Статья: Черемушки

Проезд: ст. метро "Профсоюзная", далее пешком по Профсоюзной ул. до пересечения с ул. Кржижановского, затем трамваем № 26 до остановки "Черемушки"; ст. метро "Университет", далее трамваем № 26 до ост. "Черемушки".

Черемушки... Этот знакомый каждому москвичу топоним уже давно стал нарицательным. Массивы стандартных бетонных пятиэтажек-"хрущоб", расползшихся из столицы по всей необъятной стране, - вот что такое Черемушки. Теперь они есть почти во всех областных центрах. Если быть более точным, "хрущобы" - символ именно Новых Черемушек, квартала с первым пятиэтажным экспериментальным жилым массивом, находящимся на Юго-Западе Москвы. Однако уцелели и те Черемушки, которые по аналогии можно назвать "старыми". Это грандиозный архитектурный комплекс 2-й половины XVIII - 1 -и половины XIX в., поражающий своим размахом и в отличие от большинства усадеб сохранившийся достаточно хорошо. Здесь почти полностью уцелели основные постройки и прилегающая к ним территория с парком, и есть основания полагать, что так будет и впредь. Кроме того, Черемушки выделяются именно своей типичностью, отмеченной многими исследователями.

Можно согласиться писателем П.П. Перцовым, охарактеризовавшим в 1920-х гг. эту усадьбу следующим образом: "В ближайших окрестностях Москвы, доступных по трамваю, это единственная усадьба "среднего типа", приближающаяся к общему типу русских помещичьих усадеб, раскинутых по всему широкому пространству сельской России, где процветала былая дворянская культура. В Черемушкине [так в тексте. - М.К.] нет великолепия Останкино, нет фамильных портретов и ценностей Покровского-Стрешнева, но общий уют усадьбы и ее эстетические качества сообщают ей характер настоящего "дворянского гнезда". Теперь Черемушки - это уникальный оазис, не уничтоженный городом, а достаточно бережно включенный в его состав.

Происхождение названия

Как и многие другие рассмотренные нами названия, топоним "Черемушки" не является уникальным и время от времени встречается в этом же варианте или в производных от него. Так, в Каширском уезде Тульской губернии существовало село Черемошня, соседнее с известным имением Даровое, принадлежавшим отцу писателя Ф.М. Достоевского. В Осташковском уезде Тверской губернии находилось озеро Серемо (название, несомненно, балтийского происхождения), его притоком была река Черемха. Крупные водотоки с аналогичными названиями протекали по территории Новгородской и Псковской губерний и Украины. Существует и польская интерпретация названия Черемущки - Tvzemesnzno, то есть опять-таи Черемошня. Это географическое название можно считать общеславянским, хотя его нельзя назвать очень распространенным. Небольшая разница в интерпретациях не имеет существенного значения, тем более что Черемошня встречается среди первых вариантов названия Черемушек, в разных документах фигурировавших также как Черемошие, Черемошье Черемошки, Черемоха и Черемха.

Филолог М.В. Горбаневский считал название Черемушки "древнерусским, вятичским по своему происхождению". Однако с этим также можно поспорить, ведь мы, в сущности, не так много знаем о вятичах, поэтому появилась порочная практика связывать с ними названия, о происхождении которых топонимистами не удалось придумать достаточно убедительных версий.

В современной краеведческой литературе обычно считается,, что наши Черемушки обязаны своим названием зарослям черемухи, якобы некогда здесь росшим Это пример так называемой ложной этимологии, ведь лингвистические и исторические законы топонимики достаточно строги, и это название так образоваться не могло хотя бы потому, что черемуха как не лесообразующая культура не имеет зарослей, В отличие от ельников, сосняков или ольшаников "черемушников" в природе не существует, если, конечно, их не выращивать специально. На территории Черемушек черемуха росла не чаще, чем в других местах. Однако даже если предположить что случайно нашелся средневековый любитель черемухи, то едва ли он стал бы засаживать ею овраг. Конечно, теоретически эта задача выполнима, но абсолютно бессмысленна, тем более что тогда черемуха функционально занимала очень небольшо! место в хозяйстве. В отличие от большинства других пород ее древесину использовали лишь для связки бочек или колесных ободов. Вообще большинство ученых-этимологов соотносят название дерева черемухи с древним общеславянским корнем, связанным с понятием "красный цвет". Аналогичное происхождение имеют слова червонец, червь, червленый, диалектное черемый, то есть темно-красный, и некоторые другие, в том числе название так называемого Чёрмнева стана Московского уезда - крупной административно-территориальной единицы ХУ-ХУШ вв., в состав которой вxодили и Черемушки. Возможно, оба эти названия имели связь, смысл которой с течением зремени оказался утрачен.

