Статья: К Бальмонт

или повторением одного и того же аллитерирующего звука в начале слова:

Ландыши, лютики. Ласки любовные, Ласточки лепет. Лобзанье лучей...

Стихи эти составлены из назывных предложений, каждое из которых начинается в середине одной строки и заканчивается в середине следующей. Точки на стыке их, казалось, должны нарушить плавное течение интонации, но этого не происходит, потому что точка у Бальмонта "поется". У него есть стихотворение, которое так и названо - "Безглагольность". Почти полное отсутствие глаголов и придает стиху, поэтике в целом импрессионистическую красочность образов и музыкальность:

Есть в русской природе усталая нежность, Безмолвная боль затаенной печали, Безвыходность горя, безгласность безбрежность, Холодная высь, уходящие дали...

Бальмонт наполнил русский стих магией образных звуков и речений, органично соединивших в своем словаре книжное и фольклорное. Это и сделало художественно ценным его волшебную ворожбу со словом, которым он воспел родную землю:

Я любил вознесенное сказками древо, На котором звенели всегда соловьи, А под древом раскинулось море посева, И шумели колосья, и пели ручьи...

Последние два десятилетия своей жизни К. Д. Бальмонт провел в эмиграции. Очень тосковал о родине. В статье "Воля России", которая открывала первый номер русского журнала, издаваемого в Праге (1924 г.), Бальмонт писал о трагической судьбе русского народа, его "прекраснейших творцов" - писателей: Пушкине, Лермонтове, Гоголе, Кольцове, Никитине, Успенском Г., Батюшкове, Некрасове, Тургеневе, Толстом, Достоевском - "богатства души и одаренности, соединенное с тем роковым даром..." И сам К. Д. Бальмонт умирал в оккупированном гитлеровцами Париже, мучительно переживая за судьбу России и судьбу своей незащищенной поэзии. И только в наши дни его муза стала снова доступна русскому читателю. И это возвращение еще одно доказательство ее исключительной Художественной значимости.