Реферат: Святыни, идолы и игрища языческих славян

Почитаемые идолы ставились славянами-язычниками, как правило, на холмах.. Летописные сведения о Перуне всегда отмечают его положе­ние на холме: князь Игорь, скрепляя клятвой договор с Византией, “приде на холъмы, где стояще Перун”. Владимир поставил идолов на вершине Старокиевской горы над Днепром. После крещения Руси место языческих капищ на таких холмах заняли христианские церкви:

“...куда же древе погани жряху бесом на горах — туда же ныне цркви стоят златоверхия” .

“Красные горки”, “красные холмы”, где проводились масленичные сжигания чучел зимы, обряд заклинания весны, встреча Лады и Лели, катанье яиц на фоминой неделе (которая и называлась “красной горкой”) были, вероятно, около каждого села. В равнинных местах, где не было заметных возвышенностей, крестьяне отмечали на лугах первые весенние проталины, где раньше всего начинал таять снег, и там проводили обряд встречи весны.

Для “ соборов” или “событий” большего масштаба, чем жители одного поселка, для населения верфи или тем более племени требовались более отметные горы, которые из году в год служили местом больших языче­ских богослужений.

Интересна долговечность таких религиозных центров: возникнув при­мерно в 1 тысячелетии до н. э. (а может быть, и в бронзовом веке), они донесли свою древнюю языческую сущность вплоть до позднего средневековья XV в.н.э., а на многих из них возникли христианские церкви и монастыри.

Священные горы часто носят наименование “Лысых” или “Девичьих”. Возникает предположение, что пер­вое название могло быть связано с тем или иным мужским божеством, а девичьи горы, естественно, с женским божеством, с богиней-девой, являвшейся далекой предшественницей христианской богородицы, девы Марии. О мужской сущности лысых гор косвенно может говорить извест­ное навершие скифского времени с Лысой горы близ Днепропетровска с изображением обнаженного мужского божества, птиц, волков в четырех крестообразно направленных отрогов.

Девичьи горы в ряде случаев дают подтверждение своему наименова­нию. Существует Девичья гора в Сахновке на берегу Роси. В Сахновке была найдена знаменитая золотая пластина с изображением сколотского или скифского праздника в честь какого-то женского божества.

Память о ритуальном значении сахновской Девичьей горы сказалась в том, что на ее вершине до сих дор ставят три деревянных креста и местное население твердо знает, что эти кресты не надмогильные.

Еще одна Девичь-гора находится в этом же Среднеднепровском ре­гионе на окраине с. Триполье (летописный Треполь) на Днепре. На вер­шине горы, возвышающейся над Днепром, в зарубинецкое время был сооружен своеобразный жертвенник-печь, представляющий собой компо­зицию из девяти полусферических углублений. По всей вероятности, этот своеобразный жертвенник с девятью гнездами предназначался для со­судов, в которых во время праздничной церемонии могли вариться какие-либо зелья или зерна. Набор основных растений мог заполнить все со­суды: пшеница, ячмень, просо, греча (?), полба (?), лён, конопля, бобы, горох. Число 9 в сочетании с девичьим именем этой огромной и очень импозантной горы наводит на мысль (как и по поводу гадательной чаши с девятью клеймами месяцев), что создатели жертвенника с д евятью составными частями прежде всего соотносили это центральное сооруже­ние Девичь-горы с девятью месяцами беременности. Богин я-дева, как устойчи вое представ ление о женском аграрном божестве, мыслилась, оче­видно, подобн о христианской богородице не просто девушкой, а такой, которая уже “понесла во чреве своем” и ей предстояло девять месяцев подготавливать рождение новой жизни.

Число 9 входит в разряд общеславянских сакральных чисел (“за три-девять земель”, “в три-девятое царство, три-десятое государство” и т. п.).

Почти полную аналогию девичьгорскому жертвеннику представляет жертвенник с девятью ямами из моравского городища с любопытным названием - Поганское. Дата его - начало Х в., время языческой реставрации в Моравии.

Здесь только нет признаков огня. Некоторый свет на сущность такого девяти ямочного комплекса может пролить интереснейшая находка в Новгороде, примерно синхронная Поганскому городищу. Там был обнаружен комплекс из 9-ти ковшей.

