Сочинение: Группа Блумсбери. Творчество Вирджинии Вулф

При том, что все эти художники были разные, всех их объединя­ло убеждение, что за поверхностью привычных вещей скрывает­ся «нечто» — сама неуловимая суть жизни, «Великая Слож­ность», явить которую миру может лишь новое искусство. И потому в их произведениях реальная, доступная привычному взгляду оболочка вещей взрывается, ко всему механическому, поддающемуся научному толкованию они относятся с недовери­ем, делая упор на постижении метафизического смысла явления.

«Блумсбери» — это особый знак времени, когда на смену традиционному представлению об искусстве приходило новое, авангардистское. «Блумсберийцы» были настоящими детьми рубежа веков: сложившиеся на разломе эпох, лишенные социальных и нравственных ориентиров, совре­менники, а иногда и участники социальных потрясений эпохи (две революции в России, 1-я мировая война), они мучительно расставались с ценностями поколения отцов, с тревогой вгляды­вались в новую, рождающуюся у них на глазах действитель­ность. Отринув старые религии, они жаждали новых. Хулители и ниспровергатели традиций, глашатаи — иногда слишком гром­кие — всего нового, «блумсберийцы» ратовали за свободное, беспрепятственное самовыражение личности, были убеждены в том, что нет ничего более нравственного, чем эстетические соображения, и что «деспотизм по своей природе ни плох, ни хорош». К середине 30-х годов кружок распался.

Глава III . Первый этап творчества Вирджинии Вулф (1915 – 1922 гг.).

История писательской карьеры В. Вулф от ее первых, традиционных по манере письма романов «Большое путешествие» (1915) и «Ночь и день» до последнего, модернистского «Между актами» (1941), ее самоубийство — тоже своеобразная летопись развития модернизма с его новациями и художественными завоеваниями, стремлением к синтезу искусств и противоречивой диалектикой. Любовь к созерцанию прекрасных предметов, особенно произведений искусства, живописи наложила отпечаток на технику В. Вулф. Процесс мышления, поток мыслей эс­тетизирован, его собственно нельзя назвать потоком, потому что поток нерасчленим и непрерываем, в то время как внутренний мир, индивидуальное сознание ее героев или героинь легко членится на атомы впечатлений. Романы «Миссис Дэллоуэй» (1925), «К маяку» (1927), «Волны» 0931), «Орландо» (1928), «Годы» (1937) и «Между актами» в разной степени отражают зрелость используемой ею техники.

На эстетические взгляды писательницы огромное влияние оказал Марсель Пруст, которого она очень любила и не раз выражала желание быть похожей на него в своих попытках сломать барьер между читателем и персонажем и представить внутренний мир героя наиболее полно через ассоциативный поток мыслей, познаваемый читателем без вмешательства автора-пове­ствователя. Самым главным для Вулф было создание единого целого из мельчайших частиц опыта, «моментов бытия», отра­женных в сознании как главных, так и второстепенных персона­жей, связанных в романе по принципу ассоциации. Однако такое же важное место занимали в ее сознании взгляды группы «Блумсбери» на значение искусства в период, отмеченный закатом человеческой цивилизации. Чувство отчаяния, духовного банкрот­ства, беспокойства, дезориентации, смятения и восторженное любование красотой, которой угрожает смерть, апелляция к прошлому Англии и чистому искусству, которое спасет и очистит человеческую душу, — вот тот духовный климат, в котором живут персонажи романов Вулф. Свои собственные суждения о совре­менной литературе, о романе и его эволюции Вулф изложила в двухтомнике «Обыкновенный читатель» ( 1 925) , сборнике «Собст­венная комната» и в многочисленных эссе и письмах. Шедевры мировой литературы, считала Вулф, создаются в результате коллективного мышления многих веков, и за голосом автора чувствуется опыт масс. Не отвергая дидактической цели романа, В. Вулф придавала огромное значение его форме и структуре.

Главный герой, его внутренний мир, ход его мысли показан в романах Вулф не глазами автора, а глазами других героев. В то же время цепь ассоциаций в индивидуальном сознании содержит моменты, связывающие прошлое с настоящим и разрозненные фрагменты в единый поток. Через отдельные ориентиры в этом потоке может проступать реальность, но она отгорожена довольно искусно созданной стеной идей, восприятий, впечатлений. Сюжет не имеет никакого значения.

