Реферат: Влияние массовой культуры на общественное сознание

Природа манипуляции состоит в наличии двойного воздействия – наряду с посылаемым открыто сообщением манипулятор посылает адресату закодированный сигнал, надеясь на то, что этот сигнал разбудит в сознании адресата те образы, которые нужны манипулятору.Искусство манипуляции состоит в том, чтобы пустить процесс воображения по нужному руслу, но так, чтобы человек не заметил скрытого воздействия.

Од­на из важ­ных функ­ций со­вре­мен­ной мас­со­вой куль­ту­ры со­сто­ит в ми­фо­ло­ги­за­ции об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния. Про­из­ве­де­ния мас­со­вой куль­ту­ры, так же как и ми­фы, ос­но­ва­ны на не раз­ли­че­нии ре­аль­но­го и иде­аль­но­го, Они ста­но­вят­ся пред­ме­том не по­зна­ния, а ве­ры.

Су­ще­ст­ву­ет мне­ние, что наи­бо­лее аде­к­ват­ным тер­ми­ном, вы­ра­жаю­щим сущ­ность про­из­ве­де­ний мас­со­вой куль­ту­ры, яв­ля­ет­ся тер­мин ико­на. Имен­но ико­на со­от­вет­ст­ву­ет рус­ско­му по­ня­тию об­раз. Этот тер­мин ха­рак­те­ри­зу­ет та­кой тип ху­до­же­ст­вен­но­го от­ра­же­ния, ко­то­рый но­сит сим­во­ли­че­ский, прин­ци­пи­аль­но не­реа­ли­сти­че­ский ха­рак­тер, яв­ля­ет­ся пред­ме­том ве­ры, по­кло­не­ния, а не сред­ст­вом от­ра­же­ния и по­зна­ния ми­ра.

Так как в условиях массовой культуры личность не всегда может проявить себя, зачастую подавляется, то можно говорить об общественном мнении. В «Рабочей книге социолога» общественное мнение рассматривалось как «отношение населения к тому или иному явлению, объекту или ситуации». [9]

Общественное мнение существует не в любом обществе, так как оно не есть просто сумма тех частных мнений,которыми люди обмениваются в узком, частном кругу семьи или друзей. Общественное мнение - это такое состояние общественного сознания, которое выражается публично и оказывает влияние на функционирование общества.

Функционирование общественного мнения как социального института означает, что оно действует в качестве своего рода «социальной власти», т.е. «власти, наделенной волей и способной подчинять себе поведение субъектов социального взаимодействия».[10]

Общественное мнение в его современном значении и понимании появилось с развитием буржуазного строя и формированием гражданского общества как сферы жизни, независимой от политической власти. В средние века принадлежность человека к тому или иному сословию имела непосредственное политическое значение и жестко определяла его социальную позицию. С зарождением буржуазного общества на смену сословиям пришли открытые классы, состоящие из формально свободных и независимых индивидов. Это явилось предпосылкой формирования влиятельного общественного мнения.

Однако общественное мнение не всегда является абсолютной силой, выражающей интересы людей. Дело в том, что в условиях развитой демократии, при стабильной социально-политической ситуации роль и значение общественного мнения четко ограничены и сбалансированы сильной и авторитетной представительной властью, его воздействие на государственную деятельность осуществляется не напрямую, а опосредованно, формами представительной демократии. Кроме того, общественным мнением можно эффективно управлять. В условиях массовой культуры и стандартизации это легко удаётся грамотным специалистам, использующим различные технологии влияния.

Не многие представители общества могут противостоять феноменам массового влияния, проявляющимся в рекламе и агитации. Факторы и пределы такого убеждения требуют обстоятельного анализа. В частности, это относится к пугающему одних и ободряющему других (в зависимости от позиции) представлению о всемогуществе масскоммуникативного влияния на массовую аудиторию, на «массового» человека.

Об общественном мнении и поведении рассуждает французский исследователь Серж Московичи. Он говорит что: «В цивилизациях, где толпы играют ведущую роль, человек утрачивает смысл существования так же, как и чувство «Я». Индивид умер, да здравствует масса! Вот тот суровый факт, который открывает для себя наблюдатель современного общества». [11]

Серж Московичи обращает внимание на групповые действия, которые не сводятся к поведению отдельных их участников. Вместе с тем, в массе он видит не только послушное стадо, но и толпу, готовую в любое время сорваться с цепи. Моральные запреты такой толпой сметаются вместе с подчинением рассудку. Получается что толпа, или масса, монолитна и если уметь её контролировать, то можно вести её за собой куда угодно. Отдельные мнения участников массы можно в расчёт не брать.

