Реферат: Судопроизводство in jure и in judicio

В «Институциях Гая» мы можем увидеть достаточно подробное описание судебного процесса, а также мы можем видеть, что изменилось с тех пор, как был написан первый свод законов, и что осталось неизменным. Прежде всего, мы можем видеть, что произошло разделение исков на иски законные (legisactiones) и формулярные, когда были утверждены специальные формулы, по которым излагалась суть дела. Законные или легисакционные иски состояли в том, что форма этих исков, то есть они сами, содержалась непосредственно в законах или как было написано в «Институциях Гая» «… имеют силу и значение сами по себе» (см. Гай кн. 4, п.10), а формулярные в том, что в законах содержалась лишь формула, по которой эти иски составлялись, главными частями этих формул были: «… краткое изложение фактов, вызвавших процесс (demonstratio); изложение требований истца (intentio); уполномочение судьи на присуждение сторонам какой-либо вещи в собственность (adjudicatio); уполномочение судьи на осуждение или оправдание ответчика (condemnatio)» (см. Гай кн. 4, п. 39). И в зависимости от того, какой из видов этих исков предъявлялся, происходил легисакционный или формулярный процессы. Надо также отметить, что помимо этих основных видов ведения судебного процесса существовал также и экстраординарный процесс, но мы поговорим о нём чуть позже.

Легисакционный процесс.

Особенностью легисакционного процесса было то, что при нём вчинялись иски legisactiones, которые назывались так потому ли, «…что были установлены законами, так как в то время не были еще в употреблении преторские эдикты, которые ввели новые иски, или потому, что в исковых формулах воспроизводились слова и выражения закона и потому считались неизменными, подобно тому, как и самые законы. Вот почему, если кто-либо отыскивал вознаграждение за поврежденные виноградные лозы, называя их лозами, то отвечали, что он проиграл иск, так как должен был назвать лозы деревьями на том основании, что закон XII таблиц, согласно которому давался иск по поводу срезанных лоз, говорит вообще о подрезанных деревьях» (см. Гай кн. 4 п. 11). Надо отметить, однако, что название «легисакционный» гражданский процесс носилв течение почти всего периода республики, отлатинских слов «perlegisactiones».Эти слова означают, что исковые претензии можно было заявить лишь словами закона. Соблюдение всех формальностей процесса было очень строгим. Отсюда мы можем видеть, что этот процесс, с точки зрения строгости к законным формам произношения тех или фраз или даже слов, мало чем отличался от судопроизводства по «Законам XII таблиц», впрочем, как и во всех остальных, поскольку в основном повторяли судопроизводство по «Законам XII таблиц», так как легисакционный процесс являлся со временем всё более совершенствующимся судопроизводством по «Законам XII таблиц». Однако, прежде чем я перейду к судопроизводству по формулярным искам хотелось бы кое – что дополнить к тому, что уже было сказано выше.

Деление на стадии «iniure» и «iniudicio» при данной (легисакционной) форме ведения процесса, происходило следующим образом. Стороны являлись в первой стадии (in iure) к судебному магистрату и здесь выполняли требуемые по ритуалу обряды и произносили установленные фразы, в которых истец выражал свою претензию, а ответчик - свои возражения. Магистрат активного участия в процессе не принимал, хотя также давал определенные реплики по установленному ритуалу. Совокупность всех этих обрядов и фраз и носила название legis actio.