Каждый «из романов Вулф показывает небольшую группу людей, жизненный опыт которых весьма ограничен, но главное внимание уделено характеру главной героини (миссис Дэллоуэй, миссис Рэмзей) — натуры неординарной, но по-своему несчастной в жизни, хотя внешне все обстоит благополучно. В каждом случае роман представляет собой своеобразное блуждание по глубинам человеческого сознания, по потаенным уголкам души, которые открываются герою в ходе ассоциативного мышления и вос­поминаний.

В первый период (1915—1922) написаны романы «Путе­шествие вовне», «Ночь и день» ("NightandDay", 1919), рассказы, составившие сборник «Поне­дельник и четверг» ("MondayandThursday", 1921), и роман «Комната Джейкоба» ("Jacob’sRoom", 1922), во многом ставший итогом ранних исканий писательницы, синтезирующий особен­ности ее импрессионистического стиля и откры­вающий перспективы дальнейшего развития.

Когда в печати появился роман Вулф «Путеше­ ствие вовне» , Литтон Стрэчи назвал его «совер­шенно невикторианским». Блумсберийцы при­ветствовали его как смелый разрыв с традиция­ми, что проявилось, по их мнению, в явном пре­обладании «духовного начала над «материальным», в нетрадиционном использовании возмож­ностей «воспитательного романа» (отсутствие развернутых описаний, отказ от панорамного изображения, внимание к передаче чувств, явно превосходящее интерес к динамике сюжета). Ис­тория молодой героини Рэйчел Уинрейс, отправ­ляющейся в свое первое путешествие, во время которого она знакомится с жизнью, переживает свою первую любовь, азатем внезапно умирает от тропической лихорадки, намечена в романе пунктирно. Окно в мир лишь приоткрывается пе­ред героиней.

В «Комнате Джейкоба" реализован замысел передать бесконечный поток тех мельчайших ча­стиц («атомов»), которые «бомбардируют» со­знание человека, составляя круг его представле­ний о жизни. Жизнь Джейкоба Флендерса запе­чатлена в цепи эпизодов; сменяются кадры: детство, отрочество, юность. Морской берег, где иг­рает маленький мальчик, тихая ласка матери, склонившейся вечером над его кроваткой; сту­денческая пора в Кембридже; самостоятельная жизнь в Лондоне; любовь; путешествие по Фран­ции и Греции. В финале — опустевшая комната, покрытые пылью вещи. Беглое упоминание о гибели Джейкоба на войне. А за окном продолжа­ется жизнь. Движение времени бесконечно.

Первые рассказы Вирджинии Вулф – «Дом с привидениями», «Понедельник ли, вторник...», «Пятно на стене», «Струнный квартет», «Ненаписанный роман», «Фазанья охота» . Не­которые из них вошли, видоизменившись, в ее романы. И все же это самостоятельные, отдельные, художественно продуманные произведения. И если уж надо подобрать жанровое определение, то это, видимо, лирическое эссе или — что еще вернее— зарисовка настроения, психологического состояния, попытка средствами языка, слова передать ощущение, не столько саму мысль, сколько процесс мышления, поиски истины. Недаром в рассказе «Понедельник ли, вторник...» так часто повторяется слово «истина». Истина, дает понять Вирджиния Вулф, в силу своей изменчивой, зыбкой, неуловимой природы противится рациональному анализу. Быть может, музыка владеет этой тайной? И Вирджиния Вулф в своем программном рассказе «Струнный квартет» пытается сделать невозможное — передать словом музыку.

Мучаясь, как и ее героиня в рассказе «Итог», Саша Лейзем, вопросом: «Какой же взгляд истинный?» и прекрасно понимая, что «можно взглянуть на дом... и так и эдак», Вирджиния Вулф показывает смысл своих расхождений с викторианцами и их преемниками в искусстве эдвардианцами. Прочитав заглавие «Дом с привидениями», ждешь чего-нибудь в духе Оскара Уайльда («Кентервильское привидение»). И в рассказе-зарисовке Вирджинии Вулф есть призраки, но они какие-то другие, «неклассические». Бесшумно, боясь потревожить покой хозя­ев, они ступают по лестнице, взявшись за руки,— кто они, муж­чина и женщина? — и настойчиво ищут что-то — радость, остав­ленную в доме и обретшую свое пристанище в душах хозяев.

