Сочинение: Тема родины в творчестве Блока
Пусть она бедна, пусть горька и безрадостна любовь к ней, униженной, скованной, - поэт прозревает в ней такую мощь, перед которой не устоять ее врагам.
Блок воспринимает родину как живое существо, которое «живет и дышит» рядом с человеком. «Чем больше чувствуешь связь с родиной, тем реальнее и охотнее представляешь ее себе как живой организм»: «…на каждый удар или укол она поднимает гневную голову, под каждой лаской становится нежной и страстной».
Самый образ России принимает в стихах Блока глубоко своеобычное, новое для русской поэзии лирическое воплощение. Россия Блока – чаще всего даже не мать, какою она изображена русскими поэтами XIX века (этот аспект образа встречается и у Блока), а тоскующая жена, невеста или возлюбленная, и отношения поэта с нею напоминают настоящий любовный роман. «О Русь моя, жена моя!..», «О, бедная моя жена», «…невеста, Россия», «И пусть другой тебя ласкает…», «Помяни за раннею обедней мила друга, светлая жена…» – так обращается Блок к родине. Она предстает поэту то «статной царевной», которая «обнимает рукой» и оплетает косой», то прекрасной девушкой «разбойной красы», в узорном платочке, надвинутом до бровей, то сказочной красавицей, плененной колдуном. Этот лирический и опоэтизированный образ России-красавицы, России-возлюбленной, России-жены наделен в стихах Блока живыми человеческими, даже своего рода «портретными» чертами:
Нет, не старческий лик и не постный
Под московским платочком цветным!
Сквозь земные поклоны да свечи,
Ектеньи, ектеньи, ектеньи –
Шопотливые, тихие речи,
Запылавшие щеки твои…
В этом живом образе России оттенены и подчеркнуты типические черты женского характера. Черты эти – вечное «горение», высокое напряжение воли, неукротимая страсть, душевное беспокойство. В частности, всем этим щедро наделена Фаина – героиня драмы Блока «Песня Судьбы», олицетворенный образ «юной» народной России, в голосе которой – «вольная русская песня», «зовущая даль», «синие туманы, красные зори, бескрайные степи».
Историчность художественного мышления Блока.
Характер и идейный смысл национальной проблематики в творчестве Блока определялись историчностью его художественного мышления. Эта черта резко отличала поэта от подавляющего большинства русских символистов. Творчество зрелого Блока исторично прежде всего потому, что служит художественным отражением исторического процесса, а во-вторых, потому, что поэт ощущал себя самого участником этого беспрерывного, берущего начала в прошлом и обращенного в будущее процесса, связывая свою личную судьбу с судьбами своей страны, своего народа, своей культуры. Блоку было присуще необыкновенно живое, органическое ощущение «связи времен» – прошлого, настоящего и будущего.
Чувство личного участия в историческом процессе приобретало в поэзии Блока характер отчетливого и на редкость конкретного ощущения прошлого в его неразрывной связи с настоящим («Нет! Все, что есть, что было, - живо!..»). Образы истории никогда не были для Блока ни мертвой ретроспекцией, ни условно-«исторической» декорацией, ни предметом эстетской стилизации. Древнерусский воин из ополчения Дмитрия Донского (в стихотворном цикле «На поле Куликовом») – это герой лирический, это сам поэт, ощутивший себя участником Куликовской битвы. Поэт, перевоплотившись в русского воина, не вспоминает об одном из героических событий прошлого, тем более не описывает его, но воссоздает в лирическом переживании, в ощущении собственного патриотического действия:
Пусть ночь. Домчимся. Озарим кострами
Степную даль.
В степном дыму блеснет святое знамя
И ханской сабли сталь…
Живое ощущение прошлого, с тончайшим поэтическим мастерством переданное в стихах «На поле Куликовом», вырастает из множества конкретных, исторически локальных примет национальной поэтической стихии, составляющих «пейзаж» этого замечательного цикла: желтая глина обрыва, грустящие стога, степной простор, кобылица, мнущая ковыль, клики лебедей, темный и зловещий Дон, горючий белый камень, мать, бьющаяся о стремя ратника, орлий клекот, широкие и тихие пожары, пыльная и горячая кольчуга на плечах воина…
Такое ощущение прошлого передано и одновременной циклу «На поле Куликовом» драматической поэме «Песня Судьбы», в монологе главного ее героя – Германа: «Все, что было, все, что будет, обступило меня: точно эти дни живу я жизнью всех времен, живу муками моей родины. Помню страшный день Куликовской битвы…». Вся образная ткань этого монолога, взятая из народного сказания, та же, что и в стихах «На поле Куликовом»: «Я знаю, как всякий воин в той засадной рати, как просит сердце работы и как рано еще, рано!.. Но вот оно – утро! Опять торжественная музыка солнца, как военные трубы, как далекая битва… а я – здесь, как воин в засаде, не смею биться, не знаю, что делать, не должен, не настал мой нас! Вот зачем я не сплю ночей: я жду всем сердцем того, кто придет и скажет: «Пробил твой час! Пора!» («Песня Судьбы», картина V).
Здесь Герман – современный герой, заблудившийся на перепутьях тщетных интеллигентский исканий и пытающийся обрести прямые пути к России, к народу, - перекликается с древнерусским воином из цикла «На поле Куликовом»:
Но узнаю тебя, начала
Высоких и мятежных дней!
Над вражьим станом, как бывало,
И плеск и трубы лебедей.
Не может сердце жить покоем,
Недаром тучи собрались.
Доспех тяжел, как перед боем,
Теперь твой час настал. – Молись!
Перекличка эта не случайна. И в стихах «На поле Куликовом» и в драме песня судьбы образы далекого прошлого были привлечены поэтом для решения актуальной современной проблемы, особенно глубоко волновавшей его, именно проблемы взаимоотношений народа и интеллигенции.