Для иллюстрации этой формы процесса можно изложить в общих чертах пример одного из таких дел, описанного в Институциях Гая[2] . Стороны являлись к магистрату и приносили с собой вещь, составлявшую предмет спора (если спор шел о недвижимости, приносили кусок земли, черепицы и т.д.). Истец, держа в руке палку или прут, налагал ее на вещь и произносил слова: я утверждаю, что эта вещь по квиритскому праву принадлежит мне; как я сказал, так вот я наложил перед тобой на эту вещь свой прут (палку). Если ответчик молчал или положительно соглашался с этим заявлением, то иск считался признанным; дело этим и заканчивалось, и истец уносил или уводил с собой спорную вещь. Если же ответчик спорил, то он говорил и проделывал над вещью то же самое, что и истец сделал до этого, и, таким образом, на виндикацию истца отвечал контравиндикацией. Тогда магистрат, как бы разнимая спорящих, говорил: оставьте оба эту вещь. После этого истец задает новый вопрос: требую от тебя ответа, на каком основании ты заявляешь притязание на эту вещь? На это ответчик заявляет: я доказал моё право, когда наложил прут. На это истец отвечал: на случай, если ты незаконно виндицировал, я вызываю тебя на представление сакраментальной суммы в 50 (500) ассов. Ответчик делал взаимный вызов. Магистрат после этого определял, у кого из спорящих должна была оставаться спорная вещь до окончания процесса; та сторона, у которой она оставалась до решения спора, должна была выставить поручителей в обеспечение того, что, если вещь будет присуждена другой стороне, она (со всеми плодами от нее) будет выдана этой второй стороне. На том производство in iure заканчивалось, и претор назначал присяжного судью для решения спора.

Заключительный акт производства in iure назывался litis contestato, засвидетельствование спора. Стороны обращались к заранее приглашенным свидетелям: будьте свидетелями происшедшего. С этим моментом связывалось погашение иска, то есть после того, как закончилось производство in iure, истец уже не мог заявить вторично то же самое притязание против того же ответчика, хотя бы дело и не было потом рассмотрено во второй стадии (in iudicio) и фактически удовлетворения по иску не наступило (см. Гай кн. 4. 108).

Когда весь ритуал производства in iure был выполнен, дело переходило во вторую стадию, «iniudicio». В этой второй стадии назначенный магистратом по согласованию со сторонами присяжный судья (а по некоторым делам, например о наследстве, судебная коллегия) проверял доказательства и выносил решение по делу

Также надо сказать, что легисакционный процесс делился также на пять видов, в соответствии с формами предъявляемого иска, точнее: на сакраментальный, с назначением особого судью для разбора дела, кондикционный, с наложением руки, захватнический (с целью удержания какой-либо вещи должника).

Сакраментальным назывался процесс, при котором проигравший уплачивал сакраментальную сумму как наказание (см. «Законы XII таблиц» II. 1)[3] . Эта сумма передавалась в государственную кассу и в обеспечение исправной уплаты представлялись поручители. «Сакраментальная форма была общею формою (для разрешения разнообразнейших споров); те дела, относительно которых закон не определял специальной исковой формулы, производились в сакраментальной форме» (см. Гай кн. 4 п. 13). При данной форме процесса иск вследствие клятвенного обещания представлял опасность высказывающему неправду. Позже опасным представлялся иск по требованиям определенной суммы денег по поводу спонсии[4] , которой подвергается ответчик, отрицающий без основания свою вину и вследствие рестипуляции, которой подвергается истец, если он требует не должное.

Процесс с назначением особого судьи для разбора дела отличался тем, что при нём назначался особый судья, в том случае если это соответствовало законам и являлось необходимым.

