Реферат: Жизнь и философия В.В. Розанова
Биография Розанова
Василий Васильевич Розанов родился 20апреля 1856г. в Костроме многодетной православной семье уездного чиновника, вышедшего из священнического рода. В 1861 г. умер его отец, и семья жила почти в нищете. Мать Розанова – строгая, жесткая оставила у него на всю жизнь ощущение “страшного одиночества и затаенности души” и поразительную восприимчивость ко всему, что его окружало.
1870г. - смерть матери. Старший брат (учитель) Николай Васильевич Розанов берет одиннадцатилетнего Василия под свою опеку. Среднее образование он получает в классических гимназиях Костромы (68 - 70), Симбирска (70 – 72) и Нижнего Новгорода (72 –78).
В 1882г. Розанов окончил Императорский Московский университет, историко-филологический факультет, но университет не наложил на него заметного отпечатка. Он всегда считал, что “вовсе не университеты вырастили настоящего русского человека, а добрые безграмотные няни”.
После окончания университета Розанов отклонил предложение остаться на кафедре и писать диссертацию для защиты ученого звания и предпочел свободное философское творчество и службу провинциального учителя (11 лет в Московском учебном округе: Брянск, Елец, Белый Смоленской губернии, преподавал историю и географию). Его учениками был Сергей Булгаков и Михаил Пришвин. Однако работа в гимназии не слишком его привлекала. Он любил детей, но учительство было ему в тягость из-за своего однообразия и прозаичности.
С 1893 по 1899 Розанов - чиновник 7-ого класса на службе в Государственном контроле в Петербурге, но в мае 1899 оставляет службу и принимает предложение А.С. Суворина стать постоянным сотрудником консервативной газеты “Нового времени”, где работал до её закрытия.
Первый брак с Апполинарией Сусловой (в прошлом возлюбленной Достоевского) – несчастливый. Розанов женился вторично в 1891 на дочери вдовы священника Варваре Дмитриевне Рудневой, но А.П. Суслова отказалась дать Розанову развод, чем сильно осложнила его дальнейшую семейную жизнь. Венчание с Рудневой было тайным, они всю жизнь прожили в гражданском браке. От этого брака у них родились 4 дочери и сын, но они считались незаконнорожденными.
В конце августа 1917 переехал с семьей в Сергиев Посад и умер от истощения и голода. Похоронен в Гефсиманском скиту под сенью храма Черниговской богоматери. Умер от инсульта. Через несколько лет скит был уничтожен, кладбище срыто и превращено в свалку.
Личность и творчество Розанова. Современники о Розанове.
Моя душа сплетена из грязи, нежности и грусти...
“Уединенное”
Розанов был великим тружеником – вся его жизнь прошла, собственно, в непрерывном писательском труде. “Вечно усталый”, по его же словам, он терпеливо нес бремя материальной заботы о большой семье. Писал он, как известно, удивительно быстро, легко, и поэтому вполне естественно, что его творческое наследие поистине необъятно. Тридцать книг им издано при жизни, ряд больших работ дошел до нас в виде рукописей. Огромное количество его статей, опубликованных в самых различных периодических изданиях, до сих пор не собрано. В разных архивах хранится обширная переписка Розанова, а он и в частной переписке выступал как истинный художник слова.
Голлербах, близкий друг философа, так характеризовал розановское творчество: “Все его книги в целом и общем представляют собой интимный дневник огромной, всеобъемлющей души, которая сама не знает, что в ней ценно и важно, а что ничтожно и ненужно…”
Много переживаний, боли и тоски выпало на долю Розанова, едва ли не больше всех среди сколько-нибудь значительных русских писателей. Его не поняло большинство современников, в дальнейшем имя его было просто вычеркнуто из истории русской литературы. Сам Розанов находил у себя массу недостатков и просил, что если кто будет его любить (а это он в глубине души допускал и на это, несмотря ни на что, надеялся), то воздержался бы писать о нем хорошо или уж, по крайней мере, обязательно включил бы “печальный материал”. Розанов – писатель, который призывал к доброте и нежности который считал, что недостоин того, чтобы о нем отзывались с похвалой.
