Реферат: Сталинская концепция политики
Одной из главных функций партии становится подбор и расстановка руководящих кадров. Этими вопросами ведали Орготдел и Учраспредотдел ЦК РКП(б). Только с апреля 1920 г. по март 1921 г. они произвели 40 тыс. назначений на различные должности. После IX съезда партии Генеральным секретарем ЦК РКП(б) стал Сталин, а Молотов и Куйбышев его заместителями. У Сталина появились широкие возможности по формированию составу руководящих партийных кадров. В 1922-1923 гг. было заменено большинство секретарей губкомов и укомов партии, причем из 191 нового руководителя местных парторганизаций только 97 избраны на партконференциях, остальные – назначены «сверху».
Порядок назначения «сверху» возмущал коммунистов. В 1922 г. активные деятели «рабочей оппозиции» обратились в Коминтерн с заявлением, в котором с горечью писали, что «опека и давление бюрократии доходит до того, что членам партии предписывается под угрозой исключения и других репрессивных мер избирать не тех, кого хотят сами коммунисты, а тех, кого хотят … верхушки. Такие методы работы приводят к карьеризму, интриганству и лакейству…». Тем не менее, несмотря на протесты коммунистов, практика назначения на партийные должности прочно внедрялась в партийную жизнь. В принятом XII партконференцией новом Уставе партии было записано, что отныне секретари губернских и уездных партийных комитетов должны были утверждаться в должности вышестоящим органом. В июне 1926 г. на места было разослано утвержденное Секретариатом и Оргбюро «Положение об ответственных инструкторах ЦК РКП(б)». Инструкторы надеялись широкими полномочиями в отношении выборных партийных органов на местах и были обязаны обеспечить реализацию директив «центральных партийных органов». В 1926 г. специальное постановление ЦК ВКП(б) «упорядочило» назначение на ответственные партийные посты. Теперь все кандидаты на ключевые партийные должности отбирались и назначались ЦК ВКП(б). Обкомы и райкомы формировали нижестоящие кадровые звенья. Формально все должности в партии были выборными. Однако решающее слово принадлежало не коммунистам на партсобраниях, а работникам партаппарата, тщательно готовившим кадровые назначения.
Роль партаппарата в жизни партии, все более возрастала. Росло и влияние И. Сталина, руководившего в качестве генсека ЦК ВКП(б) работой партийного аппарата и уделявшего особое внимание кадровым проблемам.
Менялись представления о руководящей роли партии в обществе. Если в 1918-1920 гг. в пропаганде упор был сделан на руководящую роль рабочего класса и его авангарда – партию большевиков, то в начале 20-х годов подчеркивалась ведущая роль ЦК ВКП(б), а затем «коллективного руководства» в лице Политбюро ЦК партии. Все это отражало не только эволюцию политических взглядов большевистских лидеров, но и практику сосредоточения полноты власти в руках узкого круга партийных руководителей.
Большевики искренне хотели привлечь к государственному управлению выходцев из народа. Для двадцатых годов характерно «выдвиженчество», когда партия широко распахнула двери для вступления в нее рабочих и крестьян.
Молодые партийцы вскоре направлялись на руководящую работу. Так, к концу 1924 г. от 60 до 90% коммунистов, вступивших в партию в ходе «Ленинского призыва», впоследствии занимали разные должности в профсоюзах, комсомоле, кооперативах, в Советах, органах государственного управления. «Оживление» Советов вовлекало в активную политическую и общественную жизнь более широкие слои общества. Правящая партия расширяла свою социальную опору и принимала энергичные меры по притоку свежих сил в сферу государственного управления. Лозунг «рабочие должны учиться управлять государством» реализовывался как выдвижение из рабочей среды администраторов. ЦКК-РКИ, систематически проверявшие работу партийного и советского аппарата, действовали не как традиционное министерство, а привлекали к своей деятельности десятки тысяч рабочих и крестьян. Формой участия рабочих в управлении предприятиями стали широко практиковавшиеся производственные совещания.
Однако наряду со стремлением развить политическую и общественную активность трудящихся, привлечь их к сфере государственного управления, правящая партия основной акцент делала на управление через партийно-государственный аппарат. Большевики полагали, что именно советское государство выражает «общеклассовую волю пролетариата» и ставку делали на партийно-государственные методы управления обществом. Абсолютизация государства и партии в создании нового общества неизбежно вела к принижению роли масс, к ограничению самоуправления, возможности самим труженикам решать проблемы общественной жизни.