Кондикционный процесс применялся при вещных исках. В них (в исках) виндицировалось движимое имущество и одушевленные предметы, буквально все, которые только можно было доставить в суд перед претором. Виндикация происходила следующим образом. Тот, кто виндицировал, держал прут; затем схватывал вещь, например раба и произносил следующее: " я утверждаю, что этот раб, согласно приведенному основанию, мой по квиритскому праву, и вот я налагаю на тебя мой прут ", при этом он клал на раба прут. Ответчик произносил те же слова и делал то же самое. После того как оба виндицировали, претор провозглашал: "отпустите этого раба". Стороны повиновались. Виндицировавший истец спрашивал противника, а этот в свою очередь спрашивал первого следующим образом: "прошу тебя сказать, на каком основании ты виндицировал?", тот отвечал: "я доказал мое право, когда наложил прут", тогда тот, кто первый виндицировал, произносил: "на случай, если ты незаконно виндицировал, я вызываю тебя на представление сакраментальной суммы в пятьсот ассов". Противник также говорил: "Равным образом и я тебя". Точно также, если спор был о вещи, стоимость которой была меньше тысячи ассов, то назначали залог в пятьдесят ассов. Затем следовало то же самое, что происходило при личном иске. После этого претор разрешал в пользу одного или другого вопрос виндиций, то есть он присуждал владение вещью на время спора из-за собственности кому-либо из тяжущихся, которому и приказывал гарантировать противнику владение вещью, то есть целостность вещи и доходы с нее. Обеспечение исправной уплаты сакраментальной суммы от обеих сторон (истца и ответчика) получал сам претор, так как она поступала в государственную кассу. Палочку или прут употребляли вместо копья, как символ законной собственности, так как полагали, что самая бесспорная собственность та, которую захватили у врага. Кстати, именно поэтому при разбирательстве дел в центумвиральной коллегии выставлялось копье.

Если вещь была слишком велика или её вообще никак невозможно было доставить в суд, например, если это была колонна здания, стадо какого-либо скота, то брали часть спорного предмета и затем, над принесенным предметом, происходила мнимая борьба так, как будто бы здесь был весь предмет. Таким образом, из стада в суд приводили или одну овцу, или козу, или даже брали шерсть животного, которую приносили в суд. От корабля и колонны отламывали какую-либо часть.

Точно также всё это происходило, если спор шел относительно земли здания или наследства, они брали часть предмета, о котором шел спор и приносили его в суд и над этой частью и происходила виндикация, от дома могли взять кирпич, щепку или черепицу, если спор шел о земле то могли принести щебень, песок, кстати, неважно сколько его было, могли принести и один камушек, если спор шел о наследстве, то брали предмет из него или его часть.

Кондикционным же назывался этот процесс потому, что сам иск, по которому назначался этот процесс, назывался кондикцией от слова «condicere», что означает «торжественно объявлять». И в самом деле так, ибо истец при этом обращался к противнику с торжественным объявлением, чтобы он через 30 дней снова явился перед судом, с целью установления iudicium. Позже кондикционным был личный иск, в котором мы утверждаем, что ответчик должен нам дать что-либо в собственность, при этом уже не делалось никакого торжественного извещения.

Процесс посредством наложения руки – применялся, если вели спор о вещах, относительно которых такое производство постановил какой-нибудь закон, например, по «Законам XII таблиц» это имело место применительно к осуждённому судебным решением. Производство было следующим: «Истец говорил: "так как тебя присудили, или обязали дать мне десять тысяч сестерций, и так как ты их, как следовало, не уплатил, то я вследствие этого по поводу десяти тысяч сестерций, налагаю на тебя, осужденного руку" и при этом он брал его за какую-либо часть тела» (см. Гай кн. 4 п. 21). Осужденный, по закону, не в праве был сбросить с себя руку и возражать с помощью исковой формулы, но мог представить заступника, который замещал должника и открывал процесс. Тот, кто не представлял заступника, отводился домой истцом, который связывал и сковывал должника. Впоследствии некоторые законы также предоставляли право наложения руки на некоторых лиц для взыскания долгов по судебным решениям, в известных случаях. Например, по закону Publilia поручитель имел право наложить руку на должника, за которого он заплатил долг, в случае если эта уплата не была возмещена в течение шести месяцев. Также было ещё множество подобных законов, которые во многих случаях вводили судопроизводство посредством самовольной расправы.