Василий Розанов всю жизнь, и особенно в юности увлекался самообразованием. Делал попытки классифицировать полученные знания (посещал курсы естественных и гуманитарных наук). В этот период на его мировоззрение оказывали влияние: Белинский, Писарев, Добролюбов, Чернышевский, Милль, Фохт, Бокль, Дрепер и многие другие. В его юношеском мировоззрении главенствовала идея счастья, как верховной идеи человека. “Идея счастья как верховного начала человеческой жизни есть... придуманная идея, созданная человеком... но не есть цель, вложенная в него природою” – вот итог юношеского философского созерцания. Молодой Розанов видит жизнь, конечно, в красках – огромным красочным полотном, где каждая деталька интересна, содержит целый мир. Русские радикалы же создали для удобства ориентации в жизни нечто подобное карте-схеме бытия, стремительно двигаясь по которой, надеялись добежать к своим вожделенным социальным целям (равенство и братство) всего за несколько лет. Розанов же смотрит на жизнь эстетически, любит ее яркие краски и причудливость ее линий. И ему очень жаль что бы то ни было в этой жизни менять”.
Затем он обратился к естественным целям человеческой жизни, то есть пытался раскрыть природу человека, к проблемам бытия. (О себе и жизни своей. М. 1990)
Несколько трудов Розанова прошли незамеченными философской общественностью и это привело к творческому кризису, Розанов не писал несколько лет. Восстановление литературной деятельности в 1889 и вхождение в общественно– литературную жизнь произошло при знакомстве и поддержке трех консерваторов, заканчивавших свой путь: Страхова, проф. Рачинского и К.Н.Леонтьева. Розанов выступал с традиционными для консервативной печати второй половины ХIХ в. русскими темами: монархия, православие, проблема Восток-Запад, русские историософские проблемы и т.п. Писания этого периода были проникнуты духом патриотизма и антилиберализма. Очерк “С и Н” воспевает разнообразие жизни, ее удивительность и в нем Розанову рукой подать до биологизма. Это особо чувствуется в розановском “гимне” идеям К.Леонтьева. Леонтьев – большой авторитет для молодого Розанова, мыслитель, согласный с тем, что жизнь красива и должна оставаться красивой, чтобы и впредь волновать чувства. Уподобление развития исторической жизни развитию природы, развитию биологических организмов и их групп – основное, что влечет Розанова в воззрениях Леонтьева.
Весь свой досуг в этот период Розанов отдавал работе над большим философским сочинением “О понимании”, на который потратил пять лет труда и в 1886 г. опубликовал на собственные средства, скопленные с большим трудом, тиражом в 600 экземпляров. “О понимании” этот капитальный труд, принесший бы известность автору в другой стране, в России остался незамеченной; хотя проблема понимания (такая проблема существует в теории познания) рассматривалась им по-новому. Свыше ста лет эта книга не переиздавалась, а Розанов ценил ее до последних дней своей жизни.
Д. Мирский, автор труда по истории русской литературы писал о Розанове: “Стиль в Розанове – это все. Кто не чувствует стиля Розанова, тот ничего не поймет и оценит. По глубине интуиции он превосходит всех писателей мира, даже Достоевского”.
Интересной и даже шокирующей казалась в Розанове та внешне безосновательная дерзость, с какой этот, по всем признакам “маленький человек”, брался за решение вопросов брака, проблем пола, критику ортодоксального христианства – за, по тем временам, авангардное и “стыдное”. Розанов явно позволял себе то, что из его скромного общественного статуса не вытекало и это вызывало острое любопытство.
Розанов – необыкновенно оригинальный мыслитель. Он оказал заметное влияние на настроение русского декаданса, на поэтов-символистов, предложил концепцию “интегрального понимания”: путем сочетания умозрения и опыта можно преодолеть антагонизм между философией и наукой.