Душа — вот главное, вот итог размышлений Вирджинии Вулф. Недаром именно слово «Итог» вынесено в заглавие рассказа, где героиня рассуждает, что такое душа. А «Лапин и Лапина» — это повествование об одиночестве души, задыхающей­ся в мещанской пошлой обстановке, где тесно не только от тяжеловесной мебели, громоздких буфетов, но и от вязких, никчемных, тупых мыслей и выхолощенных чувств. Пожалуй, это один из первых рассказов в западной литературе, где так остро поставлены проблемы отчуждения и расщепления лично­сти, духовного здоровья, которое в «вывихнутом» XX веке иногда принимает форму «конька», странностей.

Вирджиния Вулф, вспоминает Леонард Вулф, писала расска­зы все время. Если какое-нибудь событие или впечатление привлекали ее внимание, она обычно записывала их. Потом не раз возвращалась к наброскам, и так рождался рассказ. Но из-за пристрастного отношения к собственному труду она по большей части считала, что эти небольшие вещицы еще не готовы, что им самое время полежать, дожидаясь своего часа, в ящике письмен­ного стола.

О в высшей степени требовательном отношении к своему творчеству говорят и рассказы, тематически и сюжетно связан­ные с романом «Миссис Дэллоуэй»,— «Новое платье», «Вместе и порознь», «Люби ближнего своего», «Предки»: на их страницах не раз мелькают главные герои этого романа.

Глава IV . Второй этап творчества Вирджинии Вульф (cередина 20-х гг.).

Второй период творчества Вирджинии Вульф относится к середине 20-х годов и включает романы «Миссис Деллоуэй» ("Mrs. Dalloway", 1925) и «К маяку» ("То theLighthouse", 1927), являющиеся вершиной творчества Вулф.

Роман «Миссис Деллоуэй» Вулф создавала с ориентацией на Джойса, увлеченная замыслим воспроизведения жизни в духе «Улисса».

Скозь призму одного дня передана жизнь героини н тех, чьи судьбы связаны с ней. В тексте рома­на фиксируются «монеты бытия», ограничен­ные временем (июньский день 1923 г.) и пространством (район Уэст-Энда). В романе нет экс­позиции, он начинается словами: «Миссис Дел-лоуэй сказала, что сама купит цветы». С этого момента читателя увлекает поток времени, дви­жение которого фиксируют удары часов Биг Бе­на, магазинных часов на Оксфорд-стрит, а затем вновь колокол на башне Биг Бена. Всплывают картины прошлого, возникая в воспоминаниях Клариссы. Они проносятся в потоке ее сознания, их контуры обозначаются в разговорах, репли­ках. Временные пласты пересекаются, наплыва­ют один на другой, в едином мгновении прошлое смыкается с настоящим. «А помнишь озеро?» — спрашивает Кларисса у друга своей юности Пи­тера Уолша,— и голос у нее пресекся от чувства, из-за которого вдруг невпопад стукнуло сердце, перехватило горло и свело губы, когда она ска­зала «озеро». Ибо — сразу — она, девчонкой, бросала уткам хлебные крошки, стоя рядом с родителями, и взрослой женщиной шла к ним по берегу, шла и шла и несла на руках свою жизнь, и чем ближе к ним, эта жизнь разраста­лась в руках, разбухала, пока не стала всей жизнью, и тогда она ее сложила к их ногам и сказала: «Вот что я из нее сделала, вот!» А что она сделала? В самом деле, что? Сидит и шьет сегодня рядом с Питером».

Параллельно с линией Клариссы разверты­вается трагическая судьба травмированного войной Септимуса Смита, которого миссис Дэллоуэй не знает, как и он ее, но жизни их протека­ют в одних пространственно-временных преде­лах и в какое-то мгновение пути их пересекают­ся. В то самое время, когда Кларисса совершает свою утреннюю прогулку по Лондону, она прохо­дит мимо сидящего на скамье в парке Смита. Одно мгновение. Его роль и место в множестве других мгновений бытия постепенно выявляются. Септимус Смит воплощает в себе скрытую, никому неведомую сторону натуры Клариссы. Самоубийство Смита освобождает Клариссу от на­вязчивой мысли о смерти. Разрывается круг одиночества. В финале романа звучит надежда, рожденная встречей Клариссы и Питера после долгих лет разлуки.

