Статья: К вопросу о «религиозности» русской интеллигенции: религиозный язык у эсеров-террористов начала XX века

Через два дня, 4 февраля, Каляев убил великого князя, когда тот был в карете один. Вместе с великим князем был тяжело ранен его кучер, Андрей Рудинкин, который умер три дня спустя. (Любопытно, что для террориста-«рыцаря» смерть кучера — человека из народа — была приемлема, тогда как смерть женщины и детей из царственного дома не была допустима.) В своей «Кассационной жалобе в Сенат» Каляев написал:

На суде председатель напомнил мне вопросом о моем отношении к убитому кучеру—я лично забыл об этом обстоятельстве, но, конечно, я не желал его смерти и был крайне удручен, когда мне сказали, что он умер, хотя, согласно правилу поведения на следствии, я отказался дать какие-либо объяснения 32.

Через несколько дней после убийства великого князя — вечером 7 февраля — его вдова, великая княгиня Елизавета Федоровна, посетила Каляева в Бутырской тюрьме 33. Мотивы великой княгини неизвестны. В правой печати писали, что она благородно простила убийцу своего мужа и предложила заступиться перед царем за его жизнь. Эсеровская пресса объявила, что это — хитрый маневр со стороны правительства, чуть ли не провокация 34. Но мы не имеем основания сомневаться в том, что великая княгиня была глубоко верующей женщиной, искренней в своем желании простить Каляева 35. Ясно также, что Каляев отверг ее предложение о заступничестве.

В своем рассказе о свидании с великой княгиней Каляев ни слова не сказал о том, что она предлагала заступиться за него. Он написал только, что она сказала ему: «...Я хотела бы только, чтобы вы знали, что великий князь простил вам, что я буду молиться за вас». Потом она добавила, что она будет молиться за Каляева и просила его взять от нее «на память» иконку. Каляев принял иконку. Он объяснил:

Это был для меня символ признания с ее стороны моей победы, символ ее благодарности судьбе за сохранение ее жизни и покаяния ее совести за преступление великого князя 36.

Впоследствии, 24 марта, после опубликования в газетах отчета об этом свидании («появление в печати известия о принятии мною иконки в тенденциозно- оскорбительном для меня освещении»), Каляев написал открытое письмо великой княгине 37. В этом письме он утверждал, что «не выражал какого-либо раскаяния»: «...мне не в чем раскаиваться, так как моя совесть чиста».

-----------------------------------

32 Кассационная жалоба И. П. Каляева в Сенат... С. 48.

33 Великая княгиня Елизавета Федоровна («Элла») была старшей сестрой императрицы Александры Федоровны.

34 4-е февраля 1905 г. //Р.Р. 1905. № 60. 5 марта. С. 3 (см. также № 64, с. 15).

35 Впоследствии она стала монахиней, основала Марфо-Мариинскую обитель милосердия в Москве. Большевики убили ее, вместе с другими членами царствующего дома, в городе Алапаевске (Урал), в день после убийства царя с семьей в Екатеринбурге.

36 И. Каляев и великая княгиня. 1. Рассказ И. Каляева о свидании // Р.Р. № 68. С. 3. См. также: И. Каляев и великая княгиня. 3. Стихотворение И. Каляева» //Там же. С. 4-5:

«...Она встрепенулась душою

И молвила нервно: «Молюсь я за вас», ...

Она мне дала на прощанье

Иконку: «на память», - сказав, «от меня».

Я принял, как символ признанья...»

37 И. Каляев и великая княгиня. 2. Письмо И. Каляева к вел. княгине» // Там же. С. 3-4.

В письме он также опровергнул другие газетные известия, например, о том, что он молился за великую княгиню. Он объяснил, что он молился за нее только в переносном смысле, что он надеялся, что ее не будет в карете 4 февраля вместе с великим князем («я молитвенно не желал Вашей гибели»)38. Он продолжал:

...моя «молитва» <...> была самого земного свойства. Отсюда ясно, что в моем выражении «молился» — нет ничего такого, что могло бы подать повод к обольщению насчет твердости моих убеждений. Да, я действительно «молился» за успех моей партии, как представительницы народа в борьбе с самодержавием 39.

Для Каляева вопрос о его «религиозности» был достаточно больным. В письме к великой княгине он написал, что он «не объявлял себя верующим». Он объясняет:

...дело Боевой организации 4-го февраля было и моим личным делом, и я исполнил его с истинно религиозной преданностью. В этом смысле я «религиозный» человек, но моя религия — социализм и свобода, а не мрак и насилие. Моя религиозность против Вас, а не с Вами, что я доказал делом 4-го февраля 40.

Каляев указывал на то, что он был сострадателен к великой княгине: «я был снисходителен к Вашему религиозному суеверию», «я оказал уважение Вашему религиозному чувству, хотя бы внешнее». Он упрекнул ее в том, что она ответственна за опубликование в печати тенденциозных и искаженных известий об их свидании «как о каком-то торжестве православия», и подтвердил: «я ничего общего не имею какой-либо стороною моего „я" с религиозным суеверием рабов и их лицемерных владык»41.

Из этого любопытного эпизода ясно, что сознательного извращения слов Каляева со стороны великой княгини, наверное, не было. Более вероятно, что это было чистое недоразумение: она толковала его метафорическое употребление религиозного языка, как буквальное. И сам Каляев не только употреблением религиозного языка, но и религиозным поведением — принятием иконки — как бы подтвердил толкование великой княгини.

Не случайно, что партийная кличка Каляева была «Поэт». Он сам писал стихи (очень плохие, надо сказать)42, страстно любил поэзию русских символистов — Блока, Бальмонта, Брюсова, которых он называл «революционерами в искусстве» и «революционерами чувства», и горячо защищал их от обвинений в декадентстве или реакционности 43. Можно сказать, что Каляев делал из своей собственной карьеры террориста что-то вроде произведения искусства. Он был хорошим актером, и при слежках за Плеве и великим князем прекрасно играл роли извозчика, папиросника или швейцара 44. Наверное, не менее хорошо он мог играть и роль христианского подвижника.

-------------------------------------

38 Кажется, что 4 февраля Каляев был готов убить великую княгиню, если б она находилась в карете вместе с мужем. См. его объяснение об этом в «Кассационной жалобе» (С.48).

39 И. Каляев и великая княгиня. 2. Письмо И. Каляева к вел. княгине... С. 3.

40 Там же.