Сочинение: Воплощение антитезы «власть – бунт» в повести А.С.Пушкина «Капитанская дочка»

СВЕТЛАНА САНДЫРКИНА

ВОПЛОЩЕНИЕ АНТИТЕЗЫ «ВЛАСТЬ – БУНТ» В ПОВЕСТИ А.С.ПУШКИНА «КАПИТАНСКАЯ ДОЧКА»

ПЛАН

1. Введение . «Вольнолюбивые» и «цареборческие» идеи произведений А.С.Пушкина как предмет литературоведческого анализа. Генезис антитезы «власть-бунт» в творчестве Пушкина до создания «Капитанской дочки».

2. Основная часть. «Власть» и «бунт» в «Истории Пугачева» и «Капитанской дочке».

2.1. История замысла и воплощения «Капитанской дочки».

2.2.Преломление темы «оборотня-самозванца»: интерпретация «Капитанской дочки» современными критиками.

2.3.«Законная власть» и «естественный порядок вещей» в образной системе «Капитанской дочки».

2.4. «Крестьянство» и «дворянство» – два мира, два народа?

3. Заключение. Уваровская «триада» как предмет эксперимента «Капитанской дочки».

4. Примечания.

5. Литература.

1. ВВЕДЕНИЕ. «Вольнолюбивые» и «цареборческие» идеи произведений А.С.Пушкина как предмет литературоведческого анализа. Генезис антитезы «власть-бунт» в творчестве Пушкина до создания «Капитанской дочки».

1.1. До сих пор самым распространенным взглядом на гражданскую линию пушкинского творчества является убеждение в ее исключительно «цареборческом», революционном направлении. Между тем, социальные и политические установки Пушкина еще во времена Лицея - чрезвычайно сложны. Зрелое же, вершинное творчество великого русского художника и мудреца дает читателю прикоснуться к переплетению идей и мифов о свободе и власти как к болезненному нервному узлу, распутать который не могли не только Пушкин и его современники, но и все человечество – по сей день. Да и не дело художника – распутывать такие узлы. Его задача – представить идею с разных сторон, запечатлеть ее отражение в лучах того магического кристалла, который мы называем сегодня «художественной правдой».

Пушкинисты последних двух-трех десятилетий в перекличке с предшественниками придерживаются здесь, – если сосредоточить внимание на главном – двух диаметрально противоположных точек зрения. Апологеты первой (традиционной) ведут свою линию от воззрения, наиболее емко сформулированного Валерием Брюсовым:

«…Пушкин был революционером, его общественно – политические взгляды были революционные как в юности, так и в зрелую пору жизни …это мое решительное убеждение ». (1)

Защитники второй могли бы, наверное, подписаться под высказыванием православного монархиста Б.Башилова (1999), который утверждает:

«Расставаясь в зрелом возрасте с наивным бунтарством и романтическим социальным фантазированием, от которых многие русские политические деятели не сумели освободиться до настоящей поры, Пушкин стал политическим мыслителем, в мировоззрении которого сочетается то, чего никогда не могли сочетать в себе представители русской революционной мысли и революционных кругов: любовь к свободе личности, любовь к национальной традиции и трезвое государственное сознание.

Политическое мировоззрение Пушкина слагается из трех основных моментов:

•из убеждения, что историю творят и потому государством должны править не “все”, не средние люди или масса, а избранные, вожди, великие люди;

•из тонкого чувства исторической традиции, как основы политической жизни;

•наконец, из забот о мирной непрерывности политического развития и из отвращения к насильственным переворотам”. (2)

Каково же в действительности было политическое сознание Пушкина? Было ли это сознание «бунтаря», единомышленника декабристов и смертельного врага русского самодержавия, или это было сознание сторонника сильной государственной власти, противника всяческих проявлений анархии и бунтарства, верноподданного слуги российского императорского дома?