В других известных случаях закон также вводил судопроизводство посредством наложения руки, однако при них оно не имело силу vindex’a и ответчик не приравнивался к лицу, осуждённому судебным решением. Примером этому может послужить закон Марция, который давал право наложения руки должнику против ростовщиков для взыскания полученных процентов[5] . Также было множество других случаев, при которых закон позволял такое судопроизводство. На основании этих законов, в отличие от тех, что были приведены ранее, ответчик имел право сбрасывать с себя руку и лично защищаться всякий раз, когда наступало судебное разбирательство. Позже, законом Валлия право сбрасывать с себя руку и защищаться лично, было предоставлено всем тем, против которых предъявляют иск посредством наложения руки, за исключением лиц, осуждённых судебным решением, и неисправных должников. Таким образом, только неисправный должник и осуждённый судебным решением, были обязаны представлять заступника и, если не представляли такового, то отводились в дом истца. Так было всё то время, пока были в употреблении торжественные исковые формулы.

Процесс посредством захвата (задержания имущества должника) – данный процесс имел место в тех случаях, когда требовалось обеспечение жалования солдат, если трибун, заведующий кассою, не выдавал такового, при этом употреблялся специальный иск для претензий солдат, равным образом введено взятие в залог против того, кто не предоставит наёмной платы за вьючное животное, которое кто-либо отдал в найм, а также в некоторых других случаях (более подробно об этих и других случаях описано Гай кн.4 п. 27-29). У данного процесса был ряд особенностей. Первая из них заключается в том, что захват вещи производился не в присутствии претора и в большинстве случаев даже при отсутствии противника, между тем как при всех остальных видах легисакционного судопроизводства можно было совершить задержание только в присутствии претора и при наличии противника. Вторая из них заключается в том, «… что захват мог быть совершён и в неприсутственные дни, то есть тогда, когда по религиозным причинам нельзя было производить судебных разбирательств» (см. Гай кн. 4 п. 29).

Надо отметить, что с течением времени легисакционное судопроизводство, а в месте с ним и все эти судопроизводственные формы мало помалу вышли из употребления, так как дело было доведено до того, что, как уже говорилось выше, малейшее уклонение от предписанных форм и обрядов влекли за собой проигрыш тяжбы, что существенно усложняло сам процесс судебного разбирательства и влекло за собой, в ряде случаев, вынесение несправедливого судебного решения. Поэтому законом Эбуция и двумя законами Юлия эти торжественные иски были отменены и введено судопроизводство посредством формулярных исков. Лишь в двух случаях было дозволено применять легисакционный процесс и законные иски, а именно: в случае вреда который грозит соседнему строению, то есть угрожающей опасности и в том случае, когда центумвиральная коллегия решает дело. Теперь мы можем перейти к рассмотрению формулярного процесса и посмотреть, на сколько он отличался от легисакционного процесса.

Формулярный процесс.

Как уже говорилось, гражданский процесс в течение почти всего периода республики носил название легисакционного. Соблюдение всех формальностей процесса было очень строгим. Но со временем жизнь усложнилась, и нередко возникали такие обстоятельства, которые трудно было подвести под точные формулировки закона, особенно если иметь в виду и ответчика, которые зачастую не были юридически образованными людьми. Поэтому возникла другая процедура судебного процесса, которая получила название «формулярный процесс».

Претензии истца и возражения ответчика в этом случае заявлялись без каких-либо формальностей, зато по окончании стадии «iniure» претор вручал истцу записку (формулу) в которой излагались (уже строгим юридическим языком) все основные обстоятельства дела. Эта записка предназначалась судье, который вел дело в стадии «iniudicio».

В формуле назначался судья; важнейшей частью формулы была интенция – определение содержания претензий истца; указывалось, при каких обстоятельствах судья мог бы удовлетворить иск (или, наоборот, отказать в иске) и т.д. На основании формулы судья рассматривал дело и принимал окончательное решение.

