Реферат: Журналистский текст как термин и как понятие

– единство, которое расщепляется на высказывания;

– графическое отображение фрагмента действительности, порождение письменного варианта языка;

– реальность, имеющая только ей присущие признаки: членимость, автосемантию, когезию, континуум, проспекцию, ретроспекцию, модальность, интеграцию, завершенность;

– языковое выражение комплексной духовной деятельности или комплексного мышления;

– то, что создается с целью дальнейшей передачи другим (коммуникации) или себе самому через некоторый промежуток времени;

– то, что создано на основе знания, которое приобретается в процессе обучения, социального и профессионального общения в определенный исторический период;

– то, что строится с помощью определенных языковых средств в устном или письменном виде как результат мыслительно-языковой деятельности при наличии определенной потребности, мотивации, намерения с учетом возможных условий восприятия.

Можно продолжать и дальше, однако, это вряд ли целесообразно. На сегодня существует более 300 определений понятия «текст», и рассматривать все не имеет смысла.

Кроме того, существует классификация интерпретации понятия «текст» по концепциям, в соответствии с которыми выделяют [3]:

1. Концепции статического аспекта, отражающие результативно-статическое представление. Текст понимается как информация, отчужденная от отправителя, как та единственная форма, в которой язык дан нам в непосредственном наблюдении.

2. Концепции аспекта процессуальности текста, учитывающие способность языка к живому функционированию в речи.

3. Коммуникативные концепции, ориентирующиеся на акт коммуникации, предполагающий наличие отправителя и получателя.

4. Стратификационные концепции, рассматривающие текст как уровень языковой системы.

Таким образом, текст может рассматриваться как некая модель сложного законченного целого и как конкретная реализация данной модели в зависимости от задачи исследования.

Кроме того, необходимо помнить, что при современной трактовке текста на первый план выдвигаются вопросы коммуникативного характера, то есть задачи анализа условий рациональной (оправданной) коммуникации, обеспечивающей однозначное толкование единиц создаваемого текста. Все существующее в настоящее время языковое многообразие является лишь отражением хранящихся в памяти и отраженных в сознании личности образов и образных систем. Образ, дополнительно наделенный моральным, этическим или эстетическим содержанием, приобретает в сознании носителей языка символическое значение. Текст трактуется как множество высказываний в их функции и соответственно как социокоммуникативная единица.

Являясь важнейшим элементом культуры любого общества, функционирующий в нем язык непосредственно влияет на происходящие в его «контексте» социальные процессы.

Одним из печальных явлений нашего времени является то, что мы разучились нормально говорить и писать по-русски! С языком обращаются варварски от школьников до депутатов Государственной думы – все как могут «насилуют» «великий и могучий». И в советские времена русский язык был не в почете: его идеологизировали («Я русский бы выучил только за то…»), «пропитывали» духом коммунистической пропаганды («вместе со своим народом… по зову партии… к великим свершениям…неуклонно повышая удойность») и т. д. Русский язык обозначал в те времена реалии экономики тотального дефицита («просили больше не занимать», «больше двух в одни руки не давать»). Вспомните М. Жванецкого: «…Наш язык перестал быть языком, который можно выучить». Или вспомним и о другом языке – языке общения участников шоу «За стеклом». А ведь считается, что об умственном здоровье этноса и социума, народа и общества, можно судить по состоянию его языка – чем язык беднее, тем ниже умственное развитие его носителя!

Это тем более опасно, поскольку одной из важнейших форм существования социально-речевой среды и средством отражения социокультурной действительности становятся средства массовой коммуникации. Интересно, что сегодня в одних СМИ журналисты заимствуют, прежде всего, слова и выражения из уголовного жаргона, в других – для элементов жаргона практически нет тематических ограничений (это может быть материал о политике, экономике, спорте или искусстве). При этом жаргонизмы все реже поясняются в тексте, все чаще употребляются без кавычек, а это означает, что многие из них уже входят в речевой обиход. И СМИ только отражают эту языковую реальность. В связи с этим показательна прямая зависимость между увеличением количества жаргонизмов в газете и ростом ее тиража.

Причины семантических изменений следует искать не в самом языке и не в речи (тексте), а в экстралингвистической действительности. Следовательно, все семантические преобразования происходят в человеческом сознании, в языке того или иного индивидуума [4].

Газетная речь испытала в последние годы своеобразную стилистическую перестройку:

1) открыты границы между литературным языком и внелитературными формами национального языка; не существует больше стилистических границ между газетной речью, просторечием, жаргонами и диалектами; при этом роли второстепенных форм национального языка меняются: диалекты утрачивают свое влияние на язык СМИ, а жаргоны и просторечие, наоборот, приобретают сильную власть над газетной речью;

2) газетная речь вышла из жесткой системы книжных стилей и активно взаимодействует с разговорной речью; при этом ближайшим к газетной речи соседом среди книжных стилей становится деловая речь;

3) газетная речь активно взаимодействует с рекламными и ораторскими текстами – вновь актуализированными подсистемами литературного языка (это происходит в значительной степени потому, что СМИ являются основным каналом для передачи речевых сообщений подобного типа), которые при всей своей близости к языку СМИ все-таки подчиняются иным стилистическим закономерностям [5].

