Сочинение: Крепостное крестьянство в романе Пушкина Евгений Онегин

И в голос все решили так,

Что он опаснейший чудак.

Сначала все к нему езжали;

Но так как с заднего крыльца

Обыкновенно подавали

Ему донского жеребца,

Лишь только вдоль большой дороги

Заслышит их домашни дроги, –

Поступком оскорбясь таким,

Все дружбу прекратили с ним.

«Сосед наш неуч, сумасбродит,

Он фармазон; он пьёт одно

Стаканом красное вино;

Он к дамам к ручке не подходит;

Всё да да нет; не скажет да-с

Иль нет-с». Таков был общий глас.

«В 19-м году, поехав из Москвы повидаться со своими, я заехал в смоленское своё имение. Крестьяне, собравшись, стали просить меня, что так как я не служу и ничего не делаю, то мне бы приехать пожить с ними, и уверили, что я буду им уже тем полезен, что при мне будут менее притеснять их. Я убедился, что в словах их много правды, и переехал на житьё в деревню. Соседи тотчас прислали поздравить с приездом, обещая каждый скоро посетить меня; но я через посланных их просил перед ними извинения, что никого теперь из них не могу принять. Меня оставили в покое, но, разумеется, смотрели на меня, как на чудака. Первым моим распоряжением было уменьшить наполовину господскую запашку. Имение было на барщине, и крестьяне были далеко в не удовлетворительном положении; многие поборы, отяготительные для них и приносившие мало пользы помещику, были отменены,» – писал Якушкин в своей статье. Стремление облегчить участь крестьян, нежелание знакомиться с соседями и даже прозвище чудака создают в мемуарах Якушкина «онегинский комплекс». Так как Пушкин был лично знаком с Якушкиным, то, возможно, непосредственное влияние его рассказа на образ Онегина.

В кругах Союза Благоденствия оброк считался не только лёгкой формой крепостной зависимости, но и путём к освобождению крестьян. Такое толкование Пушкин мог услышать от И.С. Тургенева, с которым общался в Петербурге. В специальной заметке «Нечто о барщине» декабрист писал: «Рассмотрим состояние оброчного крестьянства. Здесь, прежде всего, я должен заметить к чести тех помещиков, у которых крестьяне находятся на оброке, что мне весьма редко случалось находить крестьян, платящих оброк чрезмерный и для них изнурительный <...> Помещики никогда не живут в оброчных деревнях. Крестьяне оброчные управляют сами собою, посредством своих выборных, сотских, бурмистров». Мнение это, высказанное Тургеневым в 1818 году, подтверждено было им в 1819 году в записи «Нечто о крепостном состоянии в России»

Умеренный ( «лёгкий» ) оброк колебался от 18 руб.50 коп. до 25 руб. ассигнациями. Видимо, такой оброк и ввёл Онегин в своих деревнях. Следует отметить, что Тургенев весьма идеализировал положение оброчного крестьянства. С более состоятельных крестьян (извозчиков) помещики брали по 40 и 60 руб. годовых.

В воспоминаниях крепостного крестьянина Шипова читаем: «... дошло до того, что на каждую ревизскую душу падало вместе с мирскими расходами свыше 110руб. ассигнаций оброка».

Сумма оброчных денег в начале XIX века быстро росла: в воронцовских имениях она увеличилась с 1801 года в 3-5 раз. Поэтому оптимизм Тургенева был необоснован: оброк не был путём к освобождению. Однако положение оброчных крестьян всё же было более легким, чем положение барщинных, и перевод на оброк воспринимался в 20-х годах XIX века как мера либеральная, а если оброк был «лёгким» - даже вольнодумная. Именно так взглянул на «реформу» Онегина «его расчётливый сосед».

Переведение крестьян на оброк автоматически означало уничтожение «заводов» (крепостных мануфактур, обслуживающихся барщинным трудом) - одной из наиболее тяжёлых для крестьянина и доходных для помещика форм крепостной повинности. Онегин, который был «хозяином» «заводов», переведя крестьян на оброк, таким образом, не только облегчил их труд, но и значительно уменьшил свои доходы. Также поступил, как было известно, и Тургенев в 1818 году.

В романе «Евгений Онегин» отражено отношение к царской службе. В образе матери Татьяны мы видим настоящую помещицу того времени:

Она езжала по работам,

Солила на зиму грибы,

Вела расходы, брила лбы,

Ходила в баню по субботам,

Служанок била осердясь –

Всё это мужа не спросясь.