Сочинение: Цвет и звук в лирике А. Блока

Взор во взор — и жгуче-синий

Обозначился простор.

III, 11

Синие глаза как символ чистоты и высокой романтики подчеркивает Блок в облике Веры Комиссаржевской. Синий цвет как средство образной характеристики Блок использует неоднократно, когда хочет передать романтическое восприятие замечательного искусства Комиссаржевской, особенность ее великого таланта, устремленного к «новому, чудесному, несбыточному»: «...эта маленькая фигура со страстью ожидания и надежды в .синих глазах, с весенней дрожью в голосе, вся изображающая один порыв, одно устремление куда-то, за какие-то синие-синие пределы человеческой здешней жизни», V, 415;

«...Вера Федоровна — опытная и зрелая актриса; но она ведь — синее пламя, всегда крылатая, всегда летящая, как птица», V, 472; «Смерть Веры Федоровны волнует и тревожит... Это еще новый завет для нас — чтобы мы твердо стояли на страже, новое напоминание, далекий голос синей Вечности о том, чтобы ждали нового, чудесного, несбыточного...» V, 416.

Синий у Блока — это и символ вечности, и спутник смерти: «Белые священники с улыбкой хоронили маленькую девочку в платье голубом», I, 276;

«Обессиленный труп, не спасенный твоею заботой, с остывающим смехом на синих углах искривившихся губ...» II, 54.

Синий цвет использует Блок и при создании поэтических картин в духе живописи М. В. Нестерова — голубые кадильницы, оклад синего неба, синий берег рая, синий ладан, темно-синяя риза: «В синем небе, в темной глуби над собором — тишина», II, 121;

«В простом окладе синего неба его икона смотрит в окно», II, 84. Вспомним нестеровского «Пустынника»: и фигура старца, и тропинка, по которой он идет, и благостная осенняя даль — все как бы подсвечено синим, и только гроздь красной рябины вносит цветовой диссонанс в освещение картины. Не таков ли и Блок с его пристрастием к цветовым контрастам: «Когда в листве сырой и ржавой рябины заалеет гроздь...» 11,263; «Но густых рябин в проезжих селах красный цвет зареет издали», II, 75.

Пристрастие к синему цвету приводит иногда к гиперболизации его, к нагнетанию синего в тавтологиях и плеоназмах: «синяя лазурь», «голубая лазурь», «сине-голубая пропасть», «голубой вечерний зной в голубое голубою унесет меня волной...» III, 107; «Голубой, голубой небосвод... Голубая спокойная гладь», I, 532;

Голубые ходят ночи,

Голубой струится дым,

Дышит море голубым,—

Голубые светят очи!

III, 366

Тема «соловьиного сада », раскрывается в «голубом ключе»: синяя мгла, синий сумрак, синяя муть, голубое окно. Тематическим повтором проходит синий в стихотворении «Помнишь ли город тревожный...»:

синяя дымка, синяя города мгла. В стихотворении «Облака небывалой услады...»—лазурная лень, нежно-синие горы, рождество голубого ручья, голубые земли; в стихотворении «В голубой далекой спаленке...» — штора синего окна, синий сумрак и покой;

в стихотворении «Я в четырех стенах — убитый» противопоставляется злу как символ добра и возможного счастья — голубой: наряд голубой, голубой брат, «она — такой же голубою могла бы стать...», «лазурию твоей гореть», «голубоватый дух певца».

Стихотворение «Война горит неукротимо» сначала называлось «Голубое»:

Война горит неукротимо,

Но ты задумайся на миг,—

И голубое станет зримо,

И в голубом — Печальный Лик.

Лишь загляни смиренным оком

В непреходящую лазурь,-

Там — в тихом, в голубом, в широком —

Лазурный дым — не рокот бурь. 161 1, 354

Здесь и в других стихотворениях присутствует субстантивированный образ голубого как самодовлеющей сущности и непреходящей ценности-символа:

Здесь — голубыми мечтами