Необходимо учесть, что в Новгороде до установки идола Перуна Добрыней в 983 г. было некое женское божество плодородия. Именно поэтому на месте святилища Перуна новгородцы после крещения поставили не церковь св. Ильи, обычно замещавшего Перуна, а церковь рождества богородицы, где, к огорчению церковников, православный престольный праздник сочетался с архаичным языческим праздником рожениц. Возможно что обряд с ковшами был связан именно с древним женским божеством.

В Поганском городище девятиямочныи комплекс находится у стены языческого храма, предшествовавшего постройке костела. Костел обращен апсидой на “летний восход” и, следовательно, был посвящен какому-то святому или святой, празднование которого приходилось на разгар лета в период древних июньских таргелий, или “зеленых святок”. Поганское расположено на реке Дые (“богиня”) и поблизости от него есть две горы под названием Девин. Все это подкрепляет мысль о связи ритуального комплекса с женским божеством.

Около городища Старой Рязани на мысу есть интересный сакральный комплекс из девяти ям с кострищами в каждой из них. Это напоминает новгородское святилище Перуна, по отличается тем, что вокруг идола Перуна были восемь кострищ, а в старо рязанском святилище их было девять. Возможно, что связь женского божества с городом, постройкой города не случайна, а восходит к очень древним представлениям о боги­нях-покровительницах селений и городов.

Вернемся к Девичь-горе у Триполья (летописн ого Треполя). Здесь не было ни города, ни поселения. Сама гора представляла собой усечен­ную пирамидальную возвышенность, главенствующую над прибрежной поймой Днепра. Верхняя ее площадка невелика и состоит из двух плос­ких ступеней: верхняя ступень с жертвенником 30570 м и нижняя сту­пень - 30530 м. Жертвенник поставлен так, что занимает срединное ме­сто всей вершины горы; рядом с ним зарубинецкие погребения I в. до н. э.— I в. н. э. Со стороны, противоположной Днепру, Девичь-гора сходит на нет широким пологим спуском, как бы специально предназна­ченным для торжественных обрядовых процессий от поселения к жерт­веннику богини-девы на вершине. Большой интерес представляет общий взгляд на весь тот среднеднепровский регион, в котором находится Девичь-гора у Триполья. На новейшей археологической карте зарубинецкой культуры, составленной Е. В. Максимовым, в обширном ареале всей культуры (Принять, Днепр, Десна, Сейм) резко выделяется количеством памятников и плотностью заселения Среднее Поднепровье (от устья Десны до Тясмина). Здесь сосредоточены важнейшие памятники зарубинецкой культуры. Здесь же встречено наибольшее количество пред­метов античного импорта из Причерноморья.

Е. В. Максимов выделяет два плотных сгустка зарубинецких поселе­ний: один вокруг Киева, а другой па Днепре близ Канева и устья Роси, в который входят и Зарубинцы, давшиеимя всей культуре.

Именно в этом районе и наблюдается наибольшее количество привоз­ных причерноморских предметов роскоши.

Мысль Е.В.Максимова можно несколько развить. Во-первых, явно ощущается еще один сгусток на Тясмине, а, во-вторых, представляется возможным сопоставить археологические группы памятников с летописными племенами. Обособленную, самую южную тясминскую группу, ве­роятно, следует сопоставить с Уличами; днепровско-поросскую группу с Русью, а киевскую — с Полянами. Границей между землей Полян и зем­лей Руси, возможно, следует считать пространство между Витачевским и Зарубинским бродами, но это требует дальнейших доследова­ний. Земли Руси следует расширить за счет включения низовий Роси с Сахновским городищем.

Если сравнивать весь среднеднепровский регион зарубинецкого времени (III в. до н. э.—II в. н. э.) с тем, что существовало до обозначения местной культуры как зарубинецкой, тоследует вспомнить, что именно в этих географических рамках располагалась та группа скифоидных археологических памятников, которую допустимо сопоставлять с од­ним из сколотских царств—с царством “парадатов”. Если мы сопоставим карту зарубинецких древностей с картой более поздних древностей Черняховского времени (II—IV вв. н. э.), то увидим, что одним из самых насыщенных будет тот же среднеднепровский регион и главным образом участок меж­ду Днепром и Росью, т. е. земли Руси. Географическое распределение южного импорта во всех трех случаях тоже вычленит этот же регион: для сколотского и зарубинецкого времени по сумме разных греческих из­делий, а для Черняховского — по многочисленным кладам серебряных римских монет. Континуитет благоприятного по условиям жизни и густозаселенного пространства налицо. Зарубинецкий период жизни славян на Среднем Днепре является средним, промежуточным звеном в этой исто­рической непрерывности. Взглянем на эту область с точки зрения нашей темы о языческих святилищах.