Начало производства связывалось с указания истцом иска – editoactiones. Истец ещё до вызова к претору знакомил ответчика с тем иском, который он хочет ему предъявить (см. Дигесты 2. XIII. 1). Необходимо было ещё подготовить конкретные данные, требуемые для заполнения формулы, в особенности правильно обозначить объект иска, указав его не родовыми чертами, а видовым образом (см. Дигесты 6. I. 6). Потом истец обращался к претору с просьбой выдать соответствующую обстоятельствам дела формулу для разбирательства по ней дела судьёй, когда оно перейдёт во вторую стадию (iniudicio). Обычно претор давал её без предварительного расследования дела. В отдельных случаях, однако, претор заранее удерживал за собой в эдикте право подвергнуть дело такому рассмотрению и в зависимости от его результатов дать или не дать формулу. Этим эдиктом претор, таким образом, «…выступает против двуличных и злоумышленных людей, которые вредят другим каким-либо лукавством: коварство первых не должно приносить им пользы, а простота вторых не должна приносить им вреда» (см. Дигесты 4. III. 1).

Обязанностью же ответчика было не только явиться с истцом к претору, но и защищать себя надлежащим образом, например: заключать дополнительные соглашения (спонсии и стипуляции), выставлять свои эксцепции, участвовать с истцом в составлении формулы, выборе судьи и засвидетельствовании спора. Если он не делал ничего из выше перечисленного, то он считался незащищённым iniure, что могло повлечь за собой важные последствия.

Когда предъявлялись иски на определённую денежную сумму долга, истец мог немедленно приступить к исполнению. Магистрат (претор), по его (иска) представлению, произносил присуждение. При неопределённых по ценности исках магистрат вводил истца во владение всем имуществом ответчика. Это давало истцу, когда ответчик умышленно скрывался или, дав поручительство, не являлся в назначенный срок или просто отсутствовал на суде, возможность принимать все меры в отношении этого имущества, с правом по истечении определённого срока, продать всё имущество целиком особому emptorbonorum, который являлся универсальным приемником ответчика.

Когда ответчик являлся в суд, он мог оспаривать требования истца, подвергать критике испрашиваемую истцом редакцию формулы и делать со своей стороны другие предложения, в особенности настаивать на включении в формулу выгодных для него возражений, так называемых эксцепций. Окончательная редакция формулы не зависела, однако, от предложения истца или ответчика и всецело находилась в руках претора. Претор в письменном виде предоставлял формулу истцу. Истец, в свою очередь, передавал ответчику копию полученной формулы или прочитывал её. Ответчик, принимавший формулу, тем самым подчинял себя суду присяжного судьи. Предъявление формулы истцом и принятие её ответчиком было завершительным актом производства «iniure» и, как было сказано выше, называлось «засвидетельствованием спора», litiscontestatio. В случае отказа ответчиком принять формулу он также становился незащищённым «iniure» (indefensus).

Надо также отметить, что производство в первой стадии могло тут же закончиться без передачи дела на дальнейшее рассмотрение (iniudicium). Это происходило, когда ещё в первой стадии магистрат приходил к заключению, что требования истца было юридически не обосновано (несоответствовало требованиям законов, нравов и справедливости) или сам истец признавал возражения ответчика. В этих случаях преторы и прочие судебные магистраты оставляли за собой в эдикте право отказать истцу в выдаче формулы – «полномочен отказать в иске тот, кто может и дать [его]» (см. Дигесты 50. XVII. 102. 1). Это называлось отказом в иске. Он не обладал погашающей силой, которое имело бы оправдывающее ответчика решение, то есть отказ не был бесповоротным, и истец мог вторично обратиться к тому же или другому претору с новым иском по тому же делу, исправив допущенные ранее недостатки. Также производство на первой стадии могло закончиться в случае неявки одной из сторон. То есть, если одна из сторон не является к судебному разбирательству, то по «Законам XII таблиц» ёе ждали до полудня, после чего дело решалось в пользу прибывшей стороны. Это было наказанием за неявку при легисакционном процессе, ?