Реферат: Турция: от империи к республике. Государственная бюрократия и проблемы модернизации
П. Друкер представлял предпринимательскую идеологию в качестве основополагающей для капиталистического общества, поскольку предприниматель порождает инновации, которые служат ему средством в процессе максимизации прибыли. Похожую точку зрения выражал Й.Шумпетер, видевший в частном предпринимателе носителя инноваций, ставящего своей целью увеличение производительности, модернизацию экономики. [36, s.209-211]
Теперь обратимся к бюрократии, которая в области управления обществом постоянно критиковалась за непроизводительность и ограниченность, но, тем не менее, подвергаясь реформированию и успешно адаптируясь к новым управленческим технологиям, благополучно существует и в наше время.
В марксистской идеологии акцент делается на отчужденности бюрократии от основной массы простых людей, нуждающихся в порядке и стабильности, стремлении бюрократии к автономии и абсолютной власти в обществе. В своем стремлении она пытается создать ореол сакральности, вырабатывая собственную мифологию и совершенствуя символику, выделяющую ее в обществе. Внутри бюрократической организации существует жесткая иерархия, позволяющая достигнуть максимальной замкнутости, таинственности, сохранить привилегированность и постоянно укреплять дисциплину. М. Вебер отмечал, что самое страшное для бюрократа – потерять свое место и этот страх вынуждает его к беспрекословному подчинению вышестоящим в иерархии. Поэтому в организации бюрократ усиленно борется за такое стратегическое преимущество, как высокое место в иерархии.[60, s.36] Л. фон Мизес утверждал, что для класса профессиональных чиновников, большую часть жизни связанных с государственной службой, основными показателями являются стаж и профессионализм: «В статусе чиновника, рассчитывающего на повышение, основным условием выступает стаж» [59, s.49-51].
На рубеже XIX и XX веков рассмотренная М.Вебером модель развития капитализма заключала в себе следующие свойства: административная эффективность, которая достигается соблюдением требований профессионального мастерства как условия служебного продвижения; объективно обусловленная дисциплина в строго определенной иерархической структуре власти; капиталистическая рациональность, развивающаяся через частное предпринимательство.[28, с.157]
Как мы видим, в теории предприниматель и бюрократ являют собой во многом противоположные категории, однако в случае с Османской империей, строением османского общества требуется более подробный анализ.
Вплоть до первой четверти XIX века основные кадры для государственной службы поставляли три основных учреждения: дворцовые школы (эндерун мектеплери), очаги янычаров и медресе. В период распространения практики девширме, ''рабы августейшего порога'' (капыкулу), воспринимались местным населением как чужаки – эджнеби, которе кормились грабежом жителей подвластных им территорий. По мнению Дж. Танйола, эти кадры « даже не феодальный тип, поскольку при феодализме есть глубокое осознание собственности; у османских кадров и этого нет » [цит. по: 14, с. 27].
Можно сказать, что в попытке возродить могущество империи, идеи элиты в области управления прошли следующую эволюцию: от оживления традиционных институтов в XVII в. к заимствованию новых западных технологий в XVIII в. и внедрению новых институтов в XIX в.
По мере ухудшения экономического положения империи с конца XVI в. и военных неудач под Веной (''рая для гяуров'') 1683 года, ряд государственных деятелей и интеллектуалов начал анализировать сложившееся положение. Однако, даже в эпоху Тюльпанов (1718-1730), они не смогли предложить султану ничего лучшего, кроме того, что ему следует раз в месяц выезжать на дорогу и опрашивать путников. Х. Иналджик отмечает, что «если османы на протяжении своей истории и заимствовали некоторое количество открытий в технологии, медицине или финансах, то они воспринимали их только из военных либо из чисто практических соображений … Османы, удовлетворенные своей собственной религией и политическим превосходством, закрывали свои глаза на внешний мир» [51, p.52]. «Мусульмане или по ненависти против их [европейцев] закона, или по презрению к нравам их и и обычаям, навсегда имели омерзение познавать дела Государей и монархов сих народов, оставаясь с упорностью в совершенном неведении в рассмотрении их состояния» [цит. по: 27, с. 145].
Начало правления Махмуда II (20.07.1784-1808-01.07.1839) ознаменовалось мятежом Мустафы Кабакчиоглу, борьбой султана с янычарами и противостоянием с аянами, завершившимся подписанием соглашения (Сенед-и Иттифак), ограничивавшего власть султана и позволившего аянам совместно влиять на великого везиря [52, ss.630-662, 608]. Результатом дальнейшей борьбы за создание централизованного государства стало появление гражданской бюрократии.
После разгрома янычар в 1826 г., султан, заручившись поддержкой основной массы духовенства (У. Хейд выделял широкий слой нижних улемов – lowerclassulema), приступил к преобразованиям [49, pp.77-78]. Прежде всего, были созданы части новой армии – Асакир-и Мансуре-и Мухаммедийе (Победоносные солдаты Мухаммеда), Асакир-и Редифе Инансуре (Победоносные вспомогательные солдаты).
В целях централизации власти было приведено к единообразию организационное устройство и делопроизводство органов государственного управления. В империи происходила дифференциация политико-административных структур и отраслей управления, приобретавших все более специализированный характер. В результате реорганизации, как пишет Н.Беркес, были созданы «квазиавтономные ведомства внешних и внутренних дел, финансов, образования, торговли, сельского хозяйства и промышленности. Это были совещательные органы, в задачу которых входило составление планов и отчетов, а также проектов тех решений, которые обнародовались от имени султана» [цит. по: 14, с.153]. Так, в 1836 г. появилось министерство иностранных дел (Незарет-и Хариджие), 1839 г. – министерство торговли (Незарет-и Тиджарет), а в 1838 г. великий везир становится премьер – министром (Баб-и Векиль) и т.д. И.Л. Фадеева считает, что можно говорить о появлении консолидированной прослойки гражданской бюрократии (мюлькие). «Эта немногочисленная прослойка с эпохи Махмуда II проявляет тенденции к объединению и взаимной поддержке. Эта же прослойка, выступая за реформы, уже в полной мере осознавала угрозу, таившуюся в собственном традиционном рабском статусе, и стремилась к гарантиям безопасности, которые в законодательных актах распространялись не только на правящую элиту, но и на другие слои населения» [27, с.154].
Правовое положение слоя мюлькие было определено “табелью о рангах”, опубликованной 7 января 1834 г., подразделившей аппарат правительственных чиновников на 4 категории-класса. Этот новый слой, все еще опасавшийся за свою будущность, продолжал стремиться к дальнейшему достижению автономии, невольно добиваясь преимуществ и для общества в целом. Стремление к руководству на основе закона, необходимость использования принципа легитимности, были вызваны желанием увеличить воздействие на принятие государственных решений. Это стремление не находилась в противоречии с глубинной родственностью членов османской элиты, не внушало султану желание уничтожить слой, рождавший реформаторские инициативы, поскольку он по выражению Х. Иналджика, «был мотивирован идеей государственных интересов» [50].
Основные принципы новой доктрины были закреплены Хатт-и хумаюном от 3 ноября 1839 г., который, несмотря на его сравнительно общий характер, гарантировал права собственности бюрократии. Великий везир мог уже не опасаться, как некогда его предшественники, при вступлении в должность, увидеть набитые хлопком головы несправившихся с обязанностями. По инициативе центральной бюрократии были претворены в жизнь дальнейшие преобразования эпохи Танзимата: Исляхат Фермани (Декрет о реформе) 1856 г., Арази Кануннамеси (Земельный кодекс) 1858 г. и множество других законов. На основе произведенных преобразований бюрократия стремилась преодолеть нарастающую нестабильность в империи, увеличить степень однородности имперской структуры.
Снабжение профессиональными кадрами рядов нового слоя, было функцией новой системы образования, отделенной от системы медресе. В 1834 г. Мехмет Намык – паша предложил план образования современных школ по французскому образцу. Были созданы Школа военных наук (Мектеб-и Улм-у Хаджрие), Военно-медицинское училище (Тыбхане-и Амире-и Мектеб-и), где поначалу доминировали улемы. В 1839 г. были открыты первые светские школы – рюшдие. О влиянии исламской религии на образование говорит следующий факт. В 1830 г. путешественник Мишо отмечал, что даже учебник по алгебре, «начинается набожными сентенциями, потому что религия примешивается ко всему» [ цит. по: 10, с. 45].
Своеобразной колыбелью будущих реформаторов и интеллегенции была Терджюме Одасы (Комната, Бюро переводчиков), через службу в которой прошли Мустафа Решид – паша, Али – паша, Фуат – паша, Садык Рифат – паша, Агях – Эфенди (основатель первой частной газеты “Терджюман-и ахваль”), Намык Кемаль и многие другие деятели. Молодые чиновники, прошедшие службу в Незарет-и Хариджие, образовывали молодую “модернизаторскую элиту”. В области администрирования происходил переход контроля над государственным организмом к профессионалам, а такой контроль, по мнению М.Вебера, возможен для лиц, не являющихся техническими специалистами, лишь в ограниченной степени.
Правление конституционного монарха Абдул Хамида II (21.09.1842-1876-1909-03.08.1918) вошло в историю Турции как период ''зулюма'' (тирании, гнета). Султан выразил свое разочарование в либеральной политике: «Я совершил ошибку, пожелав удовольствоваться примером моего отца Абдул Меджида, который старался осуществить реформы, убеждая народ и создавая либеральные институты. Отныне я буду следовать примеру своего деда – султана Махмуда… я теперь понимаю, что невозможно сдвинуть народы, которые всевышний поставил под мое покровительство, какими-либо иными средствами, нежели силой» [цит. по: 27, с.185]. Но было бы неверно считать, что процессы модернизации (европеизации) были целиком парализованы. Они искусственно, насильственно сдерживались, но вовсе остановлены быть не могли.
