Реферат: Теории сущности юридического лица
Рассмотренная в предыдущем разделе эволюция юридических лиц позволяет, на наш взгляд перейти к более глубокому рассмотрению их сущности.
Многие исследователи[1] датируют появление первых теорий сущности юридического лица серединой XIX века и связывают с именем Ф.К. Савиньи. Между тем, по-видимому “пальму первенства” всё-таки следует отдать Гейзе (Heise), обратившего внимание учёного мира на сущность особого коллективного субъекта права ещё в начале прошлого века. “После того, как Heise (GrundrisseinesSystemsdesgemeinenCivilrechts 1-е изд.1807 г) впервые подвёл под одну категорию разные виды юридического лица, которые он поставил рядом с физическими лицами, вся пытливость и обратилась к вопросу, что такое представляет собой эта новая категория лиц”[2] . Вместе с тем действительно первое широко известное научное исследование понятия юридического лица осуществил Ф.К. Савиньи. Суть его взглядов заключалась в следующем: поскольку, с одной стороны, свойствами субъекта права (волей, сознанием) может обладать (по его мнению) только человек (личность), а с другой стороны, на практике имущественные и некоторые иные права принадлежат не отдельному человеку, а союзу людей, корпорации, законодатель признаёт за этой корпорацией свойства личности, субъекта. Иначе говоря, эта корпорация олицетворяется, персонифицируется. Законодатель же, отдавая себе отчёт в том, что корпорация личностью быть не может, вынужден прибегать к фикции, то есть создаёт лицо вымышленное, искусственное, “принимает (фингирует) лицо, где его в действительности нет”[3] . Теория Ф.К. Савиньи, под названием “теория фикции” (“теория олицетворения”) приобрела широкую известность и нашла своих продолжателей среди учёных, исследующих сущность понятия юридического лица.
Интересна концепция, предложенная Р. Иерингом (1865 г). Исходя из того, что носителем права может быть только человек, он и его последователи (например Н.М. Коркунов в России) считали юридическое лицо не более чем способом существования правовых отношений лиц, входящих в его состав (дестинаторов права), особым техническим приёмом, при котором мы, вместо того, чтобы разграничивать тождественные интересы целого ряда личностей, рассматриваем однородные интересы как один интерес, а саму группу – как один субъект юридического отношения, юридическое лицо.
Юридическое лицо не способно, по мнению Р. Иеринга, чувствовать и наслаждаться, пользоваться правами – следовательно – не может быть субъектом права. Истинными субъектами права являются не юридические лица, а их отдельные участники (физические лица). “Права, которыми вооружены юридические лица, идут на пользу отдельным его членам; в этом цель и реальный смысл всего отношения, и поэтому отдельные члены суть истинные дестинаторы юридического лица. Но, по соображениям практической возможности осуществления иска, во вне не отдельные лица, а лишь их совокупность, возведённая на степень искусственного единства, может преследовать их общие интересы”[4] .
Развивая теорию Р. Иеринга, Швабе (Schwabe) (1901 г) считал субъектом прав тех, кому принадлежит пользование, т.е. членов корпорации; но вполне признавал значение социальной организации для внешних отношений[5] .
По мнению С.А. Зинченко и В.А. Лапача причина признания юридического лица фиктивными образованиями “связана с тем, что научная мысль остановилась перед необходимостью произвести восхождение от эмпирически конкретного к абстрактному. От того юридическое лицо наделялось свойствами человеческого лица (воля, сознание, телесность и т.д.) ”[6] . Интересна в этом отношении также точка зрения Н.Л. Дювернуа: “Связав раз понятие личности с реквизитом разумности и волеспособности субъекта, наши юристы, философы, теоретики закрыли себе путь к объяснению всего ряда явлений гражданской правоспособности, идущей за пределы правоспособности отдельного человека”[7] .
Е.Н. Трубецкой, анализируя теорию фикции[8] , указывал, что теория Савиньи покоится на ложном предположении, будто действительными субъектами прав могут быть только живые, физические люди, так как только они могут чувствовать, а следовательно, и наслаждаться. Вместе с тем на самом деле субъект права и субъект пользования могут не совпадать (например – душеприказчик как субъект права и лица, в пользу которых он обязан выполнять определённые действия – как субъекты пользования). Таким образом и за юридическим лицом нельзя отрицать значение действительного субъекта права только на том основании, что оно не может быть субъектом пользования. Кроме того, понятие субъекта права не всегда совпадает с понятием конкретного, живого индивида (например, когда речь идёт о пропавшем без вести), а юридические лица вполне реальны. В результате, Е.Н. Трубецкой делает вывод: “фикция есть вымысел, предположение чего-то несуществующего; между тем, приписывая права учреждениям и корпорациям, мы вовсе не вынуждены вымышлять что-либо несуществующее: соединения людей в общества, преследующие определённые цели, а равным образом и учреждения с определёнными функциями есть величины весьма реальные. Раз “субъект прав” - вообще не то же, что человек, то называть учреждения и корпорации юридическими лицами – вовсе не значит создавать фикции”[9] .
