Статья: Картинные книги
К числу столичных диковинок владелец относил и увиденные им скульптуры. Рисунок «Статуя» изображает мужскую голову, выполненную на манер античных герм и установленную на постаменте. Стараясь передать «пространственность» - это основное свойство скульптуры – рисовальщик показывает статую с разных точек зрения: спереди и сзади. На том же листе изображен и мастер-лепщик.
Интерес к новому для провинциала виду искусства отразился и в рисунках «Статуя турецкого хана» и «Статуя человека в треуголке». Причем, на обеих – по углам постаментов сидят вороны, непременная деталь городского пейзажа.
Часто альбомные зарисовки и надписи к ним становятся подробным повествованием, развернутым на два-три листа. Так, «Некоторой министр в проезде. Повстречалися с ним нужные дела., разбив свой стан об оныя рассуждает», - гласит надпись над изображением на одной странице, а рядом – на соседней с ней , другой рисунок, сюжетно связанный с предыдущим, и надпись назидательного характера: «Щёголь зван к нему для совету об оных делах; едет не дела разбирать, а лошадей своих показать и ими пощеголять».
В пределах одного листа Енгалычеву удается скомпоновать несколько разнородных предметов: палатку, которую министр «разбил» в дороге, верстовой столб и привязанную к нему лошадь; походный раскладной столик с письменным прибором, за которым чиновник решает важные государственные дела. Рисунок был сложным и давался, повидимому, нелегко. Министра Енгалычев посадил за стол прямо, в фас, на нём мундир с орденской лентой, парик с буклями, очки. Лошадь, привязанная к верстовому столбу, показана в трёхчетвертном развороте, да к тому же вся она и не поместилась в изображение, но привязь, седло и стремена выписаны подробно.
Рисунок, расположенный на соседней странице, «Щеголь», званный к министру «для совету» представлен едущим на паре отменных рысаков. Его легкомысленные намерения выдают беззаботный вид и непринуждённость позы: он сидит на краю коляски, слегка покачивая ногой. Вид, который придал ему Енгалычев, прямо соотносится с разоблачительным текстом к картинке: «Едет не дела разбирать, а лошадей своих показать».
Шумная столичная жизнь была для Енгалычева весьма любопытна, но, судя по зарисовкам в картинной книги, большую часть времени он проводил у себя в имении. Перевернем несколько страниц, и вновь перед нами сюжеты из сельской жизни «Пастух громко на свирели играет и собаки подле него». На рисунке изображен пастух, сидящий под деревом и наигрывающий на дудочке На пастухе длиннополый суконный кафтан с позументами, панталоны, рубашка из тонкого голландскою полотна с кружевным жабо и манжетами, на голове - треугольная шляпа. Для Енгалычева, идущего всегда от реальности, изображение пастуха в подобном наряде было данью моде.
Не таких ли пастухов запечатлели чувствительные путешественники, писатели-сентименталисты: автор «Путешествия в Малороссию» князь П.И. Шаликов, В.В.Измайлов, написавший «Путешествие в полуденную Россию», и другие? В их произведениях обязательно присутствовали «бархатные луга», населенные хорами «резвых пастухов» и веселых пастушек. «Смотря на покоящихся овечек, на пасущих пастухов, на травки и цветочки, путешественник чувствует небесное вдохновение и хочет схватить сельскую свирель, чтобы петь»,— писал В.В. Измайлов.
Ему и подобным сочинителям, которые изображали русскую деревню в виде «счастливой Аркадии», возражали путешественники менее чувствительные. «На ме