Реферат: "Священный молот" как средство эвтаназии в бретонской традиции

Анна Мурадова

В бретонских обрядовых действиях, связанных с проводами умершего на тот свет, можно выделить, наряду с чисто христианскими обрядами, целый пласт пережитков языческих верований в той или иной степени подвергшихся христианизации. Сходные им обычаи отмечаются у других индоевропейских народов, в частности, у славян.

Католические похоронные обряды долгое время сочетались с локальными культами, которые иногда осуждались церковью, а иногда срастались с церковной традицией.

Затянувшаяся агония, затрудненный переход в иной мир связанный со страданиями больного и его близких сопровождается определенными магическими действиями, направленными на ее прекращение.

В бретонских обрядах нетрудно разделить чисто христианские (такие, как исповедь перед смертью, причащение, соборование) и обряды языческого происхождения, о которых речь пойдет ниже. Различие между этими двумя группами обрядов заключается не только в происхождении, но и в их цели: если первые направлены на то, чтобы спасти душу находящегося при смерти, то вторые - на то, чтобы оказать ему действенную помощь и избавить его тем или иным способом от мучительного состояния.

"Священный молоток"

Обряды, связанные с устранением агонии засвидетельствованы поздно: упоминания о них датируются 19 веком. Однако они настолько архаичны, настолько многочисленны, и настолько схожи что мы вправе утверждать их существование в предшествующий период.

Одним из средств сократить длительность перехода агонизирующего больного в иной мир был обряд, связанный со "святым молотком", armael (mel) benniget; иногда это предмет представляет собой не молоток, а каменный шарик ( armellbenniget). И тот и другой предмет использовались для того, чтобы положить конец затянувшейся агонии.

Этот предмет не только упоминается в легендах, его существование документально засвидетельствовано. До наших дней сохранились два образца "священного молотка" (хранятся в музее г. Нанта).

Этот предмет обычно хранился в часовнях или около них. В одном из случаев засвидетельствовано иное местонахождение - "святой молоток" хранился в дупле тиса, который рос возле входа в церковь. Согласно фольклорной традиции этот предмет служил для того, чтобы приканчивать агонизирующих или слишком долго живущих на этом свете стариков: " Lepиreestvieux, ilaeéteè oubliйé, sicelacontinue, ilfaudrabienallerchercherlemaёlbenniget." - "Отец очень старый, он забыт (видимо, смертью - А.М.). Если это так и будет продолжаться, то надо будет пойти и принести lemaёlbenniget" ( E. Enaud, цитируется по: A. Croix, CultureetreligionenBretagneaux 16 et 17 siйécles. Rennes, 1995, стр10) Иногда в бретонском фольклоре присутствует "смягченный" вариант этой традиции: А. Круа приводит легенду, действие которой относится к 1830 г: 85 летний старик, парализованный, морально готовый к смерти ( его уже соборовали) просит своего сына и зятя принести ему "святой молоток". Сын и зять приносят молоток, который находится в особом тайнике в ризнице на хранении у церковного сторожа. После этого "святой молоток" просто приложили ко лбу старика, помолились Святой Троице, и старик отошел в мир иной. (AnnalesdeBretagne, tome 90, 1983, N1, стр. 273-293)

Ясно, чтоб несмотря на обилие таких деталей, как хранения молотка (шара) в церкви, у церковного сторожа - "святой молоток" является пережитком языческого прошлого. Языческая основа ритуала бесспорна, однако его происхождение не ясно. Интересно, что некоторые детали могут быть в большей или меньшей степени христианизированы: так, тайник может находиться в ризнице или в дереве, причем именно в стволе тиса, который считался одним из деревьев, связанных со смертью: тисы часто сажали на кладбищах. С другой стороны, сочетание церковь + дерево (+источник), крест + дерево (см. ниже) довольно часто встречается в бретонском фольклоре, а также в фольклоре и эпической литературе других кельтских народов.