Существует и другое растение, очень сходное по звучанию с черемухой. Это черемошка (или черемша) - дикий чеснок, также называемый медвежьим луком. Однако оно более теплолюбиво и ныне встречается только в южной части Подмосковья. А раньше, когда климат был более суровым, черемша в Подмосковье просто не рос-ла. Однако от названия этого растения было образовано забытое ныне древнерусское мужское имя Черемша. В "Ономастиконе" академика С.Б. Веселовского под 15!91 г. упоминается некий Черемша Иванович Лопков, житель города Ряжска. Не исключено, что параллельно могло использоваться и личное имя Черемха, то есть Черемуха. Хотя в сводах древнерусских имен оно не упоминается, но наличие в них имен типа Береза, Ива, Осина позволяет предполагать его существование. Возможно, Черемша или Черемха было не именем, а прозвищем одного из первых владельцев этой местности, документальные сведения, о котором до нас не дошли.

Владельцы и гости

Согласно местному преданию, первым владельцем Черемушек был царь Борис Годунов, но в документах не встречается принадлежавшего ему населенного пункта с таким названием. Однако огромная великокняжеская, а затем царская вотчина, первоначально включавшая села и деревни Воробьеве, Воронцово (уже знакомое читателю,) Семеновское, Раменское (Посевьево) и Кадашево (Старое Кадашево), то есть значительную часть современной территории Запада и Юго-Запада Москвы, находилась недалеко от Черемушек и даже граничила с ними.

В начале XVII в., в Смутное время, Черемушки, были превращены в "пустошь" (незаселенный участок земли). При первом Романове, Михаиле Федоровиче, она была государственной собственностью и находилась в ведении Поместного приказа, среди так называемых "порозжих" (незаселенных) земель. Индивидуальность Черемушкам придали лишь первые документально известные владельцы: дворянин Афанасий Осипович Прончищев (ум. 1660) и один из руководителей Поместного приказа - дьяк Венедикт Матвеевич Махов (ум. 1635/36), купившие эту пустошь в 1629-1630 гг. С санкции царя Михаила Федоровича посланные писцы сделали обмеры, составили опись черемушкинской территории и поделили ее между новыми хозяевами примерно пополам. Вот как выглядит одна из записей об этом событии: "За дьяком за Венедиктом Маховым в вотчине по купчей [7] 138 году [в 1629-1630 гг. - М.К.] за приписью дьяка Неупокоя Кокошкина, что ему продано в вотчину в Чермневе стану половина пустоши Черемошня на Черемошском враге по обе стороны Черемошского врага, а другая половина тое пустоши заАфонасием Прончищевым..."

Владелец северной части Черемушек А.О. Прончищев, прославившийся взяточничеством и другими злоупотреблениями во время воеводства в далеком городе Ваге, мало занимался ее обустройством, так как имел усадьбу по соседству в находящемся восточнее Черемушек селе Никольском (Котлы). В отличие от него В.М. Махов очень скоро основал на своей территории деревянный "двор вотчинников", на месте которого находятся ныне существующие усадебные постройки. Рядом с ним (видимо, по другую сторону запруженного оврага) были расселены крестьяне. Так возникла деревня Черемушки.

С 1632 г. В.М. Махов вместе с князем Г.К. Волконским стал ежегодно назначаться "на посольскую крымскую размену", то есть выполнял ответственные дипломатические поручения, связанные с Крымским ханством. Возможно, в связи с этим он в 1633 г. вынужден был покинуть Поместный приказ и продать свои подмосковные владения другому видному чиновнику - думному дьяку Федору Федоровичу Лихачеву (ум. 1663). В составленной по этому случаю "отказной книге", утвердившей сделку, было сделано их описание: "деревня Черемошье, по обе стороны Черемошского врага, под деревнею пруд, да пруд вообще с Афанасьем Прончищевым, в деревне двор вотчинников".