В своем стремлении к централизации, расколотой этнорелигиозными противоречиями империи, султан и его окружение ничего не смогли противопоставить притягательности новых идей, кроме доктрины имперского панисламизма, постепенно вытеснявшей доктрину османизма. Видя угрозу этой политике в нараставшем свободомыслии в среде гражданской бюрократии, султан проводил периодические чистки правящей элиты. Но даже в своих попытках заменить власть насилием, государство никогда не забывало об ее принадлежности к “своему кругу”, к когерентной группе элиты, перемещая даже самых ярых критиков режима либо на чиновничий пост в отдаленной провинции, либо отправляя их за границу. Так, например, известный оппозиционер, поэт Абдулхак Хамид, не являясь профессиональным дипломатом, служил в посольствах в Гааге, Брюсселе, Лондоне. Этого деятеля, утверждавшего, что «главным путем к нашему прогрессу и развитию служит путь европейского развития» [цит. по: 20, с.93], османское государство, мусульманская община, несмотря на личные убеждения, признавало ''своим'' (управляющими, мусульманами и т.д.), наказывая подобных ему оппозиционеров лишь в случае прямого неповиновения или принятия другой веры.
С появлением в 50-х годах XIX в. европейски образованного слоя бюрократии и зарождением турецкой интеллигенции, панацеей от всех бед стало провозглашение конституции. Это положение было одним из базовых элементов идеологии движения “новых османов”. Лидеры, возникшего в июне 1865 г. “Общества новых османов”, что конституция «в один день, в один час сделает для Турции то, что не в состоянии были сделать реформы в течение сорока лет» [ цит. по: 20, с.36]. Это убеждение Халиля Шериф – паши разделяло большинство членов общества. Турецкие просветители – Ибрагим Шинаси, Намык Кемаль, активно пропагандировали идеи “европеизации” в османском обществе. Новые османы, испытавшие влияние Монтескье, Мольера, Руссо, Вольтера, Кондорсе, стремились к синтезу «традиционно мусульманских и буржуазно-либеральных идей и теорий в области общественного и государственного устройства» [ 20, с. 93-94]. И. Шинаси стал первым неофициальным лицом, проповедовавшим коренное изменение государственного устройства, европеизацию экономической и культурной жизни страны. Важной идейно-политической концепцией турецкого конституционного движения, затем имплицитно включенной в идеологию младотурок, была доктрина османизма, обосновывавшая право турок на господствующее положение в “османской нации”.
Правящая элита оставалась в целом однородной, поскольку различие было лишь в сфере идей, имевших хождение в данной социальной среде. В османском обществе, идеология измышлялась правящей элитой и то, что ряд исследователей, выделяет частные представления из этой совокупности и расценивает их как “истинное” или “ложное”, “традиционное” или “прогрессивное”, “феодально-султанское” или “конституционное”, не имеет ничего общего с социальной природой османского общества. Исторические позиции, политические пристрастия могут быть бесконечно изменчивыми в реализации личностью себя в коллективе. В османском обществе возникала напряженность между светским и духовным, между трансцендентным (внемирским) и мирским, преодоление которого предлагали идеи новых османов. Отсюда и признание Намыком Кемалем соответствия установлений ислама и принципов конституционного правления, идея объединения улемов и светской прослойки в Меджлис-и айяне (Сенате), а представителей всех вероисповеданий в Шура-и уммете (Палате депутатов).
Н. Кемаль заявлял, что участвуй он в работе над конституцией, то потребовал бы санкционирования каждой ее статьи фетвой шейх-уль-ислама. В «Ибрет» он писал, что «османское государство основано на религиозных принципах , и, если эти принципы будут нарушены, в опасности окажется политическое существование государства». Видный “феодально-султанский” сановник Хайреддин – паша писал, что «положительная роль улемов такова же, как и роль, которую выполняют в конституционных государствах Европы палаты представителей, и можно даже сказать, что эта роль более высокая, ибо к мотивам земного порядка, которые требуют и узаконивают этот контроль, у мусульман присоединяются требования религии » [цит. по: 20, с. 97-101].
Согласно Ю.А. Петросяну, провозглашение конституции (Канун-и Есасы) 23 декабря 1876 года (8 зильхидде 1293 года) и создание парламента, хотя и были логическим завершением борьбы за реформы, «политически явно были ''забеганием вперед'', социально и экономически не обеспеченным … кратковременность существования конституции и парламента (до начала 1878 г.) свидетельствовала о преждевременности их появления в Османской империи» [20, с. 158].
Непосредственными продолжателями дела конституционалистов 60–70-х годов стали младотурки, которые могли опереться на конкретный опыт конституции и первого турецкого парламента. Начало обществу “Иттихад ве теракки” было положено 21 мая 1889 г., когда курсантами Военно-медицинской школы в Стамбуле была создана тайная организация “Иттихады османы” (“Османское единение”). В 1894 г. младотурецкие организации объединились в единое османс