, земля в процессе кочевания также вовлека­лась в отношения фактической собственности посредством присво­ения лучших кормовых и водных ресурсов богатыми скотовладельца­ми, осуществлявшими на практике право владения земельными угодьями в виде «права первозахвата». При этом качественно-видо­вой состав стада, прямо зависевший от имущественной обеспечен­ности той или иной семьи, опосредственным путем обусловливал неравенство индивидов в сфере землепользования и водопользования.

Численность богатых скотовладельцев в казахском обществе была в целом незначительна, но доля принадлежавшего им скота была достаточно велика. Исследователь середины XVIII в. И. П. Фальк писал в своих записках, что «у богатых киргизов считают во владении пять и даже десять тысяч голов коней. Такие богачи не могут даже знать с точностью своих стад»". Еще большие цифры о количестве скота у некоторых казахов указывают в своих работах С. Б. Бронев-ский, А. И. Левшин, В. В. Радлов и другие современники. Из приве­денных ими сведений видно, что для социально-экономического развития казахского общества в XVIII — сер. XIX вв. были характерны процессы концентрации скота в руках относительно немногочислен­ной группы индивидов.

Однако большая часть казахов, по признанию очевидцев, состоя­ла из «людей бедных, не имевших достаточного скотоводства для пропитания своего»¹² . Данная социальная группа кочевого населе­ния по своему социально-экономическому положению может быть причислена к категории зависимых производителей. В силу жизнен­ной необходимости малоимущие скотоводы были вынуждены прода­вать свою рабочую силу, а поэтому вступали в разные экономические отношения с богатыми скотовладельцами.

Основной формой эксплуатации в казахском обществе в рассмат­риваемый период являлся сам совместный труд имущественно диф­ференцированных индивидов в рамках общины. Каждое хозяйство, вступавшее в нее, поочередно осуществляло выпас общинного стада, независимо от доли скота, которая находилась в его личной собствен­ности. Разница между равными затратами труда и частным характе­ром присвоения и потребления продуктов этой совместной деятель­ности «составляла величину прибавочного продукта для одних и норму эксплуатации для других»¹³ .

Использовалась и такая форма эксплуатации, как саун — институт наделения скотом бедных хозяйств более богатыми хозяйствами. Малоимущие кочевники, бравшие скот на выпас, ,были обязаны ухаживать за стадом своего «благодетеля», а в случае гибели послед­него, возвратить ранее взятое количество скота, вместе с приплодом. Однако саунные отношения не получили в среде казахов широкого

распространения ввиду малочисленности богатых хозяйств, способ­ных давать скот на выпас.

Вне пределов кочевой общины широко практиковался наем обед­невших казахов в работники к богатым скотовладельцам, русским переселенцам и казакам, на сезонные работы наборных приисках, соляных промыслах и промышленных заведениях региона.

Рядовые общинники и богатые скотовладельцы могли существо-рать и нормально обеспечивать функционирование скотоводческого хозяйстватолько в процессе активного взаимодействия другсдругом, так как первым альянс с богатыми кочевниками предоставлял необ­ходимый прожиточный минимум для того, чтобы есть, пить и воспро­изводить себе подобных, а зажиточные индивиды получали возмож­ность реализовывать свое стремление приумножать и увеличивать принадлежавшие им стада. Таким образом, оба класса казахского общества взаимно дополняли друг друга и выступали составными частями единого социально-экономического комплекса.

§ 3. Социальная стратификация

Процессы общественного разделения труда и социально-эконо­мической дифференциации казахского общества имели своим про­должением оформление социальных институтов и градаций, отра­жавших сложный спектр различных функций и ролей в структуре общественно полезной деятельности. Социальная стратификация возникла в процессе субъективного осмысления общественного раз­деления труда и социально-экономической структуры как идеальная модель расстановки разных индивидов, корпораций и слоев в зависи­мости от сложностей и значения выполняемых ими социальных функций. При этом социально-экономическая структура и социаль­ная стратификация казахов часто не совпадали, а иногда даже прихо­дили в противоречие друг с другом. Социальный статус человека далеко не всегда определялся его экономическим благосостоянием, а последнее, в свою очередь, не всегда зависало от его привилегиро­ванного положения.

Характерной особенностью сословного деления казахского об­щества в период XVIII — сер. XIX вв. являлась дифференциация индивидов на так называемую «белую кость» (ак суйек) и «черную кость» (кара суйек). Первый социальный слой представлял собой закрытую привилегированную корпорацию'индивидов, непроницае­мую извне в силу ее социальной изолированности и высокой общес­твенной значимости в структуре общественных отношений. К ней относились два аристократических сословия — торе и кожа.