К концу 20-х годов численность государственных служащих превысила 3.5 млн. чел. Причем, в преобладающей части это было малоквалифицированные люди, так как в 1928 г. на всю страну приходилось всего 233 тыс. специалистов с высшим и 228 тыс. чел. С законченным средним образованием. В управлении государством брали не умением, а числом со всеми вытекающими отсюда последствиями – некомпетентностью «бумаготворчеством», боязнью ответственности, волокитой. Хронической болезнью советского государственного аппарата стал бюрократизм. Очередные кампании партии по борьбе с ним заканчивались неудачей.
Государственная бюрократия становилась прочной социальной опорой правящего режима, так как с ним было связано ее благополучие, продвижение по служебной лестнице, привилегии. Дефицит образования, культуры, опыта государственного управления, характерные для основной массы советской бюрократии, способствовали культивации директивно-приказных методов руководства. К этому побуждали и установки партийного руководства, стремившегося поставить на ответственные политические посты исполнителей директив партии. В 1923 г. XII съезде партии Сталин, выступавший с организационным отчетом ЦК, говорил: «…необходимо подобрать работников так, чтобы на постах стояли люди, умеющие осуществлять директивы, могущие понять директивы, могущие принять эти директивы, как свои родные, и умеющие их проводить в жизнь». Слепая вера в директивы «сверху» и способность выполнять их любыми средствами были мерилом соответствия руководителей всех уровней своим должностям в госаппарате.
Со становлением широкого слоя партийно-государственной бюрократии формировались социальная среда и политическая сила, наиболее заинтересованные в режиме личной власти, ибо культ вождя укреплял и расширял власть тех, тех кто служит ему в государственных и партийных структурах.
Коллективизация крестьянских хозяйств представляет собой одну из самых сложных и драматических страниц истории нашего государства. Слова «сплошная коллективизация» впервые прозвучали весной 1929 г., правда, пока в качестве плана по отдельным сельским районам, а не по стране в целом. К этому времени в партии, по чьей инициативе был взят курс на радикальную перестройку всех основ жизни крестьянства, и во всем советском и хозяйственном аппарате, нацеленном на реализацию этого курса, возобладали силы, игнорировавшие объективные законы общественного развития, тяготевшие к «военно-коммунистическим» методам построения нового общества.
Осенью 1929 г. секретарь ЦК ВКП(б) В. М. Молотов, ведавший тогда вопросами сельского хозяйства, по согласованию со Сталиным высказался на Пленуме ЦК за сплошную коллективизацию в течение одного года. В 1930 г. Молотов стал Председателем Совнаркома СССР. Руководство страны пошло не по пути поиска экономических методов решения проблем и противоречий, возникших в сельском хозяйстве, а в направлении, противоположном – по пути свертывания товарно-денежных отношений, принижения материальных стимулов к труду и применения командно-административных подходов к решению социально-экономических задач.
Неподготовленность коллективизации заранее предполагала ее проведение по типу военной акции. Ориентация на сверхскоростные темпы перестройки деревни возвратила к жизни те испробованные методы нажима и командования, которые использовались в период Гражданской войны.
После ноябрьского Пленума ЦК ВКП(б) 1929 г. и Постановления ЦК партии от 5 января 1930 г. «О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» насильственные меры по осуществлению сплошной коллективизации, волюнтаристское вмешательство в процессы сельскохозяйственного производства приобрели еще больший размах.
Одной из главных причин форсирования коллективизации было то, что создание коллективного сельского хозяйства стало рассматриваться как средство, позволяющее в короткие сроки решить проблемы получения валютных средств и импортного промышленного оборудования. Следствием насилия при создании колхозов стало массовое недовольство и открытые протесты крестьян, вплоть до вооруженных выступлений. Только за период с января до середины марта 1930 г. в стране произошло более 2 тысяч антиколхозных выступлений.