Ни в одном из предшествующих произведе­ний Вулф сила эмоционального восприятия «пере­ливов реальности» и мастерство их передачи ни достигали таких высот, как в «Миссис Дэллоуэй», и нигде осуждение существующего не звучало столь определенно. В связи с этим рома­ном Вулф писала в дневнике: «Я хочу показать жизнь и смерть, разум и безумие, я хочу подвер­гнуть критике социальную систему н показать ее в действии... Я думаю, что это наиболее удовлет­ворительный из моих романов». Подоб­ная самооценка большая редкость для Вирджинии Вулф. К сво­им созданиям она всегда была настроена критически, мучилась отнеуверенности в своих силах, страдала от постоянно преследовавших ее мыслей о том, что желанные цели оказались недо­стигнутыми. Этонераз приводило к нервным срывам, а подчас и к глубокой депрессии.

Эстетизм блумсберийцев сказался на организации повествова­тельной структуры произведений Вирджинии Вулф, которая в отличие от традиционного викторианского романа распадается на ряд эпизодов, часто воспроизводящих отдельные периоды в жизни персонажа, как бы выплывающие в его памяти и абсолютно не ограниченные временным пространством. Иногда такая организация подчиняется музыкальной форме. Таков, например, роман «К маяку» , выдержанный в форме сонаты, состоящей из трех частей программного характера: «Окно», «Время проходит» и «Маяк». Первая часть самая длинная, в ней как бы в миниатюре заключены все технические новации. События происходят между восходом и закатом солнца на Гебридских островах в загородном доме семьи Рэмзей. Несколько друзей собираются в этом доме для отдыха и общения, среди них студент мистера Рэмзея, мистер Тэнсли, интеллектуально превосходящий всех остальных, ху­дожница с «китайскими глазами» Лили Бриско, рисующая портрет хозяйки дома, старый холостяк и тайный обожатель миссис Рэмзей, ботаник мистер Бэнкес. Хозяйка дома обаятельна, добра, тактична и деликатна, ее муж, напротив, сухой и холодный педант, страдающий от разочарований в жизни. Вторая часть происходит в том же доме десять лет спустя, когда миссис Рэмзей уже нет в живых. Третья часть завершает произведение — в ней рассказывается об осуществившейся наконец мечте Джеймса Рэмзея, сына миссис Рэмзей, мечтавшего в детстве попасть на маяк вместе с матерью.

Таким образом, в романе описаны два дня, разделенные, десятилетним промежутком времени. Каждый день имеет свою музыкальную тему. Первая вводит нас в мечты семилетнего Джеймса, готовящегося к поездке на маяк: «Если погода позволит, то он отправится туда вместе с матерью». Вторая представлена через восприятие Лили Бриско, желающей закончить портрет своей приятельницы, но при ее жизни так и не сумевшей воплотить свой творческий замысел. Одним взмахом, кисти Лили заканчивает портрет. Миссис Рэмзей все еще доминирует в доме, все еще сохранилась атмосфера, созданная ею, правда, уже в памяти ее друзей. Цепь ассоциативных мыслей, возникающая у миссис Рэмзей в первой части романа, ограничена пространством комнаты и углом видения из окна, перед которым прохаживаются гости.

