Реферат: Тема войны и революции в романе "Тихий Дон" М.А. Шолохова

Войны были разные, ими полна история народов с древности. По-разному они отражены и в литературе, живописи. Картины войны и военной среды — называем лишь некоторых писателей — есть в «Капитанской дочке» А. Пушкина, в «Тарасе Бульбе» Н. Гоголя, в произведениях М. Лермонтова, Л. Толстого, в рассказах В. Гаршина и К. Станюковича, «Поединке» А. Куприна, «Красном смехе» Л. Андреева, в «Рассказах о войне» и записках «На войне» В. Вересаева и т. д.

После 1914 года тема войны становится одной из главных у нас и в других странах.

Войны, как известно, делятся на справедливые, оборонительные, поднимающие весь народ на защиту своей Родины, рождающие массовый героизм, и несправедливые, захватнические. По мере развития гуманистических идей агрессивные войны признавались как явление противочеловечное, несовместимое с нормами морали, как пережиток варварства. Они калечат и уничтожают людей, приносят неисчислимые беды и страдания, огрубляют нравы. Правдой подобных войн, их «апофеозом» стали не парады, марши, генералы, гарцующие на красивых нетерпеливых конях, трубные звуки, а кровь и муки истерзанных людей. К примеру, Л. Толстой, В. Верещагин, про патриотизм и доблесть русского солдата, в то же время развенчивали политику насильственного вторжения в чужие страны, стремление подчинить силой оружия волю народов, разоблачали культ величия, воздвигаемого на трупах, романтику истребления людей.

Поскольку именно это все больше выдвигалось па первый план, то произведения о войне становились резко разоблачительными и подводили к проблемам социальным. В них правдиво показывалось не только то, что творилось на полях сражения, в лазаретах, на операционных столах и в семьях, потерявших близких,— но и то, что происходило в жизни общества, какие мощные катаклизмы созревали в его глубинах.

Толстовский метод— воспроизведение войны и мира в органическом единстве и взаимной обусловленности, точная реальность, историзм, батальная живопись и в центре всего — судьба человека — воспринимается как новый прогрессивный шаг в развитии реализма. Шолохов, унаследовав эту традицию, развил ее, обогатил новыми достижениями.

2. Первая мировая война в «Тихом Доне» М. А. Шолохова.

У Шолохова концепция войны точна и определенна. Причины войны — социальные. Война преступна от начала до конца, она растаптывает принципы гуманизма. Он смотрит на военные события глазами трудового народа, к нелегкой судьбе которого прибавились новые страдания.

Если героем военного романа был чаще всего интеллигент — честный, страдающий, растерявший всего себя в боях, то у Шолохова миллионное население страны, которое обладает силой, способной решить свою судьбу, это сыны «всевыносящего русского племени» из станиц и хуторов. Война у Шолохова – всенародное бедствие, поэтому ее картинам соответствует мрачная символика: «По ночам на колокольне ревел сыч. Зыбкие и страшные висели над хутором крики, а сыч с колокольни перелетел на кладбище, ископыченное телятами, стонал над бурыми затравевшими могилами.

-Худому быть, - пророчили старики, заслышав с кладбища сычиные выголоски...

-Война пристигнет».

«Война пристигла» как раз как раз в то время, когда народ был занят уборкой хлеба и дорожил каждым часом. Но примчался вестовой, и пришлось выпрягать коней из косилок и мчаться в хутор. Надвигалось роковое.

«Хуторской атаман лил масло радостных слов толпившимся вокруг него казакам:

-Война? Нет, не будет. Их благородие военный пристав говорил, что это для наглядности. Могите быть спокойными.

-Добриша! Как возвернусь домой, зараз же на поля.

-Да ить дело стоит!

-Скажи на милость, что начальство думает?..»

Захлебываются газеты. Торжественно говорят ораторы, а у мобилизованных казаков на митинге – «округленные глаза и квадратная чернота раскрытых ртов». Слова до них не доходят. Их думы – о другом:

«Полковник говорил еще, расстанавливая в необходимом порядке слова, пытался подпалить чувство национальной гордости, но перед глазами тысячи казаков - не шик чужих знамен, шурша, клонился к ногам, а свое буднее, кровное, разметавшись, кликало, голосило: жены, дети, любушки, не убранные хлеба, осиротелые хутора, станицы…»

«Через два часа погрузка в эшелоны. Единственное, что ворвалось в память каждому».

Шолоховские страницы резко обличены, их тон тревожен и не предвещает ничего, кроме страшного ожидания смерти: «Эшелоны…Эшелоны…Эшелоны несчетно! По артериям страны, по железным путям к западной границе гонит взбаламученная Россия серо-шинельную кровь».

Передовая фронта – сплошной ад. И всюду в произведении Шолохова проступает боль за землю: «вызревшие хлеба – топтала конница», «Там, где шли бои, хмурое лицо земли оспой взрыли снаряды: ржавели в ней, тоскуя по человеческой крови, осколки чугуна и стали». А еще мучительнее была боль за людей. Русские волны трупами повисают на проволочных заграждениях. Немецкая артиллерия до корня выкашивает целые полка. Раненные ползают по жнивью. Глухо охает земля, «распятая множеством копыт», когда обезумевшие люди устремляются в кавалерийские атаки и плашмя падают вместе с конями. Не помогает казаку ни молитва от ружья, ни молитва при набеге. «Крепили их к гайтанам, к материнским благословениям, к узелкам со щепотью родимой земли, но смерть пятнила и тех, кто возил с собой молитвы».

Первые удары шашки, первые выстрелы – все это остается в памяти у тех, кто совершал убийства.

Всего лишь месяц войны, а как изменились люди: Егорка Жарков грязно ругался, похабничал, все проклинал, Григорий Мелехов «весь как–то обуглился, почернел». Война калечит души, опустошает до самого дна. Фронтовики грубеют, опускаются. «В головной колонне наяривали похабную песню; толстозадый, похожий на бабу солдат шел сбочь колонны задом, щелкая ладонями по куцым голенищам. Офицеры посмеивались».

Жители прифронтовых мест мечутся, бегут с домашним скарбом. «Беженцы, беженцы, беженцы…»

Казаки познают ту самую черту неизвестности между двумя неприятельскими войсками, о которой говорил Толстой и вспоминает в романе Шолохов, - черту, отделявшую живых от мертвых. Один из казаков записывает в своем дневнике, как он в то мгновение «слышал отчетливый хрипловатый шлепок немецких пулеметов, перерабатывающих этих живых людей в трупы. Два полка были сметены и бежали, бросая оружие. На плечах их шел полк немецких гусар».

Поле недавней сечи. На прогалине в лесу – длинная стежка трупов. «Лежали в накат, плечом к плечу, в различных позах, зачастую непристойных».

Пролетел самолет – сбросил бомбу. Из–под развороченного крыльца выползает Егорка Жарков – «дымились, отливая нежно розовым и голубым, выпущенные кишки».

На Владимиро-Волынском и Ковельском направлениях в сентябре 1916 года применили французский способ наступления — волнами. «Шестнадцать волн выплеснули русские окопы. Колыхаясь, редея, закипая у безобразных комьев смявшейся колючей проволоки, накатывались серые волны людского прибоя... Из шестнадцати волн докатились три…».