В земле Полян нам известна Девичь-гора с зарубинецким жертвен­ником на вершине и Лысая гора под Киевом, где мы можем опираться на наименование горы и на легенды о киевских ведьмах с Лысой горы. В земле Руси мы знаем Девичь-гору рядом с зарубинецким городищем в Сахновке, местом находки сколотской пластины с изображением празд­ника в честь богини. Кроме того, на устье Роси, на Княжьей горе рас­полагался древний Родень, по всей вероятности, центр культа Рода. Центром всего среднеднепровского региона (от Десны до Тясмина) явля­ется излучина Днепра с Зарубинским могильником, соседним городищем Бабина гора и огромным Трахтемировским городищем сколотского време­ни рядом с Зарубинцами. Основание монастыря на высшей точке трах-темировского городища косвенно может подтверждать мысль о древнем священном пункте. Монах этого Зарубского монастыря Георгий писал специальное поучение против язычества, в котором ополчался против “созваний” и “веселья блудского” с участи­ем скрипачей, флейтистов я скоморохов: “да любяй та глумленья поган есть и с крестьяны причастья не имать”.

О самом Трахтемировском городище (где зарубинецкий слой есть), как месте культа в зарубинецкое время, сведений нет, но в непо­средственной близости от него находится городище Бабина гора с зару­бинецким культурным слоем, подле которого имеется могильник (Дедов шпиль). Наименование этого городища, так же как и наименование Де­вичьих гор, может говорить о посвящении этой горы какому-то женскому божеству, но, очевидно, иного вида, чем богиня-дева; это могла быть бо­гиня-мать вроде Ма-коши, богини урожая и судьбы, олицетворение всей земной природы (Матьсыраземля). Гору, посвященную такому женскому божеству, естественно было назвать не Девичьей, а Бабиной в отличие от гор, связанных с весенне-летними богинями-девами.

Бабина гора — небольшое городище на высокой горе у самого Днеп­ра; она со всех сторон окружена валами. Дата городища—I в. до н. э.— I в. н. э. При рассмотрении ее укреплений удивляет диспропорция между общим параметром валов (почти везде двойных) и незначитель­ностью жилой площадки в этой “крепости”. Площадь, охваченная вала­ми, примерно в десять раз превышает площадь жилой части на вершине горы (всего 8—10 соток).

Основное пространство внутри валов — огромный естественный амфи­театр, спускающийся к самой воде. Укрепления идут и вдоль подошвы амфитеатра у самого берега, что исключает мысль о естественном размы­ве амфитеатра. Ни жить, ни укрываться на время опасности на крутых склонах внутри периметра валов было невозможно.

Смущает еще одно обстоятельство — вал, идущий вдоль подошвы горы, не мог быть фортификационным сооружением, так как был легко преодолим, а защитники городища, если бы они захотели спуститься по наклону амфитеатра к этому валу, были бы перестреляны нападающими еще до того, как добрались бы до нижнего вала. Все внутреннее про­странство “крепости”, считая и верхнюю площадку, хорошо прострелива­лось. Боевая дальность полета стрелы около 300 м; здесь же от берега реки до самой глубинной точки городища всего 80—100 м. Зимой, когда Днепр замерзал, это городище становилось совершенно беззащитным, несмотря на кажущуюся мощь двойных валов.

Рядом с Бабиной горой расположен на другом холме могильник с трупосожжениями и трупоположениями.

Особенностью этого могильника является захоронение здесь младен­ческих черепов без ритуального инвентаря. Они составляют 25% всех трупоположений. Предположение о ритуальном характере Бабиной горы и наличие младенческих за­хоронений в некрополе заставля­ют нас вспомнить слова средневе­ковых писателей о древних языче­ских жертвоприношениях. Кирилл Туровский в проповеди на фомину неделю (“красная горка”) писал:

“Отселе (отныне) бо не приемлеть ад требы, заколаемых от­цы младенець , ни смерть по­чести — преста бо идолослужение и пагубное бесовское наси­лие”.