Статья: Формирование древнеегипетского права: у истоков древнейшей правовой традиции
Время появления одного из древнейших государств относится большинством египтологов к XXXIV–XXXI вв. до н. э.[1] Правовые принципы и отдельные нормативные предписания древних египтян отражались в различных мифических преданиях о богах, жизнеописаниях фараонов, храмовых хрониках, жреческих трактатах, типологизированных поучениях образу жизни и профессиональным занятиям (например, «Поучение Ипуcера», «Поучение Мерикара», «Поучение Птахотепа»), а также в «Книге мертвых»,[2] «Текстах пирамид» [3] и других надписях на стенах храмов, на фресках, обелисках и папирусах.
К древнейшим источникам египетского права относятся обычаи, тесно связанные с мифическими предписаниями и религиозными нормами. Согласно легенде начало древнейшему законодательству Египта положил бог Тот, якобы передавший египетским жрецам 42 священные книги, первые тринадцать из которых были посвящены полномочиям фараона и основным законам. В «Мемфисском трактате», составленном жрецами бога Птаха в период Древнего царства, описываются деяния богов-творцов, не только создавших номы и храмы, учредивших ритуалы и жертвоприношения, но также провозгласивших всеобщую гармонию, особый общественный порядок и истину в форме важнейшего для египтян принципа справедливости, называемого маат и воплощенного в одноименном образе богини Маат. В «Поучении Мерикара» говорится о древних канонах египтян, обычаях-императивах поведения: «Уподобляйся своим отцам и своим предкам… смотри, их речи сохранны в (древних) письменах. Разворачивай (папирусные свитки), чтобы ты мог их читать и поступать сообразно знанию… Твори маат, и ты будешь долго пребывать на земле».[4]
В древнеегипетской мифологии можно встретить описание различных правовых процедур и юридических символов. Именно египтяне стали рассматривать весы в качестве символа правосудия, справедливого суда. К весам приравнивали самого фараона: «Ты весы… Твой язык — стрелка весов, твое сердце — гири, твои уста — коромысло». Символом, олицетворявшим саму справедливость, выступало соответствующее верховное божество: сначала бог Осирис, «владыка справедливости и двух истин» (для земного и для загробного миров), а впоследствии — богиня справедливости и порядка Маат, которая символически изображалась в виде «пера истины». В загробном суде Осириса, происходившем во «Дворце двух истин», этот символ Маат помещался на одну чашу весов правосудия, а душа (или сердце) умершего — на другую. Иероглифический знак, представляющий собой рисунок птицы, помещенной между двумя полукругами, обозначал понятие «законный», которое, по словам английского исследователя Т. Юнга, «довольно естественно происходит от божества в его способности судить».[5]
Магические предсказания и ритуалы, игравшие роль свода мифологически закрепленных законов и детально регламентировавшие жизнь каждого египтянина, по традиции осуществлялись жрецами.
Жречество выступало в Древнем Египте своеобразным гарантом высокой управляемости населением и некоторой унифицированности правопорядка. Начиная с эпохи Древнего царства роль верховного жреца — «вещателя маат» выполнял джати, совмещавший административные обязанности с жреческими и собственно судейскими функциями. Жрецы нередко по соглашению с фараонами оглашали в каждом номе специальный календарь благоприятных и несчастливых дней. Согласно этим магическим предписаниям египтяне не имели права в определенные дни осуществлять торговлю, обращаться в суд, отправляться в морскую экспедицию и пр. Специальные представители номового жречества на местах утверждали в окончательном виде и все постановления общинных судов по имущественным и семейным спорам.
Определенная часть жрецов специализировалась на толковании указаний храмовых оракулов, которые давались не словесно (как, например, в древнегреческих Дельфах), а большей частью знаками и кивками. В связи с этим у некоторых статуй египетских богов были сконструированы подвижные нижние челюсти, которые жрецы приводили в движение специальными приспособлениями и «предсказывали» то, что было ранее оговорено с фараоном или военной знатью. При этом решение, вынесенное оракулом в стенах храмового суда, не могло быть опротестовано даже высшими государственными чиновниками.
Существует мнение, что жрецы с целью сакрализации своих знаний о древних обычаях и законах стремились максимально усложнить систему рисуночного, иероглифического письма[6] и использовали собственную фонетическую иератику, чтобы не допустить грамотное население Египта к получению сведений о субъективных правах и правовых запретах.
