Реферат: Становление российской цивилизации

«У левого их (Карпат) склона, спускающегося к северу, начиная от места рождения реки Вистулы, на безмерных пространствах расположилось многолюд­ное племя венетов. Хотя их наименования теперь меня­ются соответственно различным родам и местностям, все же преимущественно-они называются склавенами и антами. Склавены живут от города Новиетуна и озера, именуемого Мурсианским, до Данастра, а на север до Висклы; вместо городов у них болота и леса. Анты же — сильнейшие из обоих (племен) распространяются от Данастра до Данапра, там где Понтийское море обра­зует излучину; эти реки удалены одна от другой на расстояние многих переходов». Так говорит о венедах, славянах и антах писатель VI в., историк восточных германцев-готов Иордан.

Повествуя о военных столкновениях готов с антами в IV в., Иордан все события связывает со Средним или Нижним Поднепровьем. Следовательно, писатели VI в. именуют антами славян, живших на востоке Европы от Днестра до Днепра.

Прокопий Кессарийский считает необходимым вести славян и антов от одного корня, от одного предка и подчеркивает их чрезвычайную близость друг другу. «У тех и у других один и тот же язык... И по внешнему виду они не отличаются друг от друга...». «И во всем остальном у обоих этих варварских племен вся жизнь и законы одинаковы...»,— сообщает Прокопий о славянах и антах. «Племена славян и антов сходны по своему образу жизни, по своим нравам...»,—читаем мы в «Стратегиконе».

Сами себя антами славяне Восточной Европы не называли. Термин ант в славянских языках времен славянских письменных источников отсутствует. Кроме того, нельзя не обратить внимания на исчезновение с 602 г. названия антов в византийских источниках. Это может быть объяснено тем, что в жизни антов произошел какой-то перелом. Им был разгром, учиненный тюрками-аварами, «обрами» «Повести временных лет», антам, не раз выступавшим и в качестве союзников аваров, а в тюркских языках_ант означало союзник, «принесший клятву верности». Не стало аваров, они «погибоша аки обры», не стало и их «союзных» славян, носивших это тюркское название. Причем союз этот был вынужден­ным и далеко не равноправным. Авары «примучили» славян и вынудили их принести присягу («роту») и та­ким образом стать антами. Быть может, в такое поло­жение попала какая-то часть славян еще раньше; во вре­мена гуннского нашествия. Термин ант примерно в этом значении встречается в тюркских, монгольских, алтай­ских языках, а гунны говорили на каком-то древнем тюркском языке.

После того как авары - «обры» — исчезли без «наследия», подчиненные им славяне стали выступать под другими, своими именами. Имя славяне являлось, несомненно, самоназванием славян. Причем им назывался то весь славянский мир, то какая-то часть его, обычно занимавшая окраины славянской территории (словене ильменские, словаки, словенцы, словинцы на побережье Балтийского моря).

Как произошло название славяне (древнее словене)? Что оно обозначало? Происхождение самоназвания славян уходит в такую даль веков, которая исключает возможность точного и единственного ответа на этот вопрос. Существует много различных предположений о происхождении наименования словене. Словен или славян производят от слово, т. е. говорящие, владеющие языком, в отличие от неумеющих говорить, немых, немцев; от славы в зна­чении почетный, выдающийся; от местности, в названии которой имелся корень слов или слав (по аналогии с русскими волжанами или волгарями, уральцами, помо­рами, сибиряками). Предполагают, что в глубокой древности слав означало просто народ, племя.

Если о венедах мы располагаем лишь отрывочными сведениями и писатели древности ничего не говорят об их хозяйстве, социальном строе, то иначе обстоит дело со сведениями об антах. Политические события времен великого переселения и расселения славян выну­дили Византию заинтересоваться славянами и антами. Анты — земледельцы. «У них большое количество разнообразного скота и плодов земных, лежащих в кучах, особенно проса и пшеницы»,— сообщает «Стратегикон». «Вместо городов у них болота и леса»,— пишет о славянах и антах Иордан. «Они селятся в лесах, у неудобнопроходимых рек, болот и озер, устраивая в своих жилищах (поселениях) много выходов вследствии случающихся с ними, что естественно, опасностей»,— продолжает автор «Стратегикона».