В такой ситуации стилистическая идентичность газетной речи оказывается под очевидной угрозой. Современные газеты, журналы или телепередачи становятся как бы шлюзом, который открывает или, наоборот, закрывает путь «чужому» стилистическому потоку. А ведь газетный материал является источником культурологической информации. Но поскольку сегодня не существует единого стилевого принципа газетной речи, уместнее говорить не о газетной речи (по аналогии с деловой или научной речью), а о языке массовых коммуникаций (по аналогии с языком художественной литературы). Учитывая данный вывод, мы считаем, что сегодня необходимо говорить не о публицистических, а о журналистских текстах. Язык массовых коммуникаций не строится по принципу системных ограничений (одни языковые средства допускаются, другие исключаются), но сомнительно также, что он подчиняется общепринятому сегодня в стилистике принципу – принципу чередования (или, если хотите, сочетания) стандарта и экспрессии. Однако, как утверждает Н.В. Муравьева, описанные варианты коммуникативного поведения в СМИ подчиняются неким общим правилам. Это означает, что язык СМИ, законы, по которым он функционирует, отличаются от языка текстов иного типа.

Когда человек из бесстрастного наблюдателя превращается в лицо заинтересованное, акт передачи информации становится более структурированным. В коммуникативные планы журналиста явно или неявно включается намерение воздействовать на поведение или сознание читателя с целью изменить его точку зрения и заставить выполнить определенное действие. Язык переходит в разряд инструмента, который обеспечивает выполнение практических целей и задач повседневной жизни [6]. На первый план выдвигается конвенциональный аспект словоупотребления, связанный не столько с собственно языковыми структурами, сколько с обстановкой общения, поведением коммуникативных партнеров, с целевыми установками отправителя речи, с выбором коммуникативной тактики при написании той или иной фразы. Как мы видим, основной для журналистских текстов становится задача приспособления к адресату, к диалогу с ним. Для решения данной задачи журналисту необходимо добиться «взаимосодействия» составляющих своей коммуникативной компетенции, интегрировать знания о способах выражения и речевые умения, «самоорганизовать» текст.

Журналисты создают скорее виртуальную реальность, чем изображают происходящее. Никакое эмпирическое явление по сути дела не является тем, что предъявляет журналист человеку. Представляются события, а следовательно, дается истолкование и часто дается оценка. Истолкование и оценка даются с точки зрения того, как журналист понял эту ситуацию.

Другим прагматическим аспектом массовой коммуникации является поиск наиболее эффективных манипуляторских приемов за счет наличия в передаваемых сообщениях основной и дополнительной информации. Журналист идентифицирует себя с какой-то ролью, с каким-то социальным субъектом и от этого субъекта он по сути дела выступает, его интересы и позицию предъявляет и выражает. Журналист создает особую реальность, существенно отличающуюся как от научного описания действительности, так и от других журналистских и нежурналистских версий происходящего. Эта реальность, являясь определенной проекцией личности журналиста (что, впрочем, не отменяет объективности получаемых знаний), задает особый мир событий. Журналист превращает читателя в совершенно другого человека. В определенном смысле, журналист сегодня втягивает читателя в особое существование, порождает это существование. В этом колоссальная роль и значение журналистики, прессы. Они погружают нас в определенные типы существования, навязывают их нам. Журналистику интересует только то, что актуально сегодня, то есть то, что важно, существенно для настоящего времени, настоящего момента (даже если речь идет о длительных социальных процессах, которые отслеживаются порой месяцами, а то и годами). Суть деятельности журналистики – оценка актуального и внедрение этой оценки в массовое сознание. Сфера деятельности журналистики – сфера актуального.

Журналистский текст создается в пространстве других текстов, как журналистских, так и нежурналистских. Журналистика есть система, система деятельности, продуктом которой является система оценок, оформленная как система текстов. Она имеет системные качества, не сводящиеся к сумме качеств ее отдельных элементов. Продукт журналистики, выступающий в явлении как система текстов, должен быть рассматриваем именно как система, не сводящаяся к отдельным элементам – отдельным текстам. Социальные отношения, политическая ситуация, групповые и общественные интересы находят отражение в языке, в той языковой модели мира, которую конструирует автор журналистского текста. Журналистское творчество предполагает учет языковых возможностей, позволяющих планировать речевое воздействие на читателя. Сущность речевого воздействия заключается в таком использовании языка, при котором в модель мира реципиента (читателя) «вводятся новые знания и модифицируются уже имеющиеся» [7]. Как утверждает Блакар, язык есть «инструмент социальной власти», поскольку выразиться нейтрально невозможно: всякое использование языка предполагает воздействующий эффект [8]. За языковым выражением всегда стоят какие-либо интересы, цели, чья-то точка зрения. Эти интересы определяют коммуникативные цели дискурса, которые по сути представляют глобальные намерения или глубинные стратегии и коммуникативные тактики говорящего – автора.

Журналистский текст обладает целым рядом признаков, содержащих в той или иной мере информацию об особенностях интерпретации окружающего мира журналистом. Например, к таким качественным параметрам немецкий исследователь Г. Рагер относит объективность (способность представить неискаженную картину мира), форму подачи материала, актуальность (доминирует настоящее время и вполне конкретная ситуация в определенном пространстве), релевантность (то есть соответствие между информационными запросами аудитории и полученным ею сообщением) [9].