Большое значение в качестве источника права имело законодательство фараонов. Оно было весьма подвижным, а сам фараон рассматривался как постоянно действующий живой источник своих законов. Возможно, именно потому, что застывший письменный закон был несовместим с божественным величеством фараона, который не мог ограничиваться в своих инициативах, попытки крупных систематизаций законодательства были так редки в истории права Древнего Египта. Своеобразные своды древнеегипетского права были составлены при четырех следующих фараонах: при фараоне первой правящей династии Менесе (конец IV тыс. до н. э.), при фараоне Сазихисе в эпоху Древнего царства, при фараоне ХХ династии Рамсесе II Великом[7] и при фараоне XXIV династии Бокхорисе (720–715 гг. до н. э.).[8]
Французский египтолог Ж.-Ф. Шапмольон в своем кратком описании правления Рамсеса Великого указывает на то, что «он хотел упрочить благополучие его (Египта. — Е. Т.) жителей и обнародовал новые законы», среди которых «наиболее важным был тот, который предоставлял все классам его подданных право собственности во всей его полноте». Рамсес Великий разделил свое государство на 36 провинций, которыми управляли назначенные чиновники в соответствии «с полным кодексом писаных законов».[9]
Фараон Бокхорис известен как крупный социальный реформатор и законодатель, деятельность которого послужила образцом для Солона в период проведения им реформ в Афинах (594 г. до н. э.).[10] В кодексе Бокхориса, состоявшем из свитков папируса, большое место отводилось регламентации торговых сделок и иных договоров, фиксации формуляров частноправовых контрактов. От царских «законов» (хеп) отличались его «наказы», или инструкции (теп-ред), узаконения, регулировавшие должностное право и адресованные джати, жрецам, воинам, ремесленникам и др.
В целом ряде случаев силу источника права приобретали судебные решения фараона и джати, административные распоряжения высших должностных лиц, а также международные договоры. Так, известен торговый договор египетской царицы Хатшепсут (1525–1503 гг. до н. э.) с царем Параху, главой государства Пунт (современное Сомали). Мирный договор 1296 г. до н. э., заключенный между фараоном Рамсесом II и хеттским царем Хаттусили III, является первым известным в истории международным договором, содержащим основные принципы древневосточной дипломатии: 1) оба государства отказывались от применения силы друг против друга и брали на себя обязательство решать все недоразумения путем переговоров;
2) стороны заключали военный союз на случай, если одно из договаривающихся государств станет объектом нападения со стороны третьего, и обязывались оказывать друг другу вооруженную помощь; 3) они заявляли об обоюдной выдаче преступников знатного и незнатного происхождения.
В Древнем Египте, экономика которого имела преимущественно аграрный характер, особым образом регламентировались сфера имущественных отношений и сфера оборота земель. Здесь был разработан свод (каталог) всех земель страны — «Книга росписи земель Верхнего и Нижнего Египта», где все земли были расписаны по держателям полей (храмы, управления царской администрации, конкретные лица) на текущий год. Будучи верховным собственником земельного фонда страны, фараон («властелин всего, что обходит солнце») мог жаловать пахотную землю в качестве вознаграждения за службу отдельным жрецам, воинам и другим своим подданным вместе с обслуживающими ее государственными рабами и инвентарем. Такие земельные пожалования («дом номарха») приобретали статус временного частного землевладения (джет), хотя государственные чиновники продолжали управлять этими землями и взимать с них часть дохода. Постепенно эти землевладения приобретали статус частной собственности («дом отца моего»). В правовых документах, освещающих введение государственных служащих в должность, указывалось, что, во-первых, должностное владение неделимо (кто владеет домом, тот владеет и всеми остальными частями этого совокупного владения); во-вторых, его нельзя было унаследовать без назначения на ту же самую должность; в-третьих, запрещено пользоваться двумя неделимыми должностными владениями во избежание путаницы при исполнении связанных с правом владения обязанностей.
Однако сохранение титула собственности на землю за фараоном усложняло порядок передачи права собственности на землю (этот порядок включал в себя ряд формальностей, ритуалов и пр.). Так, после составления письменного договора купли-продажи, скрепления его клятвенными заверениями и религиозного освящения совершался торжественный обряд ввода покупателя во владение в присутствии царского или храмового сановника. В состав царско-храмового хозяйства помимо землевладений входили царские виноградники, каменоломни, медные и серебряные рудники, зернохранилища и пр. Все водные источники в Древнем Египте считались собственностью фараона и облагались в местных хозяйствах особым налогом, который распространялся на воду не только в каналах, водоемах, колодцах, но даже в бурдюках и на деревья, в тени которых эти бурдюки вешались.[11]
Согласно преданию жрецам издревле принадлежала третья часть земель Египта, предназначавшаяся для службы богам и предкам и исполнения священных обрядов. Храмовое землевладение отличалось особым режимом: пользовалось вечным покровительством фараона как «земля богов», освобождалось от ряда налогов и повинностей на основе специальных грамот защиты, нередко сопровождалось составлением так называемых контрактов сообщества или партнерства, которые заключались между жрецами и трудовым населением храмовой округи.