Возможно, это связанно с культом деревьев и понятием мирового древа. В таком случае церковь, построенная около (или вместо?) мирового древа, замещала его. В Ирландии, в частности, был широко распространен культ подобных деревьев.

Однако аналогом мирового древа в кельтской (и индоевропейской) традиции чаще всего является дуб. Причем очень часто на дубах или около них устанавливались придорожные кресты, призванные, также как и кресты на менгирах, христианизировать место языческого культа.

Б. Мердриньяк в статье L'espaceetlesacrй danslesleзonsdebrйviairesdel'ouestArmoricainconsacrиsauxsaintsbretons ( XV- XVIesiиcles), сообщает, что достаточно часто жития святых говорят об установлении крестов на деревьях. По мнению Х. Мартена, речь идет всего лишь о крестообразных насечках на деревьях, указывающих на границы владений. (H. Martin, L. Martin, Croixruralesetsacralisationd'espace; lecasdelaBretagneauMoyenAge, archivesdeSciencesSocialesdesReligions, XLIII/1, 1977, стр.27) однако некоторые жития упоминают любопытный эпизод, касающийся укрепления креста на дереве: во время молитвы святой Тюрио (Turiau) видит, как разверзаются небеса и истолковывает это как приказ деревянный крест в том самом месте, где ему явилось видение. По одной из версий этого жития "без всякого сомнения, этот крест и по сей день укреплен на дубе, посаженом по приказу того самого епископа" Нелогичность текста жития бросается в глаза: на только что посаженном дубе невозможно установить крест. По нению Б. Мердриньяка подобное изложение представляет собой наивную попытку христианизировать традицию поклонения священным деревьям.

Действительно сказки достаточно часто отождествляют крест с дубом. В нравоучительной сказке "Парень-дьявол" (ArMoalE., PipiGonto, Kemper, 1925) дуб и крест представляют собой некий единый сакральный комплекс:

An Displeg a oa eul lec'h distro war-zu Kervezen, anaveet mad diouz an dervenn a oa eno hag ur groaz koz goloet a van.

Дисплег - так называлось Богом забытое местечко около деревеньки Кервезен. Известно оно было тем, что там рос дуб, а рядом стоял старый крест, весь заросший мхом.

Герой сказки совершает сделку с дьяволом в грозовую ночь у подножия креста, посаженного возле дуба, причем, присутствие распятия не пугает нечистую силу. Молния (которая часто символизирует гнев Бога) попадает одновременно в дуб и крест:

An de war-lerc'h, o vont d'o labour, daou zevejour eus Kervezen a chomas sebezet da zellet ouzh kroaz an Displeg. An dervenn a oa torret eur skourr bras diouti, hag ar skourr-ze, o kouean war ar groaz, an nevoa torret brec'h dehou ar C'hrist.

На следующий день два поденщика, из Кервезена застыли от удивления перед крестом в Дисплег. От дерева отломилась огромная ветка, и, падая на крест, отбила правую руку Христа.

Естественно, дуб в данном случае является пережитком языческого культа, поэтому присутствие дьявола, искушающего героя не случайно. Следует отметить то, что крест в данном случае, представляется тоже чем-то нечистым: он пострадал от молнии вместе с дубом. Более того, когда справедливость торжествует, и языческий символ искоренен, крест также подлежит замене.

Goude-ze, dervenn an Displeg a voe diskaret; ar groaz a voe adsavet a-neve, hag ouzh troad ar groaz-man e vije kavet alies an Diaoul-Potr, e val war e akoa, o ouelan hag o pedi Doue. Eno ive, war a lavar darn zo, e voe kavet maro.

После этого дуб в Дисплег срубили. Крест поставили новый, а у подножия этого креста часто видели Парня-Дьявола с котомкой на плече: он плакал и молился Богу. Там же, говорят, нашли его мертвым.