Наиболее сложные и трагические страницы периода сплошной коллективизации - массовая кампания по направлению на руководящую работу в колхозную деревню 25 тысяч передовых рабочих. Из документа, характеризующего положение и настроение 25-тысячников в деревне: «С работой мы не справляемся, помощи от партийных организаций и местных работников не имеем – или снимайте нас с работы, или отдавайте под суд», «… уже зарегистрировано 4 самоубийства 25-тысячников…».[4]
Несмотря на страшный голод, Сталин настаивал на продолжении экспорта хлеба в страны Европы. Если в 1928 г. было вывезено за границу 1 млн. центнеров, то в 1931 г. – 51.8 млн. центнеров. Даже в самом голодном 1933 г. в Западную Европу было вывезено около 10 млн. центнеров зерна.
Трудности колхозной жизни усугублялись еще и тем, что в 1933 г. были введены обязательные зерновые и другие продовольственные поставки государству по низким ценам. Колхозники фактически перестали быть хозяевами произведенной ими продукции. Нарушались и принципы колхозной демократии, предусмотренные в примерном уставе сельхозартели. Колхозы оказались огосударствленными. Немало административных постановлений обрушилось и на молодые совхозы. Только в одном из постановлений («О работе животноводческих совхозов») были указаны фамилии 34 директоров совхозов, которых было предложено снять с работы и отдать под суд, и фамилии 92 директоров совхозов, которые снимались с работы без передачи дела в суд.
В 20-е годы началось планомерное осуществление культурной политики партии, при которой любая философская или иная система идей, которая выходила за пределы марксизма в его ленинском варианте, квалифицировалась как "буржуазная", "помещичья", "клерикальная" и признавалась контрреволюционной и антисоветской, то есть опасной для самого существования нового политического строя. Идейная нетерпимость стала основой официальной политики советской власти в сфере идеологии и культуры. Широко в обществе распространились классовая подозрительность к старой духовной культуре, антиинтеллигентские настроения. Постоянно распространялись лозунги о недоверии к образованности, о необходимости "бдительного" отношения к старым специалистам, которые рассматривались как антинародная сила. Этот принцип еще в большей степени и жесткой форме распространялся и на творчество представителей интеллигенции. Утверждается политический монополизм в науке, искусстве, философии, во всех сферах духовной жизни общества, преследование представителей так называемой дворянской и буржуазной интеллигенции. Шаг за шагом ликвидировались институты профессиональной автономии интеллигенции - независимые издания, творческие союзы, профсоюзные объединения. Проработки "несознательных" интеллигентов, а затем аресты многих из них стали практикой 20-х годов. В конечном счете это закончилось полным разгромом основного корпуса старой интеллигенции в России.
Новая культура напрямую связывалась с героями революции. Именем власти народа на прежних постаментах воздвигались памятники новым героям. Новая революционная символика рассматривалась как обязательное условие продолжения революции. Такая позиция явилась основой и для смены исторических названий на имена живущих.
На основании классового подхода все писатели и художники прошлого были разделены на прогрессивных, демократических, творчество которых следует изучать, и реакционных, классово чуждых, наследие которых можно оставлять в забвении или подвергать уничтожающей критике.
Гипертрофирование задач борьбы за светлое будущее, за нового человека вело к уничтожению ценнейших явлений культуры, к репрессиям против представителей старой интеллигенции. Результатом такой политики была массовая эмиграция представителей русской культуры. В 1922 году было отправлено за границу около 200 писателей, ученых, философов, придерживающихся собственных взглядов на происходящее внутри страны (Л.Карсавин, И.Ильин, П.Сорокин, И.Лапшин и другие). За пределами России оказались известные писатели, ученые, артисты, художники, музыканты, имена которых по праву стали достоянием мировой культуры: Аверченко, К.Бальмонт, И.Бунин, З.Гиппиус, Д.Мережковский, А.Куприн, Игорь Северянин, Саша Черный, М.Цветаева, А.Толстой, П.Милюков, и многие другие выдающиеся деятели русской культуры.
В 30-е годы культурная жизнь в Советской России обрела новое измерение. Пышным цветом расцветает социальный утопизм, происходит решительный официальный поворот культурной политики в сторону конфронтации с "капиталистическим окружением" и "построения социализма в отдельно взятой стране" на основе внутренних сил. Формируется "железный занавес", отделяющий общество не только в территориально-политическом, но и в духовном отношении от остального мира. Стержнем всей государственной политики в области культуры становится формирование "социалистической культуры", предпосылкой чего стали беспощадные репрессии по отношению к творческой интеллигенции.