Об этой особенности массы говорят и такие психологи как З. Фрейд и Ле Бон. Массовая психология рассматривает отдельного человека как члена племени, народа, касты, сословия или как составную часть человеческой толпы, в известное время и для определенной цели организующейся в массу. Явления, обнаруживающиеся в этих особых условиях - выражение особого, глубже не обоснованного первичного позыва, который в других ситуациях не проявляется. Индивид при определенном условии чувствует, думает и поступает совершенно иначе, чем можно было бы от него ожидать, при включении в человеческую толпу, приобретшую свойство психологической массы.

В психологической массе самое странное следующее: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды, какими схожими или несхожими ни были бы их образ жизни, занятия, их характеры и степень интеллигентности, но они превращаясь в массу приобретают коллективную душу, в силу которой они совсем иначе чувствуют, думают и поступают, чем каждый из них в отдельности чувствовал, думал и поступал бы. «Есть идеи и чувства, которые проявляются или превращаются в действие только у индивидов, соединенных в массы. Психологическая масса есть... новое существо с качествами совсем иными, чем качества отдельных клеток».[12]

В массе стираются индивидуальные достижения отдельных людей и исчезает их своеобразие; расовое бессознательное проступает на первый план, сносится психическая надстройка, различно развитая у отдельных людей и приводится в действие бессознательное, у всех одинаковое.

Фрейд выделяет у массовых индивидов качества, которыми они не обладали, и причины этого, по его мнению, в следующих трех основных моментах.

Первая из причин состоит в том, что в массе в силу одного только факта своего множества, индивид испытывает чувство неодолимой мощи, позволяющее ему предаться первичным позывам, которые он, будучи одним, вынужден был бы обуздывать. Для обуздания их повода тем меньше, тек как при анонимности, и тем самым и безответственности масс, совершенно исчезает чувство ответственности, которое всегда индивида сдерживает.

Вторая причина - заражаемость - также способствует проявлению у масс специальных признаков и определению их направленности. Заражаемость есть легко констатируемый, но необъяснимый феномен, который следует причислить к феноменам гипнотического рода... В толпе заразительно каждое действие, каждое чувство, и притом в такой сильной степени, что индивид очень легко жертвует своим личным интересом в пользу интереса общего. Это - вполне противоположное его натуре свойство, на которое человек способен лишь в составе составной части массы.

Третья, и притом важнейшая причина, обуславливает у объединенных в массу индивидов особые качества, совершенно противоположные качествам индивида изолированного. Под ними Фрейд понимает внушаемость, причем упомянутая заражаемость является лишь ее последствием. Индивид, находящийся в продолжение некоторого времени в активной массе, впадает в особое состояние, весьма близкое к «зачарованности», овладевающим загипнотизированным под влиянием гипнотизера. Сознательная личность совершенно утеряна, воля, и способность различения отсутствуют, все чувства и мысли ориентированы в направлении, указанном гипнотизером.

Точка зрения Ле Бона сходна с точкой зрения Фрейда. «Кроме того, одним лишь фактом своей принадлежности к организованной массе человек спускается на несколько ступеней ниже по лестнице цивилизации. Будучи единичным, он был, может быть, образованным индивидом, в массе он - варвар, т.е. существо, обусловленное первичными позывами. Он обладает спонтанностью, порывистостью, дикостью, а также и энтузиазмом и героизмом примитивных существ». [13]

Масса импульсивна, изменчива и возбудима. Ею почти исключительно руководит бессознательное. Импульсы, которым повинуется масса, могут быть, смотря по обстоятельствам, благородными или жестокими, героическими или трусливыми, но во всех случаях они столь повелительны, что не дают проявляться не только личному инстинкту, но даже инстинкту самосохранения. Ничто у нее не бывает преднамеренным. Если она и страстно желает чего-нибудь, то всегда ненадолго, она неспособна к постоянству воли. Она не выносит отсрочки между желанием и осуществлением желаемого. Она чувствует себя всемогущей, у индивида в массе исчезает понятие невозможного.

Масса легковерна и чрезвычайно легко поддается влиянию, неправдоподобного для нее не существует. Она думает образами, порождающими друг друга ассоциативно, не выверяющимися разумом на соответствие с действительностью. Масса, таким образом, не знает ни сомнений, ни неуверенности.

