Реферат: Творческий путь и своеобразие мастерства С. Есенина

Хмельному от радости пересуду нет…

Мелодия живет в этих строчках, как солнечный свет, как сок в листве дерева, как течение в равнинной реке! Это тростник, поющий без прикосновения губ…[2]

Особо следует выделить из первой части «Радуницы» стихотворения: «Гой ты, Русь, моя родная…», «В хате» и «Черная, потом пропахшая выть!..». Все три произведения, написанные в 1914 году, в отличие от других стихотворений «Радуницы» - первой книги поэта, впоследствии не подвергались авторским правкам. Здесь центральная тема – тема родины, России, и именно ей теперь признается автор в своем большом чувстве.

В стихотворении «Гой ты, Русь, моя родная…» внимание автора сосредоточено на избяной России, которую он типизирует в метафоре – «хаты – в ризах образа…» Благодаря эмоциональной силе, заложенной в каждом слове, поэту удается создать картину необыкновенной красоты:

Гой ты, Русь, моя родная,

Хаты – в ризах образа…

Не видать конца и края –

Только синь сосет глаза.

От признания в любви к родине автор переходит к душевному состоянию своего героя. Он сравнивает себя с «захожим богомольцем», который увидел эту красоту будто бы в первый раз и поразился ею. Не случайно все рифмы второй строфы поэт заполнил зачаровывающим, любвеобильным звуком «л»: «богомолец – околиц», «поля – тополя».

Как захожий богомолец,

Я смотрю твои поля.

А у низеньких околиц

Звонко чахнут тополя.[3]

В стихотворении «В хате» поэт сосредоточивает внимание на любви к своей малой родине. Тут главной для поэта становится тема родного очага.

Есенину удалось, основываясь на архаичной фольклорной поэтике, создать поэтическую систему, достаточно емкую и гибкую для передачи сложнейшей духовной жизни «настоящего, а не сводного сына» ХХ века, ни в лексике, ни в синтаксисе, ни в интонационном строе которой, за исключением самых ранних опытов, не было ничего специфически «пастушеского»; хотя, как мы уже видели, многое в этой вполне современной, отмеченной всеми «особыми метами» ХХ века поэзии объясняется если и не прямо крестьянским происхождением ее автора, то сознательной ориентацией Есенина на народное искусство, и не только словесное. Более того, Есенин считал, что его поэтический долг – разбудить в своих соотечественниках «чувство родины во всем широком смысле этого слова», убедив их, что нищую, серую, убогую Россию можно любить не только лермонтовской «странною любовью» и для этого надо «возвращать в общество того, что есть истинно прекрасного и что изгнано из него нынешней бессмысленной жизнью». Последняя фраза кажется цитатой из есенинских «Ключей Марии», но это Гоголь, которого Есенин считал не только самым великим русским поэтом (Гоголя Есенин постоянно цитировал, на Гоголя ссылался, Гоголя читал наизусть), но и своим духовным отцом, по завещанию которого он, Есенин, и получил в наследство его «дитя» - «русскую Россию», «не ту, которую показывают нам грубо какие-нибудь квасные патриоты, и не ту, которую вызывают к нам из-за моря очужеземившиеся русские, но ту, которую (истинно русский поэт. – А. М.)… извлечет… из нас же и покажет таким образом, что все до единого, каких бы ни были они различных мыслей, образов воспитанья и мнений, скажут в один голос: «Это наша Россия; нам в ней приютно и тепло, и мы теперь действительно у себя дома, под своей родной крышей, а не на чужбине». Отсюда и его заносчивый, ребяческий максимализм: Блок, с его голландским романтизмом, - «по недоразумению русский», Маяковский – «американец», да что Маяковский, если сам смиренный Миколай, сам монарший Клюев – по Есенину – «Уайльд в лаптях», Бердслей – «рисовальщик словесной мертвенности», уже не говоря о питерских литераторах, которые, в представлении Есенина, сплошь «романцы» и «западники».[4]

Любимая Россия, и что перед нею личные обиды и страдания, ошибки и срывы! И если можно найти исцеление – то только в ней, только с нею. «Никакая родина другая не вольет мне в грудь мою теплынь». И вот он, выстраданный, как вздох облегчения, вывод:

Радуясь, свирепствуя и мучась,

Хорошо живется на Руси.

2 Космос Сергея Есенина

Мир Сергея Есенина существует в первозданном значении этого слова, противостоящем обычному понятию «космос». В космосе человек и вселенная существуют отдельно. Мир – это единство человека и космоса. Поэт с детства проникся той народной космологией, которая приоткрыла нам свои тайны в «Ключах Марии».

«Человек есть ни больше, ни меньше, как чаша космических обособленностей»[5] и наступит время, возвещает поэт, когда «опрокинутость земли сольется в браке с опрокинутостью неба».[6]

Кто усомнится теперь в достоверности поэтических пророчеств Есенина, когда устами космонавтов мы можем подтвердить: «Верха и низа в ракете, собственно, нет, потому что нет относительной тяжести… Мы чувствуем верх и низ, только места их сменяются с переменой направления нашего тела в пространстве» (Герман Титов). Это веди и есть мир, где «опрокинутость земли сольется в браке с опрокинутостью неба».

Конек с крыши есенинской избы умчался в небо, разрастаясь до объема земли, а Млечный Путь стал «дугою» в его упряжи:

Пой, зови и требуй

Скрытые брега;

Не сорвется с неба

Звездная дуга!

Поэтическое слово таит в себе мироздание, предвещая космическое будущее Руси: