Статья: "Хронотоп". "Целое-становление-связь"

В основании двух разновидностей ее решения ("энергетической" (Плутарх) и "аналитической" (Светоний) лежало аристотелевское учение об энтелехии, энергии, которая есть изначальная цель и причина развертывания человеческой жизни. Тут юность есть функция от "завершенности".

"Характер" вне актуальной и исторической обусловленности; он - сам себе, вне времени и пространства; а биографическое время, как ряд связанных событий, необратимо.

Свойства характера в его внутреннем времени обратимы: они могут проявиться раньше или позже, но поскольку характер - это энергия, деятельность, которая опредмечивается в событиях теку чей, исторической действительности, постольку "характерное время" также имеет свою "внешнюю необратимость" и "внешнюю пространственность", которые являются, следовательно, общими для общества, его истории, с одной стороны и человека-характера, - с другой. Но это "временное и пространственное пересечение" человека-характера и социума не есть "свое-другое" характера, но "внешнее-другое", безразличное для него. По существу, здесь нет возможности говорить об основном романном противоречии; ведь внешнее единство (в событии) человека-характера и общества, случайно, по крайней мере, для человека.

Таким образом, исходя из приведенного выше определения рома на, можно высказать сомнение в том, что такой тип эпического про изведения мы в праве относить к романному жанру:

- Нет системообразующего противоречия;

- нет проблемности, потому что "встреча" с социумом случайна; - герой-характер в себе "неопределенно-завершен". Так что о

"передаче организации личности" говорить невозможно по причине этой неопределенности и случайности чередования свойств в их внешних (социально-событийных проявлениях).

Такая концепция характера существенно напоминает ясперсовскую "экзистенцию", но у К. Ясперса эта "экзистенция" одинакова у всех и общение этих "всех" она делает необходимым и существенным. Здесь же все неопределенно и случайно. Даже диалог, "который имеет место между героем-характером и Социумом, случаен и не имеет обратной существенно-смысловой связи.

"Второй тип биографии можно назвать "аналитическим". В осно ву его кладется схема с определенными рубриками, по которым распределяется весь биографический материал: общественная жизнь, семейная жизнь, поведение на войне, отношения к друзьям, достойные запоминания изречения, добродетели, пороки, наружность и т.п... свойства характера подбираются из различных и разновременных событий и случаев жизни героя и разносятся по указанным рубрикам... временной биографический ряд оказывается здесь разбитым... Руководящим началом и здесь является целое характера, с точки зрения которого безразличны время и порядок проявления той или иной части этого целого. Уже первые штрихи (первые проявления характера) предопределяют твердые контуры этого целого, и все остальное располагается уже внутри этих контуров... в систематическом порядке" (4. с. 292).

Во-первых, мы считаем, что будет адекватнее эту разновидность романа определить как "гипотетико-индуктивную", потому что здесь художник исходит из "идеи целого"; но конкретное содержание и структуру целого он выявляет эмпирически, осуществляя затем обобщение и классификацию по видам специфических "сгустков" социальных отношений.

Характер понимается, по сути, как "сущностный монолит", равнодушный к пространственно-временному структурированию.

Во-вторых, гипотетико-дедуктивный характер, несомненно, менее неопределенен, чем "энергетический", поскольку фактически тождествен совокупности эмпирически обнаруженных свойств, организованных в целое по принципу социальной значимости.

В такой интерпретации героя более эксплицитна завершающая ценностно-смысловая вненаходимость автора, акт его "вживания", "избыток видения" и "изоляция" как момент эстетизации.

В заключение мы соотнесем специфически-сущностные свойства этого типа романа с характеристиками развитого романного жанра.

Это - эпическое произведение, повествующее о бытии личности в процессе эмпирического проявления ее характера в социальном времени и пространстве, обнаруживающих и передающих "организацию" этого характера с точки зрения его социально-значимых видов отношений.

Герой здесь не только внутренне целостен и завершен (это отличие его от современного героя), но завершен и автором в гипотетико-индуктивной системе свойств.

Автор, хотя и формален, но активен, особенно в плане эстетизации познавательно-этической ценности героя, используя для этого социально-значимый критерий.

Подчеркнем, что его вненаходимость, вживание, избыток виде ния и изоляция относятся лишь к эмпирически проявленному характеру.

В социальном времени и пространстве происходит диалог чело века и общества, но он не актуально и двусторонне активен, скорее пассивно-ретроспективен, потому что "вопросы и ответы социума и ответы и вопросы героя-характера не происходят в прямом и "живом" акте взаимодействия. Ведь на существенный вопрос социума в данном общении с героем он может дать ответ не обязательно в первом следующем своем проявлении, а далеко в другом социальном времени и пространстве. Конечно, назвать диалогом это можно только условно.

Герой и здесь до конца не воплотим в любом социально-историческом событии с точки зрения его внутренних возможностей. Завершая философский анализ бахтинской поэтики античного романа, следует сказать, что роман в эту эпоху переживает стадию своего возникновения. Основанием такого утверждения служит то, что в рассмотренных Бахтиным эпических произведениях предпринимается первый шаг художественно изобразить бытие человека в обществе и те сложные и противоречивые отношения, которые складываются между ними. Степень и глубина духовного проникновения в сущность человека, общества и их отношений, а также античное понимание эстетического, - все это обусловило соответствующие степень и уровень литературно-художественного изображения основного романо-образующего противоречия и его сторон. Античный романист в основ ном эстетизировал умозрительные "модели", "схемы" человека, общества и их взаимодействия, которые выработала античная философия.

Исследования Бахтина позволяют обнаружить возникновение почти всех специфических характеристик современного романного жанра, определенность которых детерминировалась указанными выше степенью и уровнем художественного освоения противоречивой природы взаимоотношений между героем эпического артефакта и его социальным окружением.

М. Бахтин (как философствующий литературовед) верно отмечает, что историческая ценность той или иной эпохальной духовности (отражаемой в частности, в художественной литературе) состоит в степени развитости ее способности адекватно отражать конкретное содержание социального времени. ".., не может быть и речи об отражении эпохи вне хода времени, вне связи с прошлым и будущим... Современность, взятая вне своего отношения к прошлому и будущему, утрачивает свое единство, рассыпается на единичные явления и вещи, становится абстрактным конгломератом их" (4. с. 296).

На рассмотренной нами стадии "возникновения" романного жанра понимание "хода времени", опирающееся на мифологический опыт, находится в зачаточном состоянии. И это выражается, прежде всего, в том, что внимание к "источнику" этого "хода времени", каковым является "социальное противоречие", только формируется. И это ценное начало античность передала Средневековью. Однако в условиях духовного деспотизма Церкви это "начало" было помещено в основание "вертикали" - от твари до Бога, и к этому "началу" (Богу) должен двигаться человек. Художественная литература значительной частью своих представителей эстетизировала это движение "по вертикали". Но под влиянием "фольклорной временной инверсии", которая "приземляла" поиски социального идеала (человеческой гармонии, совершенства, справедливости), помещая все это в "земное прошлое", что хотя и опустошало будущее, но позволяло отдельным великим художникам средневековья в пределах "вертикального мышления" высказывать имплицитные сентенции о "горизонтальном движении" человека и общества, источником которого являлось "противоречие между реакционными и прогрессивными социальными силами. К таким художникам М. Бахтин относит прежде всего Данте. Этот гений посредством метода "осмысливающей одновременности" ("вертикальное мышление") искал причины подлинного движения - "движения вперед". Пользуясь "латентными приемами" (символом и аллегорией), художники стали изображать пространственно-временное реальное движение. Но главное в "осмысливающей одновременности" заключалось в том, что оно отражало социальные противоречия эпохи. Отсюда исключи тельная напряженность мира, которую создает борьба живого исторического времени с вневременной, потусторонней идеальностью.

Существенную роль в творчестве "вертикально-горизонтальной" направленности сыграли народные образы плута, шута и дурака, которые позволяли изображать "рискованные" перед лицом церковной доминанты в обществе прогрессивные, критические мысли.

Мы не станем подробно останавливаться на бахтинском анализе "рыцарского романа, который мало что даст для нашего исследования. Скажем лишь, что его авторы, подобно авторам времен заката Римской империи, эстетизировали "чудо" и "бескорыстную авантюру", в которых искали спасение господствовавшие классы от интуитивного схватывания надвигающегося краха их порядка.

Обратимся к тем писателям-мыслителям, которые художественно изображали поиск духовно-практических путей выхода человека и общества из глубокой и целостной общественной стагнации. Одним из таких писателей-романистов был Франсуа Рабле (ХУ1 в.).

М. Бахтин видит социально-историческое значение творчества Ф. Рабле в том, что он решал задачу "...собрать распадающийся мир (в результате разложения средневекового мировоззрения) на новой материальной основе. Средневековая целостность... мира... разрушена. Разрушена была и историческая концепция средневековья" (4. с. 354). Решая эти задачи, Рабле, по Бахтину, опирается на преемственную связь с фольклором, в котором уже намечалось представление об историческом времени, в котором индивидуальные жизненные ряды вовлекались во всечеловеческий жизненный поток; социальная действительность "очищалась творческим народным смехом (амбивалентность карнавального смеха), а "официально-высокое и незыблемое выражалось на "низком языке" подвижного настоящего и возможного будущего. Романы Рабле характеризует актуальность, конкретность, детализованность, отсутствие абстрактной символики, схематизма и связь с живой жизнью. Но главное (и это подчеркивает то же и Бахтин) в его творчестве - это идея развития и входящие в нее аспекты связи, борьбы старого и нового, а также идея безграничных возможностей самоутверждения человека в мире.

Проблема роста и становления является ведущей в образах Рабле. "Рабле выходил за пределы эпохи в ее историческую перспективу. Он не верит эпохе на слово, разрушает официальную ее картину посредством карнавального смеха... И мир ближайший с его индивидуально-единственными вещами, людьми и событиями историчен. Но за ним стоит исторически более значительный мир" (4. с. 485). То есть Ф. Рабле отстаивает целостность не только актуальной социальной действительности, но и истории человеческого рода.

Таким образом, художественным гением Франсуа Рабле была схвачена противоречивая природа социально-исторического процесса, а также необходимость активного участия человека в разрешении назревших общественных противоречий; причем, эта человеческая активность должна быть разумной, чтобы не все из прошлого и кризисного настоящего полностью уничтожалось, поскольку как в настоящее из прошлого вошло положительное, ценимое в народной традиции, так и в будущее войдет то, что "пропустит" туда народный "щедро-строгий" гений. Рабле "...обладал, - замечает Бахтин, исключительным чувством нового ... существенно нового, которое действительно рождалось из смерти старого и которому, действительно, принадлежало будущее" (4. с. 500). Следовательно, Франсуа Рабле поднялся до эстетизации диалектики социально-исторической действительности, в которой (эстетизации) имплицитно изображены:

К-во Просмотров: 312
Бесплатно скачать Статья: "Хронотоп". "Целое-становление-связь"