Реферат: Жизнь Карла Густава Юнга

В личных отношениях этих двух выдающихся ученых слишком многое зависело, однако, вовсе не от научных или философских расхождений. Психоанализ осваивается не просто как совокупность научных знаний; врачующий должен сначала исцелиться сам, пройти курс анализа с учителем. Кстати, именно по инициативе Юнга в подготовку психоаналитиков был введен обязательный (и довольно длительный) курс «учебного анали­за». Но в те годы техника психоанализа только вырабатывалась, «подо­пытными» были сами аналитики, а потому на теоретические споры накла­дывались эффекты «переноса», эмоциональные конфликты и отношения окрашивались в цвета семейной драмы. Отсюда истерические припадки у терявшего сознание Фрейда, видевшего в стремлении Юнга к самостоя­тельности нечто вроде потаенного желания «отцеубийства». Сколько бы Юнг ни писал потом о своей полной духовной суверенности в тот период, и переписка с Фрейдом, и тяжелый психический кризис после разрыва го­ворят, что «семейная» привязанность была и у него. Ситуация станови­лась совершенно непереносимой и из-за открытого недоброжелательства к Юнгу венского окружения Фрейда — «придворные» интриги появляются повсюду, где возникает хоть какой-то «двор». Именно это окружение соз­дало впоследствии миф об антисемитизме Юнга. Вполне возможно, что явное охлаждение во взаимоотношениях произошло «с подачи» этого окружения Фрейда. Теоретические разногласия стали очевидными после выхода второго тома «Трансформации и символы либидо», но тон писем Фрейда резко меняется не после прочтения книги, а после поез­дки Юнга в США. Доброжелатели, как водится, довели до сведения Фрейда именно те месталекций, где Юнг развивал собственные идеи, а не исполненные благодарности Фрейду похвалы психоанализу в целом.

Этой поездке Юнга в США предшествовала другая, вместе с Фрейдом в сентябре 1909 г., когда оба они стали доктора­ми ho noris causa и были необычайно тепло приняты американцами. С этого начинается и история психоанализа в США, огромная его популяр­ность в стране, которую Фрейд называл «большой ошибкой». Следует от­метить юнгианство всегда находило больше всего учеников и последователей в англоговорящих странах.

Каковы теоретические итоги этого первого периода научной деятельнос­ти Юнга? Можно считать этот период временем формирования, созревания его собственного учения. Уже в диссертации он связывает помраченные состояния сознания у медиумов с бессознательно протекающими процесса­ми. Не «духи», а бессознательно оформившиеся другие «Я», вытеснившие «Я» медиума (или пророка, основателя секты, поэта, вероучителя), гово­рят из темных глубин. Малообразованная девушка-медиум сама бы не придумала систему мироздания, которую изложил один из «духов», — систему, которая многими чертами напоминала представления о мире гностиков — валентиниан. Чуть позже один из пациентов Бургхёльцли в галлюцинации наблюдал малопонятные образы. Они не были ясны и са­мому Юнгу, пока через какое-то время не был открыт и переведен один древний текст, где тот же фаллический образ употребляется при характеристике Митры. Ясно, что работавший мелким клерком пациент представ­ления не имел о митраизме, да и текст был открыт несколько лет спустя. Юнг постепенно подходит к центральному пункту своего учения, которое позже он назовет учением об архетипах коллективного бессознательного: за порогом сознания лежат вечные праформы, проявляющиеся в разные времена в самых различных культурах. Они как бы хранятся в бессозна­тельном и передаются по наследству от поколения к поколению. Бессозна­тельные процессы автономны, они выходят на поверхность в трансах, ви­дениях, в образах, создаваемых поэтами и художниками. Именно Юнг ввел в психоанализ метод проведения параллелей между сновидениями, фантазиями и религиозно-мифологическими символами (эту его заслугу Фрейд признавал и после разрыва отношениий между ними).

