Реферат: Свобода как фактор социального прогресса
В “Критике гегелевской философии права“ Маркс особо отмечал, что в демократическом обществе не человек существует для закона, а закон для человека.
Юридические законы, принимаемые обществом, являют собой самый яркий случай осознанной необходимости. То есть, закон полагает необходимость (объективное условие), которая сопряжена в данном случае с ответственностью. Без этих двух сторон закон не может быть состоятельным. Демократические порядки в государстве требуют весьма развитой сознательности и дисциплины граждан. Только при этих условиях государство с его демократией обретает устойчивость целого и способность прогрессивного развития. Заметим, что в данном вопросе у Гегеля последовательно материалистическая точка зрения. По его мнению сначала должны быть введены демократические порядки, воспринимаемые социальными субъектами как объективная реальность, а затем на этой основе произойдет постепенное воспитание граждан в духе свободы и демократии.
Не трудно видеть, что в рамках этой системы воля каждого субъекта регламентирована, а свобода в своей конкретности выбрана волевым путем, осознанно, с учетом важнейших общественных ценностей и имеет форму отчуждения. Только в условиях подлинной демократии свобода не переходит в произвол, поскольку в процессе реализации своих отношений субъекты ограничивают друг друга, что и предусмотрено правом.
Возникновение этих отношений имеет эпохальное значение, в этом состоит важнейший шаг в развитии цивилизации, после которого исторические этапы общественного прогресса стали характеризоваться как формы демократии, как закрепленные (зафиксированные государством) условия свободы: демократия рабовладельческая, феодальная, буржуазная и т. д. Одними из первых в истории были законы, принятые царем Солоном в Древней Греции. Он учредил народное собрание и разделил граждан на четыре класса по размерам землевладения и его доходности. Представители самого низшего класса - неимущие - имели право выступать на собрании и голосовать. По свидетельству Ф. Энгельса (См. "Происхождение семьи, частной собственности и государства") народ сохранял за собой решающую власть. Законы Солона ограничили власть родовой аристократии.
С абстрактной точки зрения категория свободы состоятельна и в единичном плане, т. е., она применима по отношению к отдельно взятой личности (и ее духу). Но в системе общественных отношений прогресс свободы неизбежно приводит к демократии, и это закрепляется в правовых нормах.
Если ограничениями свободы являются естественные материальные условия, то это мало кого огорчает. Например, мы не можем летать как птицы или плавать как рыбы. Мы примирительно относимся к этим обстоятельствам. Но если ограничения для одного человека полагаются другим человеком, то такая несвобода равнозначна угнетению. В этих условиях первый человек является рабом, а второй - его господином. Именно в этих условиях (и только в этих условиях) для первого человека возникает проблема угнетения и неравенства. Последняя разрешается в процессе развития цивилизации. Ее очевидное решение состоит в том, чтобы устранить прямую зависимость одного человека от другого. Допустимыми же остаются только такие ограничения, которые также естественны, как условия природы. К ним относятся принимаемые обществом законы, которые являются одними и теми же для всех граждан. Данная тождественность есть необходимое социальное равенство.
В частности, Цицерон утверждал, что только став рабами законов, мы сможем быть свободными. "И действительно, - пишет Гегель, подчеркивая социальный аспект, - каждый истинный закон есть свобода, ибо он заключает в себе разумное определение объективного духа и тем самым содержание свободы"[14] [14].
В социальном плане всякая демократия - это форма свободы. Посредством законов государство защищает своих граждан от произвола и гарантирует многие жизненно важные условия такие, как свобода деятельности и свобода слова в частности. Вместе с этим всякий закон расширяет возможности людей, и это прежде всего касается тех, кто не очень силен духом. Имеющая здесь место регламентация воли - это важнейшее социальное явление. Для одних с ней связано обретение свободы, для других она определяет ту грань, за которой начинается произвол. И вместе с этим наряду с производственными отношениями она является отношением социальной общности.
Сам по себе закон как общественное отношение представляет собой отношение тождественности и равенства, предусматривающий вместе с этим и естественное неравенство. “Всякое право предполагает неравенство” - пишет Ленин. То есть, право по крайней мере не исключает неравенство. И далее: "Всякое право есть применение одинакового масштаба к различным людям, которые на деле не одинаковы, не равны друг другу..."[15] [15].
Выдающийся философ и математик XX столетия Норберт Винер выразил эту же мысль в математическом стиле следующим образом: "... равенство, где то, что было справедливым для А и В остается справедливым и в том случае, когда А и В поменять местами ..."[16] [16].
В ХХ столетии идеологи капитализма называли свои страны обществом равных возможностей. Это совсем не лишено основания.