Его рассказ дополняет Прокопий Кесарийский: «Живут они в жалких хижинах, на большом расстоянии друг от друга, и все они часто меняют места жительства». Это подтверждает «Стратегикон», сообщающий о славянах и антах, что они «ведут жизнь бродячую».

Как примирить указания на «бродячую жизнь» славян и антов, на постоянную смену «мест жительства» славян и антов, напоминающую «разбойничьи набеги» венедов на земли от феннов до сарматов, с их оседлым земле­делием и скотоводством?

С тех времен, как они под названием венедов появились в письменных источниках, славяне и анты представляют собой отнюдь не на­род, а совокупность «бесчисленных племен». «Эти племена, славяне и анты, — сообщает Прокопий Кесарийский, — не управляются одним человеком, но издревле живут в народоправстве, и поэтому у них счастье и не­счастье в жизни считается делом общим». У них нет «единого начальника», и «так как между ними нет единомыслия, то они не собираются вместе, а если и соберутся, то решенное ими тотчас же нарушают другие, так как все они враждебны друг другу и при этом никто не хочет уступать другому».

Анты , по свидетельству Прокопия, «рассуждают сообща обо всем, что для них полезно или вредно». Речь идет, по-видимому, о сходках родов или племен, о родо­вых и племенных вечевых собраниях. Но объединения племен не прочны. Они то складываются, то рассыпа­ются. Союзы племен, формирующиеся по взаимной дого­воренности на межплеменных сходах, недолговечны и непостоянны. Анты не признают над собой власти ни иноземцев, ни соплеменников, и лишь на время интересы обороны или совместных военных походов заставляют их объединиться под властью одного вождя. Многочислен­ность предводителей у антов, которых «Стратегикон» называет «риксами», а Феофилакт Симокатта — «рексами», заявляя, что «так варвары называют на своем языке» вождей, десятки «вельмож», о которых говорит Иордан, давала возможность византийцам подкупать некоторых из них и этим самым усиливать среди них вражду и препятствовать им стать «под власть одного вождя». Правда, в середине VI в. анты были объединены под властью одной семьи антов. Менандр знает отца — Идара, его сыновей Межамира и Келагаста. Их авторитет, власть и могущество дали возможность Межамиру Идаричу держать себя в ставке аварского кагана гордо и независимо. Они свободолюбивы, и «их никоим образом нельзя склонить к рабству или подчинению».

Антам присуще исключительное гостеприимство и радушие к иноземцам. У них существует кровная месть , и она распространяется на иноземцев. Если ант примет у себя чужестранца, то он охраняет его и в дальнейшем пути, а если кто-либо из антов причинит ему какой-либо ущерб, нанесет какую-либо обиду, то первый ант будет мстить обидчику за иноземца. У антов существует собственность. «Необходимые, для них вещи они зары­вают в тайниках, ничем лишним открыто не владеют»,— читаем мы в «Стратегиконе». Появление самого понятия лишнее, т. е. не представляющее предмет первой необ­ходимости, являемся свидетельством накопления богат­ства. А так как оно возбуждает зависть и агрессивность, то его доверяют тайникам, земле, боясь выставить открыто. Войны и набеги на Византию, во время кото­рых славяне и анты взимали денежные контрибуции, захватывали много добычи и уводили пленных, обога­щали антов и в первую очередь их верхушку — «рексов», или «риксов». Об этом говорит Иоанн Эфесский, сооб­щающий, что в результате походов на Византию они стали богатыми, имеют много лошадей, оружия, золота и серебра.^.

У антов существовало рабство , но оно очень отлича­лось от того рабства, которое имело место в Византии. Источником его являлся плен и только плен. Ант у анта рабом быть не мог. Ант, попавший в рабство в чужих краях, «придя в родные земли... в дальнейшем согласно закону будет уже свободным».

Но и пленный иноземец, превращенный в раба, пребывает в таком состоянии у антов недолго. Срок рабства пленников-рабов ограничен определенным временем, а затем анты «предлагают им на выбор: желают ли они за известный выкуп возвратиться восвояси или оставаться там, где они находятся на положении свободных или друзей?».

Византийцев поражали семейные отношения антов. «Скромность их женщин превышает всякую человече­скую природу, так что большинство их считают смерть своего мужа своей смертью и добровольно удушают себя, не считая пребывание во вдовстве за жизнь». Это указание «Стратегикона» является свидетельством гос­подства у антов прочной патриархальной семьи.