Новый владелец Черемушек при царе Михаиле Федоровиче дважды был руководителем внешнеполитического ведомства - Посольского приказа. Одно время он попал в опалу, был сослан, но затем возвращен из ссылки и занял прежний пост. В октябре 1641 г. царь пожаловал Ф.Ф. Лихачеву и звание "государева печатника", которое не следует путать со словом "первопечатник" - мифическим титулом, которым обычно любят именовать первого отечественного типографа И. Федорова. В средние века в России "печатник" был хранителем государственной печати, и, значит, без его непосредственного участия не мог быть создан ни один царский указ, которые он лично этой печатью заверял. Таким образом, влияние Ф.Ф. Лихачева на государственные дела еще более возросло. Последним царским пожалованием было звание думного дворянина. Но в 1643 г. Ф.Ф. Лихачев вышел в отставку, а со сменой царствования окончательно утратил былое влияние, хотя его подпись еще находится под знаменитым Уложением - сводом законов царя Алексея Михайловича. В 1650 г. Ф.Ф. Лихачев удалился на покой в Псково-Печерский монастырь, где вскоре постригся в монахи под именем Филарета. В 1663 г. "в Чермневе стану полдеревни Черемошье по обе стороны Черемошского врага" (то есть Черемушки) перешло к его внуку князю Петру Ивановичу Прозоровскому (1654-1720), тогда еще несовершеннолетнему.

В 1670 г. погиб глава семьи князь И.С. Прозоровский, бывший тогда астраханским воеводой. Тяжело раненый при взятии Астрахани Степаном Разиным, он был сброшен с башни, а его сын Борис (Старший), повешен за ноги на крепостной стене. Однако царь Алексей Михайлович не забыл своего воеводу, приблизив ко двору его детей. И владелец Черемушек П.И. Прозоровский и его брат Борис (Меньшой) со временем стали одними из ближайших доверенных лиц царя, получив боярство. Влияние П.И. Прозоровского настолько возросло, что согласно завещанию Алексея Михайловича он был определен в воспитатели малолетних царей Петра и Иоанна, при которых также оставался одним из первых лиц государства. Во время поездки Петра I за границу П.И. Прозоровский был членом совета, оставленного управлять государством. А после возвращения царя он вместе с тогдашним владельцем Узкого Т.Н. Стрешневым оказался одним из немногих бояр, которым было разрешено носить бороду.

П.И. Прозоровский владел Черемушками более полувека. За это время число местных крестьян увеличилось. С 1678 г. документы начинают именовать Черемушки сельцом (сельцо - населенный пункт, имеющий помещичью усадьбу без церкви). Это позволяет предположить, что усадьба, то есть "двор вотчинников", была заново обстроена деревянными сооружениями. Здесь постоянно жил приказчик А.Б. Долгов, при помощи которого было составлено одно из описаний Черемушек: "...то сельцо написано за ним же боярином князь Петром Ивановичем, а будет де сказал ложно и за то учинит ему смертную казнь..."

Одновременно в Черемушках был сооружен скотный двор, в состав которого входили жилые помещения для обслуживавших хозяйство дворовых людей. Таким образом, еще тогда возникло существующее до сих разделение основной территории вотчины на усадьбу и экономию, объединяющую основные хозяйственные постройки. Рядом с усадьбой был разбит большой фруктовый сад, разведены огороды. Из Черемушек периодически доставляли припасы в московский дом Прозоровских.

Возможно, переход Черемушек к П.И. Прозоровскому косвенно способствовал и земельному пожалованию, полученному его младшим братом ближним боярином князем Борисом (Меньшим) Ивановичем Прозоровским (ок. 1654 - не позднее 1720), в свое время также пострадавшим при взятии Астрахани. Его повесили за ноги вместе со старшим братом, но потом сняли с виселицы, и он на всю жизнь остался калекой. В 1687 г. Б.И. Прозоровский получил в подарок от царя за службу находившееся южнее Черемушек, за Шаболовым, имение Зюзино-Борисоглебское. Таким образом, в руках братьев Прозоровских оказался сосредоточен значительный участок современного Юго-Запада Москвы.

Чувствуя себя неспособным справляться с большим хозяйством, постаревший П.И. Прозоровский в 1719 г. подарил Черемушки своей дочери, княгине Анастасии (Настасье) Петровне Голицыной (1665-1729). Прося царя утвердить это решение, которое могли бы попытаться оспорить другие претенденты на наследство, П.И. Прозоровский особо отмечал, что "родственникам де ево до недвижимых имений ни до чего дела нет - потому он по должности своей сколько мог их награждал из движимых своих имений".