Осмысление его жизненного и творческого пути – через понимание социально-духовных корней. Он – часть русского мещанства (по С.Носову мещанство русское, это не пошлость и бездуховность. Русское мещанство есть душевное неспокойствие, обнажающее человеческую натуру, суть; оно порождало лихорадку неутоленных стремлений, беспокойство духа, стремление жить не по шаблону). Розанов не принимал никакой официальности, чуждался славы, так как считал ее формой душевного покоя, неподвижности, за которой вырождение и небытие.
Иванов-Разумник говорил о Розанове, что он “играет роль юродивого русской литературы”
А С.Носов дополняет: “Юродивый – как человек экстаза, крайности – как бы искупал свою дерзость внешним убожеством поведения, показной убогостью своего облика….
В общественно-литературном поведении Розанова были элементы кривляния, которое выполняло защитную функцию, служа доказательством непреднамеренности, отсутствия злого умысла в Розановских “пощечинах” общественному вкусу”. Розанов стремится предельно насытить свое творчество всевозможными реалиями жизни – подробностями, частностями, интимными деталями, считает бытовое, внешне незначительное, как раз главным”.
Розанов – писатель открытого типа, сообщающий все о себе, но чем более сообщает, тем менее становится ясен. Взгляд на себя – совсем со стороны – одиночество. Весь Розанов, вплоть до мельчайших граней его личности, именно таков – неясен, загадочен, интригующе изменчив. Розанов порой напоминал человека, идущего к истине пешком, останавливающегося на каждом приветливом пригорке, подолгу разглядывающего каждый смеющийся среди камней ручеек…. Розанов предвидел нашу усталость от стремления вперед или (скорее последнее), устал от этого стремления раньше других, раньше культуры и цивилизации в целом…Розанов учит вглядываться в жизнь, не спешить, избегать прямолинейности и доверять лишь окольным путям к своим целям. Он чуток к деталям, оттенкам, мельчайшим изгибам жизни и советует присматриваться к ним, поскольку нередко именно они решают все.
Такой подход ко всему – розановщина, в основе которой великая и стихийная чуткость, Розанов как писатель начался с умения выразить эту чуткость, с умения рисовать словами. Чуткость хвалят у тех, кто уже овладел ею как тонким инструментом для оперирования тела жизни. Но чуткость может и погубить, вынудить к страшной непоследовательности. Розанова чуткость доводила и до неудач. Она – антипод трезвой логики… Подразумевает чуткость и своего рода сон разума, его недейственность и слабость, обостряясь (отсюда и родственность чуткости с детскостью) именно тогда, когда чутье, предчувствие, подсознательное ощущение заменяют человеку выкладки рассудка. Ассоциация для Розанова – опора познания.
Розанов не принадлежит к числу “статических” писателей, тех, чье творчество, а чаще всего и личность неизменны, не подвержены метаморфозам или не способны к ним. Составить итоговые представления об идеях и воззрениях Розанова на редкость сложно: к некоему общему знаменателю они не сводятся, а скорее, сосуществуют, как лики розановского творчества, заставляя исследователей кружить среди противоречий или привносить в багаж идей Розанова формальное единство. У каждого, сколько-нибудь значительного автора есть своя концепция литературы, своего рода “хартия”, которая может претерпевать различные изменения, но в основе остаётся. Этого не скажешь, однако, о Розанове. У него не было “хартии”, как системы с твёрдыми “да” и вполне определёнными “нет”. У него своё, розановское понимание концепции, при котором “да” и “нет”, “правое” и “левое” сосуществуют, вернее сказать “да” не всегда “да”, а “нет” отнюдь не означает обязательно “нет”. Сама личность философа соткана из противоречий. Концепция Розанова (если вообще можно говорить о “концепции” аконцептуального писателя) была направлена против “литературного шаблона”, позитивизма и вообще всех “правил”.
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--