В византийских источниках мы находит отрывочные, но ценные сведения о религии антов. Они не верят в судьбу, но в трудную минуту обращаются к богу, и если спасутся, то приносят ему жертву, считая, что их долг перед богом исполнен. «Владыкой над всеми» анты считают бога, творца молний , в котором нетрудно усмотреть древнерусского бога Перуна. Ему они прино­сят в жертву быков «и совершают другие священные обряды». «Они почитают реки, и нимф, и всякие другие божества, приносят жертвы всем им и при помощи этих жертв производят гадания».

И тут перед нами предстают языческие верования русских дохристианских времен, совершавших моления (жрущих) у воды, у кладезя, почитавших берегинь (русалок), упырей, покровителей Чура, Рода и Рожаниц и пр., и приносивших им жертвы.

Познавшие всю силу ударов славян и антов, византийцы, естественно, в первую очередь интересовались их военным искусством. Особенное внимание этим качествам славян и антов уделял автор «Стратегикона». Он со­общает, что славяне и анты «выносливы, легко переносят жар, холод, дождь, наготу, недостаток в пище». Они вооружены небольшими копьями (каждый воин имеет по два-три таких копья), луками и маленькими стрелами, отравленными сильнодействующим ядом. Отравленные стрелы широко применяли скифы, от которых, видимо, это оружие перешло к антам. У многих имеются прочные, но тяжелые щиты. Панцирей они не знали.

Византийцы подчеркивали коренное различие между своим военным строем и военным искусством славян и антов. «Не имея над собой главы...— сообщает «Стратегикон»,— они не признают военного строя, не способ­ны сражаться в правильной битве». Такое суждение вполне понятно. У феодальной Византии была армия, прошедшая многовековой путь развития, строившаяся на определенных принципах, подчинявшаяся сложившимся правилам, придерживавшаяся определенной тактики, стратегии, военной доктрины. Славяне и анты были вооруженным народом . Поэтому, естественно, они предпочитали сражаться в лесах, теснинах, оврагах, «пользоваться (засадами), внезапными атаками, хитрос­тями, и днем и ночью изобретая много (разнообразных) способов» («Стратегикон») ведения боя. Славяне и анты не любят сражаться «на открытых и ровных местах», «они умеют отлично сражаться» в лесах и «среди тес­нин» («Стратегикон»). «Опытны они также и в перепра­ве через реки, превосходя в этом отношении всех людей» («Стратегикон»). Застигнутые врасплох, анты укрыва­лись в камышах и, опустившись на дно у берега реки или озера, дышали через выдолбленные камышины, мужественно часами выдерживая пребывание в воде и укрываясь от глаз врага.

Анты не знали ни дружин «риксов», ни дружинной организации как военно-политической силы, стоявшей над народом. Един­ственное деление среди этого вооруженного народа — это деление возрастное: на старших по возрасту и уже по этому одному более опытных, искушенных в битвах, и молодежь. Деление это дожило до времен Киевской Руси, когда существовала передняя, отня (отцовская), старшая дружина и дружина молодшая: детские, отроки, юные (уные), паробки; причем сами термины старшая, молодшая в ту пору, как правило, означали уже социальное членение, хотя восходили ко временам антов, когда знаменовали деление лишь возрастное. Так начал­ся боевой путь антов и славян в борьбе с Византией, о котором говорят писатели VI веков.

В непрерывных походах и войнах «грубые варва­ры»— славяне и анты, шедшие в бой с «ремеями» (ви­зантийцами), в начале своих вторжений в Византию с простым оружием, без «военного строя» научились военному искусству у своих же противников, вооружи­лись их же оружием, и настала пора, когда «благодаря своей доблести» (Прокопий) анты, «сильнейшие из обо­их (племен)» (Иордан), «научились вести войну лучше, чем римляне» (Иоанн Эфесский).

Византийские источники, хоть и очень скупо, но все жеговорят об одежде, о внешности славян и актов. В бой они идут в рубашках и шароварах, но «иные не носят ни рубашек, ни плащей, а одни только штаны, подтянутые широким поясом на бедрах». «Они очень высокого роста и огромной силы. Цвет кожи и волос у них очень белый или золотистый, и не совсем черный, но все они темнокрасные (русые)». «Образ жизни у них грубый, без всяких удобств... но по суще­ству они не плохие и совсем не злобные»,— заключает свою характеристику славян и антов Прокопий Кесарийский. В «Стратегиконе» славяне выступают тоже как «желтый народ, т. е. русый, светловолосый.