Понятие «комплекс» было также введено в психоанализ Юнгом по хо­ду работы над словесно-ассоциативным тестом. Он послужил отправной точкой для целого ряда проективных тестов и даже созданного впослед­ствии «детектора лжи». Тест содержал обычно сотни слов. Испытуемый должен был тотчас реагировать на каждое из них первым пришедшим ему на ум словом. Время реакции замечалось секундомером. Затем операция повторялась, а испытуемый должен был воспроизводить свои прежние от­веты. Часто время подбора слова-реакции удлинялось, испытуемые отвеча­ли не одним словом, а целой тирадой, ошибались при воспроизведении своего ответа, заикались, замолкали, полностью уходя в себя При этом они не ощущали, например, того, что ответ на одно слово-стимул занимал у них в несколько раз больше времени, чем на другое.

Юнг полагал, что такого рода ошибки связаны с тем, что слово-стимул задевало тот или иной «комплекс» — пучок ассоциаций, окрашенный од­ним эмоциональным тоном. Эти неосознаваемые аффектные состояния, за­ряженные психической энергией, обладали каким-то ядром — им могло быть и вытесненное в бессознательное представление; но они могли обра­зовывать и «маленькую собственную личность», свое автономное Ego. Ес­ли «затронуть» этот комплекс (напомнить словом о вытесненном), то по­являются следы легкого эмоционального расстройства вплоть до регистрируемых физиологических реакций. Так, реакция одного из испытуемых на слова «нож», «порт» и ряд других была настолько заметной, что Юнг с уверенностью сказал испытуемому после сеанса, что тот кого-то убил в порту. Изумленный таким всезнанием психолога, тот рассказал, что был матросом и действительно в драке в одном из портовых кабаков убил но­жом человека, но вот уже несколько лет живет добропорядочным бюрге­ром и не вспоминает о прежней матросской жизни. Подавленные воспоми­нания, однако, продолжали жить в бессознательном. Первоначально Юнг полагал, что этот тест может совершить настоящий переворот в кримина­листике, но впоследствии признавал, что применение его имеет свои гра­ницы - «комплекс» может не иметь ничего общего с действительными со­бытиями, но возникнуть в связи с бессознательными фантазиями, подав­ленными стремлениями, установками. Для разработки теории Юнга этот тест имел то значение, что при проведении эксперимента выявлялись фрагментарные «личности», которые у нормального человека находятся в тени его сознательного «Я», но у шизофреника с выраженной диссоциаци­ей личности эти Ego выходят на первый план. И появление «духов» в со­знании медиума, и распад личности шизофреника, и «одержимость беса­ми» получают свое объяснение — весь легион этих «бесов» уже имеется в нашей душе, а наше сознательное «Я» является лишь одним из элементов психики, у которой есть более глубокие и древние слои. Впоследствии Юнг стал относить комплексы к личному бессознательному, тогда как ха­рактеристики особых «личностей» сохранились за архетипами коллектив­ного бессознательного.

Ни одна новая теория не возникает на пустом месте, из ничего — у Юнга было много предшественников, в 1910-1912 гг. он находит время для чтения огромной литературы по мифологии, этнографии, религиоведе-нию, астрологии и прочим «тайным наукам». Книга «Трансформации и символы либидо» была первой попыткой синтеза, еще весьма несовершен­ной, но в ней уже очевидно присутствуют далекие от фрейдовских идеи. Фрейд в это время работал над «Тотемом и табу», одной из важнейших для психоанализа книг. Для обоих онтогенез повторяет филогенез, оба проводят параллели между мифами, сновидениями, детским и первобыт­ным мышлением. Однако если Фрейд и другие психоаналитики, писавшие в то время о мифах (Ранк, Абрахам), склонны были сводить мифы к ин­дивидуальным детским фантазиям, к «принципу удовольствия», то Юнг считает мифологию выражением универсально-человеческого, коллектив­ного бессознательного. Отличие от фрейдизма связано как со значительно меньшим интересом