Остальной земельный фонд поступал в непосредственное управление общинных старост (ксерпов), которые получали участок земли («дом») за пределами общины из фондов фараона или местного храма. Но земли крестьян также считались собственностью фараона, и за пользование ими землевладельцы-общинники платили налог в качестве арендной платы. Земельный надел мог передаваться по наследству только по мужской линии и при условии правильного культивирования почвы наследодателем.
«Царские хемуу» получали личные наделы в поместьях храмов и вельмож с обязанностью выплачивать налоги продуктами сельского хозяйства. Выделялось также землевладение «дворцовых хентиуше» (букв. «стоящие перед прудом»), служащих поминальных храмов египетских фараонов, которые являлись мелкими собственниками средств производства. Необходимо признать, что основу древнеегипетской экономики составляли не эксплуатация труда рабов или крепостных, а труд свободных египтян, относившихся к среднему классу древнеегипетского общества.[12]
Иная недвижимость (жилые дома, сады и пр.) и все движимые вещи могли отчуждаться свободным египтянам без соответствующей обязанности нести службу и с почти неограниченным правом распоряжения. «Так как сказал фараон: “Повелеваю, чтобы муж всякий творил в отношении имущества его по желанию его”».[13]
Отдельную категорию составляла семейная собственность, находившаяся под контролем старшего члена семьи, особо оберегавшего так называемую культовую собственность для погребальных целей. К категории священных земель, на которых, в частности, запрещалось возводить частные постройки или разбивать сады, относились земли под дворцово-храмовыми сооружениями, усыпальницами, стелами, обелисками, гробницами священных животных и птиц (например, священных соколов).
В многочисленных документах и надписях, касающихся оформления различных обязательств, встречаются клятвы, которые стороны произносят по требованию суда или по собственной инициативе. Так, при заключении в суде договоров найма рабов их владельцы клятвенно удостоверяли получение денег за весь оговоренный в договоре период найма, обязуясь одновременно возместить работой этих же рабов возможные дни их болезни. Владелец сдаваемого в наем осла клятвенно заверяет нанимателя, что никакое третье лицо не имеет на него прав.
Заключение возмездных договоров облегчалось тем, что в Древнем Египте издавна продукты или изделия оценивались с помощью единицы под названием «шетит» или чисто весовой единицы «дебен» (90 г золота, серебра, меди). Тот, кто хотел продать дом или раба и договаривался о его стоимости в шетит, получал зерно или скот на эту сумму. После передачи покупной стоимости стороны произносили клятвы при свидетелях, а суд регистрировал сделку. После этого рабы становились собственностью нового владельца и, как правило, сразу же получали египетское имя. В формулярах договоров купли-продажи раба имелась непременная оговорка, что раб продается вместе со своими детьми, которые у него уже имеются и которые родятся в будущем.
Широкое распространение получили договоры перевозки грузов. Владельцы судов состояли, как правило, на государственной службе и являлись материально ответственными лицами, вследствие чего были обязаны возмещать владельцу ущерб в случае гибели, порчи и пр. товара. Во время длительного пути (например, при доставке зерна из Нубии или Фив) груз охраняли воины соответствующих гарнизонов. При получении груза в пункте назначения местные работники (например, работники зернохранилища) были обязаны в кратчайшие сроки послать в столицу писцам казначейства отчет о получении и распределении груза.
Ряд контрактов сопровождался оформлением особого «документа об обеспечении», который фиксировал временный характер договорных отношений, ограничивая их, как правило, трехгодичным сроком (сделки займа, ссуды, «контракты порабощения», оформлявшие рабство-должничество). Гарантиями прав сторон служили наряду с составлением «документов об обеспечении» и расписок также скрепление основного договора клятвой и право на обращение в спорной ситуации в «дом судей».
В специальные «дома записей» (или «дома списков» — центральный, столичный, и номовые), которые являлись своеобразными государственными архивами, поступали на длительное хранение большинство деловых документов, удостоверявших характер и происхождение той или иной земельной и прочей собственности, включая сведения о должностях и служебных владениях, копии документов по купле-продаже, аренде и др. Дошедшие до нас источники подтверждают высший юридический авторитет всякого рода справок-сведений, выдаваемых по запросу чиновников и судей «домами записей».
