Статья: Эхатологический характер богослужений первых трех дней Страстной седмицы
"Владыко Господи, веков Творче, сподоби и нас священный оный тогда глас услышати, зовущий избранныя Отца в Царство небесное" (2-й канон на повечерии в понедельник вечером, песнь 1, тропарь 6).
"Яко скорость молнии преходящая, тако тогда будет страшное оное Владыки Твоего пришествие, душе моя: слышала еси, готова прочее быти потщися" (канон на повечерии в понедельник вечером, песнь 8, тропарь 5).
Таким образом, вспоминая тайну спасения, богослужение не только вспоминает прошлое истории спасения, но также подчеркивает, что исполнение тайны спасения произойдет во Втором и славном пришествии Христовом, исповедуемом и ожидаемом каждым христианином. В гимнографии мы призываемся готовиться к нему добрыми делами: "Егда приидет судия с тысящами, и тьмами ангельских чинов и сил, тогда кий страх душе моя, кий трепет, увы мне! Нагим стоящим всем" (канон на повечерии в понедельник вечером, песнь 8, тропарь 6).
"Слышала еси душе моя, Судии предвозглашающу, и учащу тя времене кончины: готови яже на исход дела, да не яко неискусна, Бога отвержена будеши" (канон на повечерии в понедельник вечером, песнь 9, тропарь 1).
"Во втором твоем и страшном пришествии Владыко, десным овцам мя сопричти, прегрешений презрев моих множества" (канон утрени Великого вторника, песнь 9, тропарь 2). См. также 2-ю стихиру на стиховне на утрене Великого вторника, канон на повечерии в Великий вторник вечером, песнь 8, тропарь 2).
В гимнографии подчеркивается, что никто, кроме Отца, не ведает день и час парусии (Мф. 24:36). Но в ней есть также напоминание о том, что Христос описал нам признаки, которые должны ей предшествовать: "Кто разве Тебе иный Твоего знает Отца? Или кто кроме Тебе весть час, или день? У Тебе бо сокровища премудрости вся внутрь суть, Христе Боже" (канон на повечерии в понедельник вечером, ирмос 9, тропарь 3).
"О безмерного Твоего человеколюбия Иисусе! Сказал бо еси нам скончания свыше время, скрыв час, уяснив же светло образы его" (2 канон на повечерии в понедельник вечером, ирмос 1, тропарь 4).
Поскольку Господь указал нам на признаки, мы должны готовить себя к Его пришествию. Как объясняет еп. Кассиан, учение о Царстве в Евангелии от Матфея говорит нам о Царстве как цели пути и одновременно как о самом пути, приводящем к цели. Путь, безусловно, есть Церковь. Матфей настаивает на пути, готовящем нас к парусии, чем и объясняется тот факт, что акцент поставлен на бодрствовании8.
Царствие и эсхатон
Таким образом, эсхатология Евангелия от Матфея лежит в основании гимнографии первых трех дней Страстной седмицы. Христос, Который возвратится, представлен как Жених , а Его Царство изображено как брачный чертог (???????). Это возводит нас также к Пс. 18:6, где можно увидеть образ Христа, выходящего "как жених из брачного чертога своего". Наша душа сравнивается с девами, ожидающими пришествие Жениха, что указывает на мистический брак Христа с Церковью, о котором упоминает ап. Павел (Еф. 5:32).
Эсхатон представлен прежде всего как время, которое должно прийти, которое близко, которое при дверях (Мф. 24:33). Поэтому Царствие ожидается в будущем. Вот почему Господь учил нас молиться: "Да приидет Царствие Твое" (Мф. 6:10; Лк. 11:2). Именно поэтому древняя Церковь возглашала: "Маранафа" (Гряди, Господи!). Нам также указано, что входу в Царствие будет предшествовать Страшный Суд, к которому мы должны готовиться в бодрствовании.
Однако, эсхатологический характер грядущего Царствия не противоречит тому факту, что оно уже реально переживается в Церкви. Даже если мы ожидаем возвращение Христа в конце времен, как девы ожидали пришествия Жениха посреди ночи, брачный пир, т.е. единение Христа с Церковью уже имело место в спасительных Страстях. Таинство Царствия близко связано с мистерией самого Христа, а следовательно, и с таинством Церкви. Только благодаря спасительным Страстям нам дана грядущая перспектива Царствия, уже предвкушаемая посредством таинств Церкви, осуществляющей во всякое время нашей жизни таинство спасения.