Каким был социальный строй у антов в VI—VII вв.? Каковы общественные отношения, которые рисуют ви­зантийские источники?

Вооруженный народ, народоправство, собрания пле­мен и их союзы, патриархальное гостеприимство и пат­риархальное рабство, накопление богатств в результате войн — все это свидетельствует о том, что общественный строй антов следует охарактеризовать как развивающу­юся из родового строя «военную демократию ». «Военную» «потому, что война и организация для войны теперь становятся нормальными функциями народной жизни» (Ф. Энгельс), «демократией» потому, что перед нами вооруженный народ, управляющийся народным собранием, советом старейшин — «риксов», еще не зна­ющий не только власти, противопоставляющей себя народу, но даже органически отделенной от него.

Труды советских археологов и их коллег из Польши, Чехословакии, Болгарии, Румынии значительно продвинули вперед изучение славянских древностей той поры. В результате этих исследований было установлено определенное единство культуры славян VI—VII вв. на всей территории, занимаемой славянами и антами . Этой областью единства материальной культуры славян (с учетом, конечно, местных особенно­стей их археологической культуры) явилась обширная территория, охватывающая Днепровское Право- и Лево­бережье, Подесенье, Посемье, верхнюю Оку, Припять, Полесье, Поднестровье, Западный Буг, Восточную и Южную Польшу, Придунайскую Болгарию, Восточную Румынию (Прут, Серет, Нижний Дунай), Чехословакию от границы с СССР до Южной Моравии (так называемая «культура керамики пражского типа»).

«Повесть временных лет» вспоминает о тех далеких временах («по мнозех же временех»), когда в процессе переселения и расселения славяне, придя откуда-то (откуда— летописец не помнит), «сели» по Дунаю, где, есть ныне Угорьске земля и Болгарьска».

Былины киевского цикла, повествующие о Днепре-Славутиче и голубом Дунае, русских богатырях времен Владимира Красное Солнышко, на берегах Мезени и Онеги распевались русскими поморами, никогда не видевшими ни Дуная, ни винограда. Такой след в народ­ной памяти могли оставить только те края, которые сыграли немаловажную роль в истории народа. Действи­тельно, с начала VI в . славяне и анты преодолели визан­тийскую укрепленную линию по Дунаю. Они воевали с Византией, расселялись на ее землях, ассимилировали местное население, «ославянивали страну», оказывали влияние на социальный строй и законодательство Визан­тии, поступали на службу, сражались в рядах византий­ского войска. Славяне и анты, с одной стороны, Визан­тия — с другой, вступили в сложные взаимоотношения. Ко временам антов относится рассказ «Повести вре­менных лет» о трех братьях Кие, Щеке и Хориве и сестре их Лыбеди, которые основали город, названный в честь старшего брата Киевом. Все три брата жил» «на горах» у берега Днепра. Это были те времена, когда вокруг еще стоял «лес и бор велик», где охотились обитатели Киева.

Кто же такой Кий? До летописца дошло несколько вариантов рассказа о Кие. Кий — простой перевозчик. Но если бы Кий был простым перевозчиком, рассуждает летописец, то вряд ли он ездил к византийскому императору («царю») в Константинополь (Царьград). А Кии ездил, причем «велику честь принял от царя». Возвра­щаясь обратно («идущю... вспять»), Кий пришел к Дунаю, облюбовал место, срубил «градок мал» Киевец и хотел обосноваться здесь «с родом своим», но «не даша ему близь лежащие» остаться в Киевце, и сопро­тивление дунайцев заставило его вернуться «в свой град Киев», где Кий и умер.

В этом сказании заключено зерно исторической истины. Действительно, на месте Киева в IX в. было три поселения : на Киселевке, на Андреевском городище и на Щековице. Анты действительно жили и сражались на Дунае , вели переговоры с императорами, поселялись на территории империи, получали от императоров города или занимали их с боем, основывали свои поселения («градок мал»). Все, что летописец приводит в качестве сказания о Кие, могло иметь место в VI—VII вв. Сказа-ние это очень древнее.