За нарушение обязательств древнеегипетское законодательство предусматривало штраф, равный двукратной стоимости предмета обязательства. В судебной практике встречались дела об оговорках, связанных с нарушением обязательств по не зависящим от сторон причинам. В таких случаях договоры расторгались в судебном порядке, а стороны возвращались в первоначальное положение.
Важной составной частью формировавшейся древнеегипетской правовой системы стали нормы брачно-семейного и наследственного права. Хорошо известны слова Геродота о положении женщины в египетском обществе, которое явно было более независимо по сравнению с положением женщины в других странах древности: «Женщины у них посещают площадь и торгуют».[14] Продолжая играть на протяжении всей истории Древнего Египта значительную роль в социальной и хозяйственной жизни всего общества, женщина и в семье занимала довольно высокое п оложение в качестве «владычицы дома». В связи с этим получил распространение брак-партнерство с правом голоса свободной женщины при оформлении брачного контракта, в котором закреплялось не только раздельное супружеского имущество, но и свобода развода. Каждый брачный договор сопровождался символическим обрядом обмена «брачными» браслетами (впоследствии — железными кольцами) и передавался на утверждение джати. Последний четко следил за тем, чтобы в тексте контракта содержалась детальная опись имущества жены, определялись суммы обязательных для мужа выплат на содержание его супруги. Для египтян понятия «построить дом» и «взять жену» были синонимами. Свадебный обряд был достаточно прост, так как основная часть брачной церемонии заключалась в переходе невесты с ее приданым из отцовского дома в дом жениха. После свадьбы муж продолжал обычно называть жену «сестра» (сенет), а не «супруга» (хемет), как ее называли родственники по линии мужа.
Вполне официально заключались браки между родственниками (например, дядьями и племянницами), а также признавались полигамные браки для фараонов и отдельных чиновников. Старшая жена в гареме фараона (как правило, приходившаяся ему старшей сестрой) ведала к тому же организацией дворцового ритуала, занимая должность «хозяйки дома царя». В современной литературе нередко говорится о частом заключении браков между братьями и сестрами, однако это было характерно лишь для высшего сословия и царского рода. Так, один из царских судей Камбизу, отвечая на связанный с этим вопрос, сказал: «Никакой закон этого не разрешает, но закон дозволяет фараону делать все, что он хочет».[15] Кроме того, в Древнем Египте среди фараонов и высших сословий сложилась практика замены умершего супруга его братом или близким родственником, когда новорожденный умерш его сразу объявлялся «богом данным отпрыском».
Отец не имел права отказаться от своего ребенка в случае, если его матерью была не «владычица дома», т. е. не законная супруга, а рабыня. Страбон отмечает удивительный обычай древних египтян, которому они придавали большое значение, — выкормить и вырастить всех родившихся у них детей. Супруг вполне легально мог содержать в своем доме наложниц, а его неверность, как правило, не каралась никакими санкциями. За проступок или ослушание муж был вправе наказывать свою жену, однако жестокое избиение могло стать поводом к судебному разбирательству и привести к вынесению приговора, предусматривающего сто палочных ударов с лишением права на совместно приобретенное имущество. Юридическая практика Позднего царства свидетельствует, что брачные контракты не препятствовали женщине в соответствующих случаях развестись и завести новую семью. Для этого достаточно было иметь приданое определенной стоимости, составленный брачный контракт и оговоренные в нем условия относительно будущего совместно нажитого имущества. После кончины одного из супругов общим имуществом продолжал пользоваться оставшийся в живых, а в отношении своей доли (две трети вносил муж и только одну треть — жена) имел полное право распоряжения. Одним из самых неблагоприятных последствий развода по инициативе мужа была его обязанность передать все свое имущество в управление старшему сыну с последующим разделом между всеми детьми. Это правило не распространялось на особый имущественный комплекс целевого назначения, выделенный для исполнения обязанностей по уходу за погребениями родителей.
На протяжении всей истории древнеегипетского права сохранялась раздельность имущества мужа и жены, и хотя жена могла по завещанию наследовать мужу, естественными его наследниками были все же только дети. Для передачи жене своего имущества муж должен был, как правило, ее удочерить. Своей собственностью женщина была вправе распоряжаться самостоятельно, завещать, продавать и приобретать. По женской линии могло также переходит землевладение и связанный с ним должностной титул отца, мужа или брата.
--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--