Мы понимаем, таким образом, глубинное единство, существующее между анамнетическим и эсхатологическим характером богослужений Страстной седмицы. Литургическая экзегетика представляет эсхатологию "открывающуюся (inaugurated eschatology)"9, которая делает возможным восприятие Царствия как того, которое "уже здесь" и "еще нет". Эта экзегеза учитывает единство корпуса Нового Завета, в котором эсхатология формируется из напряжения, существующего между Первым и Вторым пришествием Христа. Говорить о "свершившейся эсхатологии" и об "эсхатологии грядущей" представляется несколько преуменьшительно. Как писал о. Николай Куломзин: "Ввиду целостности содержания Нового Завета мы обязаны заключить, что часто в нем речь идет об эсхатологии, предполагающей восполнение Духом уже совершенного во Христе. Поэтому нам кажется неоправданным принимать только одну из точек зрения, отвергая при этом другую как не аутентичную. Оба воззрения дополняют друг друга, а не взаимно исключаются"10.
Благодаря богослужению, которое является важнейшим церковным интерпретатором Священного Писания, мы имеем уже определенный опыт реальности грядущего. Именно этот опыт побуждает нас быть готовыми и исправляться. Исходя из этого, Царствие, представленное как брачный чертог, уже не просто абстрактный образ, но видимая духовному восприятию реальность. Вот почему верующие могут воскликнуть в конце каждой утрени первых трех дней Страстной седмицы: "Чертог Твой вижду Спасе мой, украшенный, и одежды не имам, да вниду вонь: просвети одеяние души моея Светодавче, и спаси мя" (экзапостиларий первых трех дней Страстной недели).
Экзегеза текстов Писания, проделанная богослужениями Страстной седмицы, учит нас, что касательно православного учения об эсхатологии, точнее было бы говорить об "эсхатологии открывающейся", о Царствии, которое "уже здесь" и "еще нет", чем о футуристической эсхатологии или о свершившейся эсхатологии.
Список литературы
1 С.-H. Ddod, Les Paraboles du Royaume de Dieu, deja la ou pas encore. Paris, 1977, p. 46. См. также: N. Koulomzine, " L’eschatologie biblique ", La Pensee orthodoxe 15/3 (1983), p. 106.
2 J. Jeremias, Theologie du Nouveau Testament. 1. La Predication de Jesus. (Lectio Divina 76). Paris, 1973, p. 130-132 ; Koulomzine, " L’eschatologie biblique ", p. 107-108
3 О духовном смысле см.: H. De Lubac, Histoire et Esprit, Paris, 1950, c. 138 и сл.
4 См.: R. Bornet, Les commentaires byzantins de la Divine Liturgie du VIIe au XVe siècle, Paris, 1966, p. 36 ; L. Bouyer, " Liturgie et exégèse spirituelle ", La Maison Dieu 7 (1946), p. 30-31 ; J. Getcha, " Le grand canon pénitentiel de Saint André de Crète : une lecture typologique de l’histoire du salut ", La liturgie, interprète de l’Écriture. II. Dans les compositions liturgiques, prières et chants, (BEL 126), Rome, 2003, p. 105-112.
5 Кассиан (Безобразов), еп. Лекции по Новому Завету. Евангелие от Матфея. Париж, 2003, с. 153.
6 Согласно выражению архим. Григориоса (Папатомаса), " Nostalgie eschatologique ", Le Messager Orthodoxe 139 (2004), c. 77-82.
7 T. Colani, Jesus-Christ et les croyances messianiques de son temps. Strasbourg, 1864 ; Koulomzine, " L’eschatologie biblique ", p. 109-110
8 Кассиан (Безобразов), еп. Лекции по Новому Завету. Евангелие от Матфея. Париж, 2003, с. 153.
9 Термин, предложенный о. Георгием Флоровским : Florovsky, "The Patristic Age and Eschatology: An Introduction" Aspects of Church History, Vol. IV (in the Collected Works) Belment, 1987, c. 64. См.: Kesich, " The Kingdom of God – Present and Future ", The Gospel image of Christ. Crestwood, NY, 1992, c. 185.
10 Koulomzine, " L’eschatologie biblique ", p. 111.