Философ М. А. Киссель справедливо отмечает, что основным критерием оценки цивилизованности у Гегеля остается "прогресс в сознании свободы", прогресс, который в конечном итоге приводит к "современному правовому государству". Этот прогресс замечательнейшим образом отражен в лозунге великой Французской революции "Свобода, равенство, братство". Он в полной мере выражает чаяния людей. "Равенство" - это равенство всех граждан перед лицом законов, а "братство" - это солидарность и тесное сотрудничество во имя общих целей. Слова лозунга Французской революции Норберт Винер называет лучшими словами, выражающими требования морали и справедливости в духе западной традиции.[17] [17]
Поскольку выражения "гражданин" и "гражданское общество" являются понятиями буржуазного общества, то этот лозунг был неприемлем для Маркса и его последователей, и они его не рассматривали. С точки зрения классового подхода у пролетариев и буржуазии не может быть одних и тех же общественных ценностей, видимо, полагали они. Лозунг буржуазии не может быть пролетарским лозунгом, и Маркс выдвинул свой: "Пролетарии всех стран соединяйтесь!" Свой отражал классовый принцип и представлялся более пригодным для грядущих классовых битв.
Демократия необходима не столько для того, чтобы человек почувствовал себя свободным, сколько для того, чтобы реально ей пользоваться. Отношения равенства перед законом представляют собой благоприятную среду для развития личных качеств и таланта. В этих условиях любая сколь-нибудь существенная социальная проблема доступна любому члену общества. Это позволяет мобилизовать лучшие силы для ее разрешения. Сегодня часто можно услышать иронический пересказ Ленинской фразы о том, что в демократическом обществе “даже кухарка может управлять государством”. Иронизировать можно всегда, но часто это до неузнаваемости изменяет смысл сказанного. Речь совсем не идет о том, чтобы невежественная кухарка управляла государством, но только о том, что государственные дела в условиях демократии должны быть прозрачными и доступными для каждого, кто пожелает и сможет быть полезным обществу независимо от социального положения.
В конце ХХ столетия наиболее значительным достижением в области свободы является международная информационная сеть "Интернет". Благодаря этому научно-техническому достижению люди всех стран обрели возможность тесного сотрудничества и общения друг с другом, игнорируя государственные границы и океаны, разделяющие материки. Интернет - это без сомнения форма международной самой широкой за всю историю демократии, объединяющая людей всех стран мира, включая и пролетариев в том числе. Конечно же Маркс не мог предполагать, что его лозунг будет реализован таким образом.
Для свободы, как и для процесса развития, свойственно "наращивание содержания". Всякое преодоление ограничения - это снятие противоречия и обретение нового содержания. Но далее следует опосредование новых условий, в которых органическое развитие - суть "развитие идеи в свои различия", т. е., оно сопровождается дифференциацией и развитием новых противоречий. Этот процесс представляет собой нескончаемую череду ступеней, ряд дальнейших "определений свободы, вытекающих из понятия предмета" (т. е., духа), который реализуется "долгим и тяжким трудом в ходе истории".
В практическом плане прогресс свободы связан с развитием знания, практической деятельности, средств производства и вообще средств жизни. Один из этапов развития свободы - это свобода иметь собственность, быть собственником. Этот этап состоит в расширении сферы деятельности, в развитии свободы выбора. Причем, средства производства имеют значение не столько как объекты собственности, сколько как объекты свободно применяемые в труде и в деятельности вообще.
Конкретизируя все эти положения, классики философии особо отмечают следующие особенности общественного прогресса. История есть не что иное, как последовательная смена отдельных поколений, каждое из которых использует материалы, капиталы, производительные силы, переданные ему всеми предшествующими поколениями; в силу этого данное поколение, с одной стороны, продолжает унаследованную деятельность при совершенно неизменившихся условиях, а с другой - видоизменяет старые условия посредством совершенно измененной деятельности.
Этот процесс сопровождается многочисленными актами выбора и принятия решения, и фактор свободы здесь играет важнейшую роль, поскольку содержание прогресса и его ориенатция всецело зависит от того, что мы выбираем, чем пользуемся и что оставляем новым поколениям. Мы должны выбирать так, чтобы обеспечить большую свободу в будущем.