Шаг за шагом ликвидировались институты профессиональной автономии интеллигенции - независимые издания, творческие союзы, профсоюзные объединения. Под жесткий идеологический контроль была поставлена даже наука. Академия наук, всегда достаточно самостоятельная в России, была слита с Комакадемией, подчинена Совнаркому и превратилась в бюрократическое учреждение. Проработки "несознательных" интеллигентов стали нормальной практикой. С конца 20-х годов они сменились систематическими запугиваниями и прямым уничтожением дореволюционного поколения интеллигенции. В конечном счете это закончилось полным разгромом старой интеллигенции России. В широких слоях общества распространилась социальная трусость, боязнь выбиться из общего ряда. Сущность классового подхода к общественным явлениям была усилена культом личности Сталина.
Среди ценностей официальной культуры доминировали беззаветная верность делу партии и правительства, патриотизм, ненависть к классовым врагам, культовая любовь к вождям пролетариата, трудовая дисциплина, законопослушность и интернационализм.
В апреле 1934 года открылся Первый всесоюзный съезд советских писателей. На съезде с докладом выступил секретарь ЦК по идеологии А.А. Жданов, изложивший большевистское видение художественной культуры в социалистическом обществе. В августе 1934 года был создан единый Союз писателей СССР, затем союзы художников, композиторов, архитекторов. Так были созданы творческие союзы, поставившие под жесткий контроль деятельность творческой интеллигенции страны. Исключение из союза вело не только к утрате определенных привилегий, но и к полной изоляции от потребителей искусства.
Все деятели литературы и искусства были объединены в единые унифицированные союзы. Утвердился один-единственный художественный метод социалистического реализма. Социалистический реализм признавался раз навсегда данным, единственно верным и наиболее совершенным творческим методом. Данное определение соцреализма опиралось на сталинское определение писателей как "инженеров человеческих душ". Тем самым художественной культуре, искусству придавался инструментальный характер, то есть отводилась роль инструмента формирования "нового человека". Литература и искусство были поставлены на службу коммунистической идеологии и пропаганде. Характерными чертами искусства этого времени становятся парадность, помпезность, монументализм, прославление вождей, что отражало стремление режима к самоутверждению и самовозвеличению.
Единственным средством существования и даже стимулом работы стали государственные заказы. Эти заказы были приурочены к важным политическим событиям: к юбилеям революции, памятным датам, победам на фронте или на ниве народного хозяйства. Списки лучших произведений утверждались партийными комитетами и представлялись на всесоюзные выставки, о которых газеты писали, что это «смотры наивысших художественных достижений страны». Для поощрения деятелей искусства, прославляющих в своих произведениях деятельность партии и ее вождя, показывающих трудовой энтузиазм народа и преимущества социализма перед капитализмом были учреждены в 1940 году Сталинские премии. Списки сталинских лауреатов составлялись государственной комиссией Комитета по делам искусств при Совете народных комиссаров, а впоследствии при Министерстве культуры СССР, и согласовывались с соответствующим отделом ЦК ВКП(б), затем - КПСС.
К середине 30-х годов в СССР завершилось формирование административно-командной системы. Ее важнейшими чертами были: централизация системы управления экономикой, сращивание политического управления с экономическим, усиление авторитарных начал в руководстве общественно-политической жизнью. Сужение демократических свобод и прав граждан сопровождалось ростом и укреплением культа личности И. Сталина.
Нарастание застойных явлений в обществе как результат административно-командных методов управления страной.
«Социалистическое наступление» в конце 20-х начале 30-х гг. (ускоренная индустриализация, сплошная коллективизация) было осуществлено на голом энтузиазме, за счет «затягивания поясов» трудящихся, что вызвало рост социальной напряженности. Утверждение произвола и насилия в качестве обычного способа управления, решения не только чрезвычайных, но и текущих задач политического и социально-экономического развития стало повсеместным.
Невозможность публично возражать И. Сталину и вообще любому представителю центра, пока он поддерживался верховным руководством, привела к тому, что всеобщее признание полусиди такие идеи, явная неверность которых тотчас стала бы понятной большинству сознательных сторонников социализма, сохранись в обществе и партии обстановка нормальной идейно-политической борьбы. Но раз подобной обстановки не было, самые вздорные несуразицы (не говоря уже о менее очевидных ошибках), многократно повторенные с высоких трибун и никем не оспоренные, начинали казаться истиной миллионам и десяткам миллионов людей.