Хотя внешние события не играют для Вулф никакой роли, они тем не менее выполняют определенную функцию в романе: освобождают внутренние процессы из-под власти бессознательного и интерпретируют их. Например, когда Джеймс меряет носки, которые его мать вяжет для сына смотрителя маяка, она все время повторяет фразу: «Мой дорогой, стой спокойно», в промежутках между которой ее мысли останавливаются на отдельных предметах в комнате (дети постоянно приносят с моря ракушки, камешки, внося беспорядок), на открытых окнах. Именно последние рождают у миссис Рэмзей другую цепь ассоциаций, расширяющую ее опыт, выводящий ее из замкнутого круга жизни. В ее доме служит девушка-швейцарка, постоянно думающая о своем больном отце, для которого всегда в доме открывают окна. Во второй части внешнее объективное время дает о себе знать в отдельных эпизодах, касающихся жизни родственников и друзей миссис Рэмзей, которые умерли во время войны. Так, через ее мысли, ассоциации, с помощью памяти в роман постепенно и незаметно входит большая жизнь, вводящая тему времени. Тема маяка тоже своеобразна, она, получает окончательное разрешение в финале романа-сонаты. Маяк — символ, объединяющий разрозненные мысли и эпизоды в целое.

Глава V . Третий этап творчества Вирджинии Вулф (1928 – 1941).

В третий этап творчества (1928—1941) были созданы «Орландо» ("Оrlando", 1928), «Волны» ("Тhe Waves", 1931), «Го­ды» ("Тhe Yеars", 1937) и «Между актами» ("Веtween the Acts", 1941).

Пример импрессионистической техники письма, сопряженный с психологическим исследованием нескольких потоков мыслей,— роман «Волны» . Каждой ступени эволюции сознания от детства к старости соответствует определенная форма выражения: более образная и выраженная лексически ограниченными средствами характерна для детского восприятия действительности, более усложненная — для взрослого. Каждой ступени проникновения в глубь человеческого сознания и духовного видения соответствует картина моря.

В самом начале книги солнце только что встало, море слито с небом. Романтическое воспроизведение морского пейзажа усиливается впечатлением присутствия кого-то невидимого, держащего волшебную лампу над горизонтом. Свет постепенно разливается по небу над морем, воображаемая камера скользит по берегу, отмечая волны утреннего прибоя, и наконец фиксирует детали сада и дома, бросающего тени, закрытого окна спальни. Пейзаж озвучен пением птиц, ставящим последний штрих в картине. Тончайшие нюансы колорита волн, неба, сада, дома оттеняются новыми деталями пробуждающегося дня — сверкающей росой, купающейся девушкой, резвящейся макрелью, рыбаками, выходящими в море на промысел. Динамика усиливается интенсивностью наблюдений и сокращением объема описания ландшафта. День разгорается быстро, и стремительно меняется его звуковое и цветовое оформление. Включается деятельность людей, во второй половине дня главное действующее лицо — не свет, а тени, удлиняющие и усиливающие резкость перехода от света к тени. В последнем пейзаже превалирует слово «темнота», которая обретает все более интенсивный черный цвет. Но эмоциональная окраска романа тоже усиливается. Дерево — символ вечности и неизменности, хранитель памяти, противостоит героям, пережившим много радостей и огорчений, в период старости обремененным воспоминаниями, ощущающим страшный холод одиночества. Приближение смерти, конца существования передано в символическом образе Парсифаля. Последний монолог об одиночестве, глубоком разочаровании в жизни окрашен грустным ожиданием неминуемой смерти. Сознание отключается и видна только одна деталь некогда роскошно нарисованного морского пейзажа — «волны разбились о берег».

Вирджиния Вулф высоко ценила чувство дружбы и часто бывала искренне увлечена своими подругами. С последней из них, Викторией Секвилл-Уэстт, она продружила двадцать лет, написала ей множество прекрасных проникновенных писем, посвятила замечательный роман-фантазию "Орландо" , действие которого происходит параллельно в трех веках, – это тонкий и поэтичный роман о любви и перевоплощении душ, фантасмагорическая биография, где жизнь эфемерного главного героя, становящегося то мужчиной, то женщиной, продолжается в течение трех веков.

Роман «Годы» воспринимается в литератур­ном контексте как своего рода параллель «Саге о Форсайтах» Голсуорси, хотя сама Вулф подчерки­вала, что она отнюдь не стремится соревновать­ся с создателем «Саги». В романе «Годы» рас­сказывается о жизни нескольких поколений семьи Парджитер, начиная с 1880 г. и до оконча­ния первой мировой войны. Куда движется по­ток жизни? Куда несет он люден? Так что же дальше? Эти ключевые вопросы остаются без ответа. В романе «Годы» Вулф использует приемы, к которым она обращалась ранее: объединяет воедино «поток