К фундаментальной разработке Гегелем категория свободы практически невозможно что-либо добавить. И Маркс ничего не добавляет. Он даже не находит основания для какой-либо критики. Соответствующие определения он считает известными. В "Немецкой идеологии" он в частности пишет, что только в коллективе индивид получает средства, дающие ему возможность всестороннего развития своих задатков, и, следовательно, только в коллективе возможна личная свобода.[18] [18]
Замечательно. Однако, далее Маркс фактически изменил научной принципиальности: "В существующих до сих пор суррогатах коллективности - в государстве и т. д. - личная свобода существовала только для индивидов, развивающихся в рамках господствующего класса, и лишь постольку, поскольку они были индивидами этого класса".[19] [19]
Как же это согласовать с тем, что было сказано выше ? Положение о том, что "только в коллективе возможна личная свобода" является тотальным, как сказал бы Гегель, или всеобщим. Но почему же по Марксу оно справедливо только по отношению к одному классу и не справедливо по отношению к другому ? Конечно, представители господствующего класса имеют больше свободы по сравнению с рабами. Однако общественные отношения для человека являются решающими. Даже в коллективе рабов человек более свободен, чем вне его. Во втором случае он неизбежно теряет качество человека, возвращаясь в мир животных. В связи с этим категорически нельзя согласиться с Марксом в том, что "свобода существовала только для индивидов, развивавшихся в рамках господствующего класса". С позиций принципиальной науки это совсем не так. Свобода человека конечно же зависит от его социального положения, но при всех условиях она не может быть "равной нулю". В строгом смысле, даже оставаясь наедине со своими мыслями, человек свободен независимо от каких-либо внешних условий. Более того, личной свободой наделено всякое живое существо, поскольку в некоторой степени оно тоже является носителем духа. Оно имеет цели и устремления, оно принимает решения, обеспечивающие его жизнедеятельность и репродуктивную функцию.
Вызывает вопрос также и то, что без каких-либо оговорок государство Марксом относится к "суррогату коллективности". "... при господстве буржуазии индивиды представляются более свободными, чем они были прежде, ибо их жизненные условия случайны для них; в действительности же они, конечно, менее свободны, ибо более подчинены вещественной силе"[20] [20].
Это суждение туманно до неприличия и не делает чести автору. Как понимать сказанное? О какой вещественной силе идет речь? В действительности свободы стало больше или меньше? Здесь уместно применить диалектический метод, однако Маркс этого не делает, явно желая скрыть сущность. Вместо этого он беспредметно рассуждает о "вещественной силе". В реальном мире всегда имеет место подчиненность этой "материальной силе", т.е. материальным условиям. Она всегда весьма велика и вряд ли может быть ослаблена или быть больше. Какое значение в данном случае имеют факторы случайности? Вопросов много. Говоря "менее свободны" или "более свободны", Маркс крайне небрежно в данном случае относится к диалектическим переходам. В частности он не желает видеть явления социального прогресса в связи с возникновением новых общественных отношений при капитализме.
Говоря о превращении стоимости и цены рабочей силы в форму заработной платы, Маркс пишет в "Капитале": "На этой форме проявления ... покоятся все правовые представления как рабочего, так и капиталиста, все мистификации капиталистического способа производства, все порождаемые им иллюзии свободы ..."[21] [21].
В этой фразе содержится целый ряд утверждений, нуждающихся в уточнении. Но зададим только один вопрос: о какой "иллюзии" идет речь, если свобода всегда только относительна? Например, есть все основания утверждать, что простолюдин более свободен, чем какой-либо монарх, хотя, конечно же, у каждого из них своя свобода и несвобода. Все это не известно только "пролетариям", которым адресовано очень многое в произведениях Маркса. В частности в первом томе "Капитала" он пишет, что пролетарии как субъекты производственных отношений - это свободные личности.[22] [22] Столь противоречивых утверждений у него достаточно много.
Продолжая логику Гегеля, Маркс проводит границу между "царством необходимости" и "царством свободы". Он справедливо отмечает, что одно из важнейших проявлений свободы состоит в том, что "коллективный человек, ассоциированные производители рационально регулируют ... свой обмен веществ с природой ...". И далее: "Но тем не менее это все же остается царством необходимости. По ту сторону его начинается развитие человеческих сил, которое является самоцелью, истинное царство свободы, которое, однако, может расцвести лишь на этом царстве необходимости, как на своем базисе"[23] [23].
По мнению Маркса "развитие человеческих сил ... является самоцелью". Не может быть такой цели. Ни один производственный или экономический процесс в обществе не подчинен цели какого-либо развития. Он является подчиненным лишь требованиям материальной необходимости, которые и составляют тот самый "базис". Развитие же можно только наблюдать и констатировать, но оно само для себя никакой цели не составляет, оно только внешняя сторона, которая, со всей очевидностью, не может иметь замыкания.
Данное выражение Маркса в целом не вызывает возражений. Но тем не менее возникает такое впечатление, что можно, якобы, перейти от несвободы к “полной” свободе, можно провести границу между несвободой и “полной” свободой. Такая граница вполне естественно представляется абсолютной. Такое представление, безусловно, является ошибочным. Процесс освобождения, о котором пишет Маркс, является абсолютным в том смысле, что он бесконечен во времени, что эти "царство необходимости" и "царство свободы" как необходимые моменты имеют место всегда, составляя диалектическое единство. В процессе социального развития при переходе от одних условий к другим сохраняется вся полнота диалектики и соответствующих противоречий. Поэтому абсолютно любой человек в любых условиях и свободен, и не свободен, и в этом состоит строгий смысл обсуждаемых понятий.