Новая владелица Черемушек А.П. Голицына была одной из самых колоритных фигур петровской эпохи. С детства княгиня была знакома со всей царской семьей, так как ее отец занимал исключительное положение при дворе, а сестра была замужем за братом царицы Прасковьи Федоровны Василием Федоровичем Салтыковым. Муж самой Анастасии Петровны князь Иван Алексеевич Голицын (1658-1729) был более известен по своему старшему брату Борису Алексеевичу Голицыну - воспитателю Петра I. И.А. Голицын был человеком добрым, тихим и богомольным. Ему принадлежало подмосковное село Гиреево (ныне в черте столицы), в котором была сооружена церковь, сходная по типу с зюзинской, видимо, возведенная той же артелью мастеров. Ее сооружение позволяет предположить, что до получения Черемушек Голицыны жили в Гирее-ве, где также находилась довольно большая усадьба с господским домом и хозяйственными постройками.

Со временем А.П. Голицына стала близкой подругой Марты Скавронской - будущей жены Петра I императрицы Екатерины Алексеевны (Екатерины I). Княгиня находилась при ней во всех поездках и путешествиях. Знаком особого доверия, оказанного А.П. Голицыной, стало ее присутствие в числе немногих гостей на свадьбе Екатерины Алексеевны и Петра I, отношения с которым у нее были довольно своеобразные Царь ее любил, звал "дочкой", дал титул светлейшей княгини и придворное звание статс-дамы (первой в России); А.П. Голицына была одной из немногих женщин, причисленных к составу учрежденного Петром шутовского "сумасброднейшего, всешутейшего и всепья-неишего собора", и даже называлась "князь-игуменьей" (сам царь при этом считался всего-навсего "дьяконом"). В ходе различного рода мероприятий, проводимых этим достаточно своеобразным "собором", пародирующим традиционные богослужения и обряды, А.П. Голицыной приходилось наравне с мужчинами участвовать в различных ритуалах "всешутейшего собора", в том числе бурных застольях и попойках.

Как и большинство женщин во все времена, она любила тратить деньги и пользуясь своим положением, неоднократно выпрашивала денежные дары у Петра I Та легкость, с которой прижимистый царь-реформатор одаривал разбитную "князь-игуменью", позволяет отнести ее к многочисленным царским фавориткам. Разумеется южалованных денег все равно не хватало, и с этим обстоятельством связан курьезный царский указ Сенату: "Ежели когда на денежных дворах мастеры не будут иметь дела тогда велите переделать светлейшей княгини Настасий Петровны, жене князя Ивана Голицына - несколько пуд серебра в деньги".

В 1718 г. А.П. Голицына была арестована по делу царевича Алексея вместе с его родственниками Лопухиными, владельцем Алтуфьева Н.И. Акинфовым и другими Однако суть предъявленного ей обвинения состояла всего лишь в "недонесении слов сказанных расстригою Демидом [бывшим епископом Досифеем. - М.К.] и в перенесении слов из дома царского к царевне Марии Алексеевне", то есть всего-навсего в обыкновенных женских сплетнях. Поэтому в отличие от недовольных Лопухиных поплатившихся головами за свои интриги, А.П. Голицына по меркам той эпохи отделалась довольно легко - наказанием батогами и удалением от двора. Однако этого тягостного эпизода оказалось достаточно, чтобы на время утратить былое расположение Петра I Видимо поэтому родной дядя А.П. Голицыной Б.И. Прозоровский даже не упомянул ее в своем завещании, отдав все свои имения, в том числе и соседнее Зюзино-Борисоглебское, супруге Петра I царице Екатерине Алексеевне.

Снова при дворе Анастасия Петровна появилась лишь в 1722 г., приближенная Екатериной Алексеевной. Развлекать скучающую царицу стало главной обязанностью А.Г. Голицыной, которая превратилась в высокопоставленную женщину-шута. Это шутовство в основном преследовало корыстные цели. Она, сильно располневшая в последние годы жизни, нередко ползала на животе по полу, подбирая золотые червонцы, для потехи бросаемые Екатериной. "По некоторым данным кажется, что княгиня Анастасия особенно ревниво разыгрывала свою роль [шутовскую. - М К ] уже после опалы своей, т.е. в очень уже зрелых годах", - отметил один из ее потомков князь М.М. Голицын.

