Сочинение: Лермонтов в Тарханах

В Тарханы, к стоявшему на полугоре усадебному дому в какой-то день зимы 1814/15 года подъехал дальний московский обоз. Вместе с Елизаветой Алексеевной Арсеньевой вернулись в Тарханы из Москвы молодые супруги Лермонтовы, Юрий Петрович и Мария Михайловна. Они привезли с собой родившегося в Москве в ночь со второго на третье октября 1814 года своего сына. Открылась тарханская лермонтовская хроника.

Лермонтов часто в своих произведениях вспо­минал Тарханы. Вот так вспомнился ему да­лекий родной край:

И вижу я себя ребенком; и кругом

Родные все места: высокий барский дом

И сад с разрушенной теплицей;

Зеленой сетью трав подернут спящий пруд,

А за прудом село дымится — и встают

Вдали туманы над полями.

В аллею темную вхожу я; сквозь кусты

Глядит вечерний луч, и желтые листы

Шумят под робкими шагами.

Край лермонтовского детства — Тарханы, Их легко узнать в этих строках и сейчас.

Войти в стоящий на полугоре усадебный дом, в котором помещается теперь лермонтовский музей, подняться по внутрен­ней деревянной лестнице на второй этаж и через две лермон­товские комнаты выйти на большой балкон — и вот оно, это село, старые Тарханы, современное Лермонтове, дымится в ут­ренний час за прудом, который во влажных осоках, поросший тростником, камышом и рогозом лег в извилистые берега, дрем­лет, не отошедший от ночного сна.

Самый роскошный вид на Большой пруд и на село открывался со стороны барской усадьбы. В усадьбе же самое высокое место принадлежало господскому дому, а в нем—комнатам в мезонине. В них с 1818 года жил Лермонтов. Все окна этих комнат обращены на запад,на пруд и село.

Рядом со входящей на дамбу дорожкой, направо, — место “беседки тайной”, которая действительно “на склоне гор”: воз­ле нее обрывается бугристая аллея, идущая сверху, от дома. Вот стихи Лермонтова, еще ранние, написанные в 1828 году:

На склоне гор, близ вод, прохожий, зрел ли ты

Беседку тайную, где грустные мечты

Сидят задумавшись? Над ними свод акаций:

Там некогда стоял алтарь и муз и граций,

И куст прелестных роз, взлелеянных весной.

Там некогда, кругом черемухи млечной

Струя свой аромат, шумя, с прибрежной ивой

Шутил подчас зефир и резвый и игривый.

Там некогда моя последняя любовь

Питала сердце мне и волновала кровь!..

Я, прохожий, вхожу к “алтарю и муз и граций”. Круглая площадка, посреди — куст. Через сирень, липы, желтую акацию видно, как рябит пруд. Площадка в самом деле “близ вод”.

“С прибрежной ивой шутил подчас зефир”. Он и опять шу­тит – перебирает распущенные к воде ивовые пряди. Черемухи здесь сейчас нет, весной не пробегают сладкие, душноватые струи ее весеннего дыхания.

По краям круговой дорожки, которая обходит около розово­го куста, крепко вцепились жгучие стебли ежевики, ягоды све­тятся на солнце вишневым огнем.

Жива и живет природа — и оживает здесь, “близ вод”, где “свод акаций” и “прибрежная ива”, юношеский лермонтовский стих, его легкая грусть.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--