Статья: Язык русского зарубежья: итоги и перспективы исследования

10.1.1. Усвоение русского языка дома, от родственников (свободно владеющих книжным и разговорным русским языком) или нянь (в речи которых встречались черты просторечия).

10.1.2. Господствующее в семье стремление сохранить чистый русский язык, не допускать нововведений, связываемых с советской властью, что порождает некоторую архаичность.

10.1.3. Постоянное пребывание в окружении лиц, говорящих на других языках, и усвоенное с детства многоязычие.

10.2. Общие особенности речи эмигрантов первой волны можно кратко охарактеризовать так.

10.2.1. Беглость, естественный темп речи, что редко бывает свойственно иностранцам, даже отлично выучившим русский язык.

10.2.2. Наличие типично разговорных черт в фонетике.

10.2.3. Свободное пользование разговорной, а иногда и просторечной лексикой.

10.2.4. Наличие слов и выражений, устарелых в русском языке СССР и современной России.

10.2.5. Отказ от использования слов, возникших в советское время.

10.2.6. Сохранение в заимствованных словах их исконного произношения или отдельных его черт.

10.2.7. Включение иноязычных слов в качестве инкрустаций, а не построение макаронического дискурса.

10.2.8. Наличие калек; наиболее распространенные - семантические и синтаксические.

10.2.9. В речи некоторых лиц наблюдается интонационное и фонетическое влияние чужого языка, начальная стадия разрушения некоторых грамматических особенностей русского языка.

10.3. Угасание письменной формы русского языка у тех лиц, которые получали образование не на русском языке (см. об этом подробнее: [Земская 1999а]).

11. Проведенное исследование позволило выявить наиболее слабые vs. устойчивые к воздействию чужих языков части системы русского языка.

11.1. Быстрее всего влиянию чужих языков подвергается интонация: у многих лиц, но не у всех. Необходимо подчеркнуть, что далеко не все эмигранты усваивают интонацию окружающего их языка. Чаще всего происходит разрушение интонации русского языка, но человек не овладевает полностью и интонацией чужого языка. Это, конечно, касается в первую очередь эмигрантов третьей и четвертой волны, не ставших двуязычными.

11.2. В области фонетики можно отметить следующее:

11.2.1. К числу устойчивых относятся такие явления: оглушение согласных на конце слова; противопоставленность согласных по твердости/мягкости, глухости/звонкости.

11.2.2. Неустойчивые признаки имеют одну общую отличительную особенность: они не релевантны для фонологической системы русского языка. Необходимо отметить, что перечисленные далее признаки встречаются далеко не у всех говорящих. В речи одних лиц их нет совсем, у других встречаются только некоторые. В области согласных это: смягчение звуков ш, ц, не имеющих парных мягких; отвердение ч, не имеющего парного твердого; озвончение х, не имеющего парного звонкого. Отмечу также: грассирующее произношение р; среднеевропейское l; звуки т, д в английском окружении могут приобретать альвеолярность, звук к - придыхательность.

В области гласных: утрата у-образного признака у звука о; фонемы а, о в первом предударном слоге у некоторых лиц реализуются гласным неполного образования ъ: tъta.

11.3. Лексика относится к числу тех областей языка, в которых иноязычное влияние обнаруживается достаточно заметно и быстро. Включение иноязычных слов и выражений в русскую речь свойственно представителям всех волн эмиграции. Однако между разными волнами эмиграции имеется существенное различие в характере использования лексики языка страны обитания, в ее функциях в речи.

Лица, хорошо знающие язык страны-приюта, дву- и многоязычные, не допускают смешения языков. Они не строят макаронический дискурс, а используют иноязычные слова как инкрустации. Лица, плохо знающие язык страны обитания, лишь изучающие его, подвержены интерференции. Они используют лексику и фразеологию чужого языка часто без особой надобности, чтобы показать свою осведомленность в новом для них языке.

Эмигранты первой волны, как правило, используют иноязычную лексику в номинативной функции, тогда как эмигранты четвертой волны применяют ее нередко как средство непритязательной языковой игры. Последнее объясняется тем, что эта лексика для них явление новое, необычное, вызывающее разного рода ассоциации с родными словами в духе народной этимологии, паронимической аттракции, каламбуров. Вот несколько примеров из статьи [Гусейнов 1997, 44]: шпрахи (языковые курсы) - страхи, рехннунг (счет) - такой, что рехнуться можно; см. также: [Земская 2001].

11.4. Исследователи языка русских эмигрантов, как правило, не обращают специального внимания на словообразование, рассматривая отдельные производные слова при изучении заимствованной лексики - так называемых слов-гибридов (заимствованная основа + русские аффиксы). Между тем, вопрос о том, как функционирует словообразовательный механизм русского языка в иноязычном окружении, представляет значительный интерес. Единственные известные мне работы, посвященные этой проблематике, - интересные исследования М. А. Осиповой [Осипова 1999; Осипова, в печати]. М. А. Осипова изучала речь эмигрантов последней волны эмиграции в США (с конца 80-х годов), часть которой составляют дети и молодежь, не усвоившие в достаточной степени русский язык в России. По ее наблюдению, прежде всего уходят из языка модификационные (по Докулилу) производные. Она пишет: «Слабой системной категорией оказываются модификационные производные, куда относятся диминутивы и приставочные глаголы. Это производные с интерпретирующим, а не называющим значением. Устойчивым же ядром системы оказываются мутационные производные, как, например, названия деятеля. Это «называющие» производные. Иными словами, дезинтегрируются производные с вторичными словообразовательными функциями, а проявляют устойчивость образования, реализующие важнейшую функцию словообразования, - номинативную» [Осипова 1999, 11]. Это мнение разделяет и [Polinsky, in print], полагая, что словообразовательный механизм русского языка ослабевает, вытесняемый под влиянием английского другими механизмами языка.

11.4.1. Мои материалы дают иную картину. В речи эмигрантов первой волны и их потомков, родившихся вне России и усвоивших язык в семье, словообразовательная система русского языка сохраняется в своем обычном виде. В речи моих информантов как раз модификационная категория уменьшительности-оценочности обнаруживает наибольшую активность, причем и в речи эмигрантов второго и третьего поколения первой волны. Как это свойственно разговорному языку в России, распространены уменьшительные и оценочные экспрессивные производные типа павильончик, домик, огородик, кухонька, комнатушка, пилюльки, домишка, маленький городочек, уличка.

Таким образом, мои материалы подтверждают предположение Якобсона о том, что при ослаблении языковой системы первыми исчезают категории, наиболее поздно осваиваемые человеком. Ведь известно, что в славянских языках категория уменьшительности возникает у ребенка очень рано (см. [Гвоздев 1961; Земская 1993]).

Мои записи показывают резкое различие в отношении к диминутивам между речью эмигрантов первой волны и их потомков и речью эмигрантов последней волны (с конца 80-х годов), представленной в статьях: [Осипова 1999; Осипова, в печати; Polinsky, in print].

11.4.2. Наблюдается резкое различие в использовании словообразования в языке эмигрантов разных волн. В языке эмигрантов первой волны (т.е. покинувших Россию после революции 1917 года) словообразование имеет те же функции, что и в языке метрополии (см.: [Земская, в печати (б)). Наиболее активны две функции - экспрессивная (производство диминутивов) и номинативная. В качестве базовых используются преимущественно основы русских слов.

Эмигрантам первой волны свойственно свободное владение двумя или более языками. Они не смешивают разные языки. Чужой язык для них привычен и иногда даже более удобен, чем русский. Они не подвергают его обработке словообразовательными средствами русского языка.