Наиболее глубокие из современных исследований представляют художественный мир Пушкина как сложнейшее противоречивое целое, которое не может быть сведено ни к одному из своих идеологических полюсов. Цитирую отрывок из статьи американской писательницы Татьяны Лариной (1998): «Глубокое понимание необходимости привнесения в русское сознание идей свободы, человеческого достоинства, сострадания и равенства было вложено в Пушкина как бы изначально. А потом это всю жизнь только отшлифовывалось в нем и укреплялось. После поражения декабристов Пушкин почти в одиночку вел беспримерную духовную битву с удушающим режимом Николая. Пушкин очень быстро и рано стал политически мудр и прозорлив. М. Гершензон в своей книге "Мудрость Пушкина" (Москва, 1919) писал: " Но странно: творя, он точно преображается; в его знакомом европейском лице проступают пыльные морщины Агасфера, из глаз смотрит тяжёлая мудрость тысячелетий, словно он пережил все века и вынес из них уверенное знание о тайнах".

Пушкин, воспитанный в Лицее, был совершенно равнодушен к православию, нерелигиозен, но он был искренне верующим человеком с собственным глубоким мистическим опытом. Отец русской поэзии интересовался не только гороскопами, которые Эйлер составлял по просьбе Екатерины, но он знал и тайную силу камней и талисманов. Именно поэтому на его известном портрете вы можете видеть столько перстней на его пальцах.

Получив разрешение царя на работу с архивами для написания истории восстания Пугачёва, Пушкин занялся главным для себя делом - исследованием характера и души русского народа. Непрерывное многолетнее изучение русской и мировой истории и культуры, работа в архивах привели Пушкина к пониманию необходимости самодержавия и православия для русского народа, хотя он сам был глубоко чужд любым идеям о монархии, использующей идеологию религиозного воспитания». (3)

А это выдержка из эссе Тараса Бурмистрова (цикл «Соответствия»):

« Молодой Пушкин с самого начала воспитывался в атмосфере безудержного вольнодумства и свободомыслия. {*Сейчас такая формулировка может показаться тавтологией, но оба эти слова имели различные смысловые оттенки: они противопоставлялись тому, что позже превратилось в первый и второй члены знаменитой триады Уварова, «православию» и «самодержавию» соответственно; было еще и «свободолюбие», которое Пушкин в конце жизни ухитрился противопоставить и заключительному члену триады, «народности», сказав: «зависеть от царя, зависеть от народа, – не все ли нам равно? Бог с ними».} ... В ту эпоху, казалось, все русское общество жило одним стремлением – выступить против власти и, в конечном счете, уничтожить ненавистную петербургскую империю, тягостное наследие Петра Первого. Режим защищался, как умел, напряжение все нарастало; наконец, 14 декабря 1825 года глухое противостояние выплеснулось на Сенатскую площадь, и вековечные противники увидели друг друга лицом к лицу. Дуэль между ними, как известно, закончилась не в пользу сторонников прогресса: мрачный бронзовый идол на площади, вокруг которого беспорядочно теснились мятежники, грозным жестом своей длани как будто вновь утихомирил очередной бунт, направленный против его твердой и неумолимой власти.

Осенью следующего года судьба Пушкина переменилась: он был вызван из своей ссылки, обласкан новым императором, долго беседовавшим с ним в Кремле, получил возможность свободно публиковаться и жить там, где ему заблагорассудится. Началась вторая половина жизни поэта (еще Владимир Соловьев заметил, что 1826 год делит двадцатилетнюю творческую деятельность Пушкина, продолжавшуюся с 1816 по 1836 год, на две равные части). Так сказать, физически Пушкину теперь было легче, чем раньше, но психологически – несравненно труднее: ему приходилось как-то объяснять, и себе и другим, как это он смог с такой легкостью перейти в другой лагерь, отказаться от свободолюбивых устремлений своей «мятежной юности» и открыто поддержать действия императора Николая Павловича:

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--