Поэтому почитание священных деревьев, видимо, не всегда положительно рассматривалось священникам, а в народном сознании оно часто ассоциировалось с дьявольщиной. Таким образом, хранение священного молотка в дупле дерева, расположенного около церкви, или даже в самой церкви вовсе не означает, что данный обряд был полностью христианизирован и одобрялся церковью. Не следует забывать о том, что христианизация Арморики была долгим и трудоемким процессом, и священникам приходилось идти на компромиссы для того, чтобы не восстановить против себя сельское население.

Итак, языческая основа обряда и языческое происхождение самого предмета не вызывает сомнений. Что же касается более конкретных сведений об этом обряде, они не позволяют восстановить дохристианский обряд. Многие исследователи возводили его происхождение к культу галльского Суцелла, одним из атрибутов которого был молот и проводили сравнение с культом ирландского Дагды, палица которого могла и умерщвлять и оживлять людей, однако мы нигде не можем найти прямых указаний на связь этих культов. Внешнее сходство бросается в глаза, однако не может быть основой для сколько-нибудь веских аргументов.

Более того, не следует забывать и то, что мы имеем дело с двумя типами предметов: собственно молотком и шаром. Возможно, сближение этих двух предметов произошло благодаря сходству функций и омонимичности названий (mael, mel и mell). В случае с шаром сложно найти какие-либо аналогии в ирландской традиции.

Г. Ле Менн проводит параллель между "святым молотком" и орудием Анку (стрела, копье, коса): и в том и в другом случае смерть наступает от удара. Однако такое сравнение недостаточно для того, чтобы полностью объяснить происхождение обряда, тем более, что Анку ни коим образом не связан с деревьями. Здесь, пожалуй, следует отметить лишь один факт - в сознании бретонцев прочно закрепляется тот факт, что смерть "ударяет человека". В данном случае в роли наносящего удар человеку, которого "забыл" навестить Анку выступает кто-то из родственников больного.

Известно, что подобный обычай существовал не только у кельтов, но и у многих других индоевропейских (а также неиндоевропейских) народов. В частности, на семантическом уровне понятие "умирать" часто ассоциировалось с понятием "бить": лат. occidere < ob + caedere "бить". Подобная этимология существует в бретонском: брет. lazhaс "убивать" < древнебрет. ladam, глоссированное латинским "caedo", также как валлийское lladd(u), переводимое как "tokill, tocut", - "резать, убивать", и ирландское slaidim "ударять".

Параллели бретонскому обряду прослеживаются и на уровне этнографии Подобный обряд, а также предмет, сходный описанному имелся и у славян Обычай умерщвлять стариков является отголоском древней стадии культа предков, когда умерщвляемый становился гонцом, отправляющимся в иной мир для того, чтобы оказать благотворное влияние на жизнь общины. По достижении определенного возраста или при первых видимых признаках старости (седине, например), человек должен был отправиться в иной мир, и избежать слабости и немощи.

Способ умерщвления, как и предмет, которым добивали стариков, в славянской традиции сходен с бретонской. Однако если в бретонских сказках и быличках, как предмет, так и способ отправления на тот свет четко регламентированы, то в славянской традиции присутствует большое количество вариантов: убиваемому наносили "удар по лбу, голове, шее, в спину, между лопатками, и т.п. тяжелой липовой дубинкой или хозяйственным орудием ("довбней" - орудием обработки льна, например), крепким жгутом с камнем на конце" (Велецкая Н.Н., Языческая символика славянских архаических ритуалов") К тому же у славян обряд представлен в основном в пережитках (масленичных и жатвенных обрядах, играх молодежи, в таких обрядах, как похороны Костромы, Кострубоньки или Ярила, русалиях, и т. п.), а в сказках отражен этап отказа от жестокого обычая. У бретонцев же обряд, по-видимому был жив еще в прошлом веке. Столь длительное его сохранение объясняется по-видимому, тем, что он, если не одобрялся, то, по крайней мере, не запрещался церковью, как и многие другие дохристианские обряды.

Другие средства прекращения агонии

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--