Масса немедленно доходит до крайности, высказанное подозрение сразу же превращается у нее в непоколебимую уверенность, зерно антипатии - в дикую ненависть. Совершенно очевидна опасность противоречить массе. Можно себя обезопасить, следуя окружающему тебя примеру. Поэтому не столь уж удивительно, если мы наблюдаем человека, в массе совершающего или приветствующего действия, от которых он в своих привычных условиях отвернулся бы.

Низменные инстинкты присутствующие в человеке, эксплуатирует современная массовая культура. XX век войдет в историю человечества, как век страха. Раз­рушительные войны, революции, катастрофы, стихийные бедствия способствовали появлению в мировой художественной культуре об­раза «маленького человека», который преодолевает все беды, которые взваливает на него внешний мир. Древние греки создали в искусстве образ героя, который органично существовал с окружающим его миром, художественное творчество XX столетия широко эксплуатирует образ маленького человека, как героя нашего времени.

В реализации инстинкта страха особенно преуспел современ­ный кинематограф, производящий в огромном количестве так фильмы ужасов, фильмы-катастрофы, триллеры. Их основными сюжетами являются: природные катастрофы (землетрясения, цунами, бермудский треугольник с его неразгаданными тайнами); просто катастрофы (кораблекрушения, авиакатастрофы, пожары); монстры (к ним относятся гигантские гориллы, агрессивные акулы, жуткие пауки, кро­кодилы-людоеды и т.д.); сверхъестественные силы (речь идет о дьяволах, антихристах, духах, явлениях переселения души, теле­кинеза); ино­планетяне.

Катастрофы находят отклик в душах людей потому, что все мы живем в нестабильном мире, где повседневно и повсеместно происходят реальные катастрофы. В условиях экономического и экологического кризиса, локальных войн, национальных столкновений гарантий от жизненных катастроф не существует. Так, по­степенно тема «катастрофы», «страха», порой даже не всегда осо­знанно, овладевает людьми.

В последние десятилетия XX века в качестве повода для изображения катастрофы на кино — и телеэкранах все чаще ста­ли использоваться трагические события политической жизни: ак­ты жестокого терроризма и похищения людей. Причем в подаче и раскручивании этого материала прежде всего важны сенсацион­ность, жестокость, авантюрность. И как результат - психика че­ловека, натренированная фильмами-катастрофами, мастерски эстетизированная коммерческим экраном, постепенно становится нечувствительной к происходящему в реальной жизни. И вместо того, чтобы предостеречь человечество от возможного разрушения цивилизации, подобные произведения массовой культуры просто готовят нас к этой перспективе.

Проблема реализации инстинктов жестокости, агрессив­ности в художественных произведениях массовой культуры не нова. О том, порождает ли жестокое художественное зрелище же­стокость в зрителе, слушателе или читателе, спорили еще Платон и Аристотель. Платон считал изображение кровавых трагедий об­щественно опасным явлением. Аристотель — наоборот — ожидал от изображения сцен ужасов и насилия очищения реципиентов ка­тарсисом, т. е. он хотел видеть определенную душевную разрядку, которую испытывает реципиент в процессе сопереживания. Дол­гие годы изображение насилия в искусстве было характерно для задворок массовой культуры. В наши дни «сверхнасилие», кото­рым проникнуты книги, спектакли, фильмы, вышло на первый план. Массовая культура беспрерывно выбрасывает на публику все более порочные и жестокие фильмы, пластинки, книги. Прист­растие к вымышленному насилию напоминает зависимость от наркотика.

Сегодня отношение у людей к насилию в художественной культуре разное. Одни считают, что ничего страшного в реальную жизнь тема насилия не привносит. Другие считают, что изображение насилия в художественной культуре способствует увеличению насилия в реальной жизни. Безусловно, усматривать прямую связь между произведениями, в которых пропагандируется насилие, и ростом преступности было бы упрощением. Однако в обществе массового потребления фильмов, телепрограмм, пластинок — все это часть реальной жизни. Художественная культура всегда оказывает огромное влияние на человека, вызывая определенные чувства.

Ещё одной причиной воз­никновения массовой культуры является появление у значительного слоя трудящихся граждан избытка свободного времени, досуга, обуслов­ленного высоким уровнем механизации производственного процесса. У людей все больше возникает потребность “убивать время”. На ее удовлетворение, естественно за деньги, и рассчитана “массовая культу­ра”, которая проявляет себя преимущественно в чувственной сфере, т.е. во всех видах литературы и искусства. Особенно важными канала­ми общей демократизации культуры за последние десятилетия стали кино, телевидение и, конечно, спорт (в его чисто зрительской части), собирающие огромные и не слишком разборчивые аудитории, движи­мые лиш?