Продолжающиеся поиски “живого” субъекта “за спиной юридического лица” привели некоторых учёных в лоно “теории администратора”. “Если Иеринга к его конструкции, – как отмечал В.Б. Ельяшевич, - привело стремление заменить в понятии субъективного права общепринятый волевой момент моментом интереса, то, обратно, выдвигание на первый план момента власти должно было по тому пути, по которому шёл Иеринг, совершенно последовательно привести к признанию в качестве истинных субъектов прав в юридических лицах – администраторов”[10] . Некоторые зарубежные учёные (например, Серман (Serment), Гельдер (Holder)) придерживались похожих взглядов. Так по мнению Сермана (1877 г), право – всегда власть, а субъект прав – тот, чья воля является постоянно действующей и определяющей, следовательно, в юридическом лице – администратор (хотя его воля и ограничена интересами юридического лица[11] .
Некоторыми учёными предлагалось вообще обойтись без понятия лица, субъекта. С точки зрения немецкого юриста А. Бринца (Brinz), например, юридическое лицо – это длящееся состояние управления имуществом, отделённым от всех других имуществ. Предлагая заменить понятие юридического лица понятием целевого имущества (Zwechvermogen), Бринц исходил (как, впрочем, и Иеринг) из того, что субъектами права могут быть только живые, конкретные люди: “Согласно общепринятому словоупотреблению лицо означает не более и не менее как человек”[12] . Критикуя Савиньи, Бринц отмечал, что фикция предполагает, что в реальности лица не существует, но не существуя, лицо не может обладать никакими правами. Следовательно, говорить о юридических лицах, как о лицах вообще – неправильно. “Различать физические и юридические лица в юриспруденции то же самое, что в антропологии – делить людей на действительных людей и на садовые пугала”[13] . В праве же надо различать не два вида лиц, а два вида имущества. Имущества же надо различать не по их принадлежности кому-либо, а в зависимости от их предназначенности служить тем или иным целям[14] . Таким образом, имущество в соответствие с его теорией, становилось “безсубъектным”.
Интересно сравнить этот подход с теорией олицетворения имущества К. Белау, согласно которой именно имущество, служащее определённой цели для пользы людей, играет посредством действий представителей роль лица.
Ю.С. Гамбаров также рассматривал юридическое лицо с позиций имущественных отношений. Опираясь на идеи французского учёного Планиоля, считавшего, что под именем юридического лица надо понимать коллективные имущества, взятые врозь от других и состоящие в отличном от индивидуальной собственности обладании более или менее значительной группы людей, Ю.С. Гамбаров предлагал исключить теорию юридического лица из учения о субъекте права и перенести её в учение об общественном обладании[15] . Схожей точки зрения придерживались и некоторые другие учёные. Так, например, в 1896 г. Книп (Kniep) подчёркивал необходимость специального, именно унитарного режима, чтобы изъять коллективное имущество из-под действия индивидуальной воли членов. В частности он отмечал, что “субъектами прав в корпорации являются настоящие и будущие члены, они суть собственники... В то же время эту множественность можно представлять, как единство … единство это покоится на едином имущественном управлении: имущество, принадлежащее многим, управляется как единое”[16] .
Представляется интересным сравнить точку зрения Ю.С. Гамбарова со взглядами Суворова (1900 г), понимавшего под юридическим лицом (субъектом имущественных прав) общественную организацию, связное целое, составляющееся из наличных членов и органов этих общественных организаций, в их связи и единстве[17] .
Сторонники органической теории (теории социальных организмов) (О. Гирке, Г. Дернбург, Регельсбергер в Германии; Л. Мишу, Р. Салейль во Франции) рассматривали юридическое лицо (в соответствии с действующей тогда терминологией – “моральное лицо” (personnalitemorale)) в качестве реального субъекта реальных общественных отношений. В отличие от многих других учёных, они не соглашались с доводом, что субъектом права может быть только человек. По мнению основателя теории – О. Гирке (O. Gierke), юридическое лицо – это особый телесно-духовный социальный организм, союзная личность. Любая организация (государство, церковь, акционерная компания) преследует какой-либо свой особый интерес, имеет свою волю, отличную от воли каждого отдельного своего участника. Таким образом, юридическое лицо – не фикция, а особый организм, обладающий своей самостоятельной волей, желаниями и чувствами, корпоративной честью. Это не продукт правопорядка (как, например, с точки зрения Е.Н. Трубецкого), а реально существующий организм, на который государство влияет, но не призывает к жизни. Все коллективности, удовлетворяющие известным фактическим условиям, являются юридическими лицами. “Собирательные лица, - отмечал Регельсбергер, - не суть произведения природы, подобные людям, а представляют собой социальные образования. Мы не можем видеть их нашими телесными очами, мы не можем их осязать: из этого, однако, не следует, что они представляют собой пустые схемы, фикции. Многие из этих собирательных лиц самым осязательным образом доказывают нам своё реальное существование. Не один только телесный мир существует реально. Кто отождествляет телесное с действительно существующим, тот должен вовсе отрицать существование права”[18] . А так как для осуществления своих прав любое юридическое лицо нуждается в воле, именно человеческие индивиды (реально обладающие волей) через соответствующие органы выражают вовне волю коллективных лиц. Таким образом, юридическое лицо – это одно юридически целое, коллективность, организованная, мыслящая и желающая через свои органы[19] .
Своё развитие эти идеи получили в реалистической теории. Так по мнению Л. Мишу (L. Michoud) и Р. Салейля (R. Saleilles), необходимыми условиями превращения человеческого коллектива в самостоятельное лицо, отличное от суммы индивидов, его составляющих, являются:
наличие у коллектива постоянного интереса, отличного от индивидуальных интересов его членов;
соответствующая организация, способная выявлять коллективную волю, представлять и защищать общие интересы;
включение коллектива в юридическую среду[20] .
В период социализма в нашей стране особую актуальность приобрели исследования сущности государственных юридических лиц.
Уже в период НЭПа советские цивилисты обратились к изучению правосубъектности государственного треста, как юридического лица. Так, с точки зрения А.В. Венедиктова (1928 г), государственный трест имел двоякую природу. Внутри государственного механизма он был как бы субъектом не правовых, а организационно-технических отношений, лишённых товарного содержания. Но так как механизм товарного оборота требует, чтобы государство выступало в обороте не как один субъект, а в нескольких лицах, то при включении имущества, закреплённого за трестом, в товарный оборот, трест включался в гражданско-правовые отношения в качестве юридического лица[21] . Продолжая исследования правосубъектности социалистических государственных юридических лиц, В.А. Венедиктов выдвинул так называемую “теорию коллектива” (1948 г), согласно которой рассмотрение сущности государственного юридического лица только через призму имущественных отношений недостаточно. Важное значение А.В. Венедиктов придавал оперативному управлению этим имуществом, осуществляющимся не только руководителем, назначаемым государством, но и коллективом юридического лица, так как именно в действиях коллектива воплощается деятельность этой организации.
Таким образом, по мнению А.В. Венедиктова, за каждым государственным юридическим лицом стоят:
1) само социалистическое государство;
2) назначаемый государством руководитель;
3) коллектив работников.
На основании этого А.В. Венедиктов определял государственное юридическое лицо, как “коллектив трудящихся, осуществляющий предусмотренные законом, административным актом или уставом задачи, имеющий урегулированную в том же порядке организацию,
обладающий на том или ином праве и в той или иной мере обособленным имуществом и выступающий в гражданском обороте от своего имени – в качестве самостоятельного (особого) носителя гражданских прав и обязанностей”[22] .
В дальнейшем, в работах С.Н. Братуся, О.С. Иоффе, В.П. Грибанова и других идеи А.В. Венедиктова нашли своё отражение и развитие.
По мнению Е.Б. Хохлова и В.В. Бородина, данная теория, “не свободная от внутренних противоречий, тем не менее оказалась удобной в практическом применении, в частности она позволила обосновать и закрепить в законодательстве основы имущественной ответственности юридических лиц”[23] .
В процессе развития отечественной цивилистики появились новые взгляды на сущность государственного юридического лица.
“Теория государства” (С.И. Аскназий – 1947 г) предполагала рассмотрение сущности юридического лица через стоящее за ним государство, как всенародно организованный коллектив. Один и тот же субъект – государство – стоит за каждым государственным юридическим лицом, выполняя через каждое из них различные свои функции, организуя именно данный участок работы. По мнению Е.Б. Хохлова и В.В. Бородина, “в этой концепции фактически нашла отражение идея Иеринга, с тем лишь уточнением, что здесь дестинатором права выступает исключительно государство”[24] .
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--