И сразу же после смерти Екатерины I в 1727 г. А.П. Голицына была уволена "на покой" и опять обосновалась в Москве. К этому последнему периоду жизни княгини относятся парадные портреты ее и мужа, которые должны были символизировать потомкам семейное счастье и согласие этой своеобразной четы.

Известный "гоф-малер" Андрей Матвеев изобразил Анастасию Петровну в парадном красном платье, сколотом золотой брошью на груди, на голубом банте - знак былого царского расположения - медальон с миниатюрным изображением Петра I в бриллиантовой оправе. (Аналогичная редкая награда встречается и на портрете (работы Р.Н. Никитина) другой фаворитки царя - владелицы Кузьминок - баронессы М.Я. Строгановой, чуть ли не единственной дамы, рискнувшей быть запечатленной в русской одежде.)

Под стать жене написан и семидесятилетний И.А. Голицын, превращенный кистью А. Матвеева в моложавого стройного рыцаря в парике и латах. Безусловно, латы уже тогда давно были анахронизмом и фигурировали на портретах обычно только как традиционный атрибут крупного военачальника. Однако сам И.А. Голицын никогда не был ни воеводой, ни генералом. Петр I, обычно жестокий и требовательный, всегда относился к нему очень снисходительно, не требуя даже элементарной воинской службы. Документально известен эпизод, как во время одного похода И.А. Голицын был освобожден от участия в нем лично царем, поскольку "всепьянейшему собору" потребовалась "князь-игуменья". Любопытно, что не отличавшийся деликатностью Петр I постарался все устроить таким образом, чтобы князь сумел, что называется, сохранить лицо. Он отправился в поход из Москвы вместе со всеми, но только в Туле (древнем смотровом месте) ему был объявлен царский указ о возвращении. По свидетельству самого Петра I, "вместо князя всегда жена его служила...", и этого оказалось достаточно чтобы получить повышение. В документах последних лет жизни И.А. Голицын уже значится не стольником, а боярином, то есть одним из представителей самой высшей придворной иерархии.

Заказ фамильных портретов оказался едва ли не последним крупным событием в жизни Голицыных. Княгиня скончалась 10 марта 1729 г. и была похоронена в московском Богоявленском монастыре (муж пережил ее на пять недель и был похоронен там же). Имение унаследовал их старший сын князь Федор Ивановича Голицын (1699-1759). С его именем связано превращение Черемушек в увеселительную загородную резиденцию.

Выйдя в отставку подполковником, Ф.И. Голицын окончательно поселился в Москве. Сохранились сведения о том, что он как-то пытался приобрести родовую святыню дворян Головиных, владельцев подмосковного села Новоспасское-Деденево, Влахернскую икону Божьей Матери за четыре тысячи крестьян. Это известие, очевидно, преувеличенное, тем не менее служит убедительным доказательством набожности Ф.И. Голицына. Не случайно именно при нем в Черемушках была сооружена дошедшая до наших дней церковь Знамения Пресвятой Богородицы, для которой могла предназначаться эта икона.

В апреле 1742 г. еще до получения разрешения на строительство черемушкинской церкви Ф.И. Голицын, недовольный своим статусом отставника, "бил челом" императрице Елизавете Петровне, напомнив о себе и собственных боевых заслугах в различных сражениях и походах и, несмотря на это, долгим производством в чины: "А в 1741 году за приключившимся в тех походах чахотки и других тягчайших моих болезней, о которых явно по докторскому осмотру - от полевой, гарнизонной и статской службы - я отставлен вечно токмо без достойного награждения - как прочия мои братия пожалованы. И дабы высочайшим вашего величества указом повелено было - для вашего величества многолетняго здравия и благополучия государствования - за мои всеусердные службы - наградить меня рангом. Всемилостивейшая Государыня! Прошу ваше величество о сем моем челобитии решение учинить".

Реакция императрицы на это настойчивое прошение оказалась положительной, и проситель из подполковников был произведен сразу в бригадиры (чин между полковником и генерал-майором). Таким образом, служебная карьера Федора Ивановича с успехом продолжалась и после отставки. Однако, скорее всего, это объясняется не действительными военными заслугами князя, а некими особыми отношениями, существовавшими между ним и Елизаветой, тем более, что они лично знали друг друга достаточно давно, и Ф.И. Голицын просто нашел повод возобновить это оказавшееся таким выгодным знакомство. Об этом свидетельствует и его довольно скорое производство из бригадиров в генерал-майоры.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--