Статья: Лесбийская любовь
Безумен взгляд, тоской задетый,
Угрюм ревниво-сжатый рот, —
Меня терзая, мстишь судьбе ты
За опоздалый мой приход.
(Парнок, 198).
Наконец, еще один автор эпохи Серебряного века, врач Б. И. Бентовин 3, считает, что некоторые опытные проститутки, склонные к лесбийскому сексу, спят с новичками в этой профессии, готовя их к приему клиентов обоего пола. Как многие специалисты-интеллигенты, Бентовин был убежден, что лесбийская любовь, как и другие формы перверсии, распространялась только среди благополучных, хорошо обеспеченных слоев общества, и русские крестьяне не знали ее. В контексте такой идеализации простой и здоровой крестьянской жизни недвусмысленное свидетельство Тарновского о бытовании сексуальных отклонений среди представителей всех классов русского общества выглядит как радикальное, смелое суждение.
На заре советской власти и на протяжении 1920-х годов впервые в руcской истории любовь женщины к женщине привлекла заметное внимание юристов и медиков. Диагностическим, так сказать, термином для этого явления стала «гомосексуальность». Слово «лесбиянка» очень редко появлялось в литературе по психиатрии; женщина, влюбляющаяся в женщин или вступающая с ними в связь, именовалась «гомосексуалисткой». Врачи не скупясь, щедрой рукой раздавали звания «гомосексуалисток» на основании гендерного нонконформизма женщин. выраженного в манере одеваться и вести себя, в походке, жестикуляции и выборе профессии. И наоборот, усиленное проявление сексуальной женственности служило для них признаком «нормальности».
Единственным психиатром в России, пытавшимся разделить понятия трансвестизма и гомосексуальности, был А. О. Эдельштейн; подавляющее большинство русских врачей не проводило различий между этими явлениями. Для советских профессиональных психиатров, как, скорее всего, для большинства обычных людей, поведение, одежда, и/или манера говорить «по-
----------------------
3 Б. И. Бентовин. Торгующая телом. Очерки современной проституции. Москва, 1907.
мужски» были достаточными признаками предполагаемой гомосексуальности женщины. В своей работе «Половые преступления» (1927 г.) Л. Г. Оршанский начинает описание типичной, «полной мужских черт» лесбиянки с утверждения, что выбор объекта сексуального влечения у нее столь же «противоестественен», как у фетишистов или некрофилов. Он заявляет, что «количество гомосексуальных мужчин и женщин, по-видимому, больше, чем обычно предполагают, только мужчины обнаруживаются и сами себя обнаруживают легче и активнее, тогда как женщины это скрывают под видом дружбы» (Оршанский, 85). Далее типология лесбиянок Оршанского в сущности перерабатывает теорию Тарновского, кое в чем модернизируя ее:
«Гомосексуальные женщины тоже, как было указано выше, делятся на активных и пассивных — здесь обратно, наиболее интересны активы, так как пассив, обычная, мало чем отличимая от других нормальных женщин, женщина. Активная женщина в этих случаях полна мужских черт как по внешности, так и по психике. Она обычно энергична, жива, предприимчива, занимает, и не без успеха, мужские должности — комиссионер-вояжер, управляющий делами и т. д., курит, пьет вино и часто ругается довольно забористой бранью. Часто одевает мужскую или «под мужскую» одежду. Очень любезна с женщинами, помогая ей и ухаживая за ней [так!]. И часто добивается взаимности, подходя крайне осторожно и приучая к себе свою симпатию. Активная женщина часто уделяет внимание мужскому спорту — охоте, верховой езде, — полна стремления служить в войсках. И когда .во времена Керенского был создан женский батальон Бочкаревой, то там было большое число активных женщин, столь счастливых возможностью получить все то, что являлось предметом их желаний — мужская форма, оружие». (Оршанский, 89-90)
К двадцатым годам XX века советские медицинские светила уже отказались от мысли, что половые органы лесбиянок в отношении физиологии и структуры отличаются от органов остальных женщин. Теперь гермафродитизм считался физическим состоянием, а гомосексуализм — психологическим. В результате в русской психиатрической литературе этого времени появились рассуждения о том, что гипотетическая гомосексуальность проявляется в некоторых сексуальных и эмоциональных «эксцессах», например, патологической ревности, склонности к насилию: считалось, что эти черты характерны для гомосексуалов. Исследователи писали о лесбиянках, часто ссылаясь на буквальное воспроизведение их собственных слов (но, впрочем, никогда их прямо не цитируя), подчеркивали эмоциональную распущенность этих женщин и неистовую ревнивость. Однако нельзя забывать, что значительная часть этих исследований проводилась психиатрами по следам судебных процессов над женщинами, совершившими насильственные преступления, и эмоциональные особенности преступниц переносились на всех так называемых гомосексуалок.
Судебный медэксперт, психиатр Н. П. Бруханский, исследуя историю любви двух женщин, делает анализ на основании их любовной переписки, не приводя, между прочим, никаких серьезных доказательств, что эти письма существовали в реальности. Уже упомянутый выше доктор Эдельштейн в своей работе о женщине-трансвеститке Евгении Федоровне М. подробно цитирует, как он уверяет, ее дневник, чтобы продемонстрировать ее типично гомосексуальные эмоции и психопатическое мышление. Достаточно сказать, что никаких независимых подтверждений подлинности дневника, а следовательно, исповеди Евгении Федоровны, кроме статьи ее врача, не существует, а в этой статье «дневник» занимает 40% общего объема. Можно сказать, что Эдельштейн пользуется текстом пациентки успешнее, чем пользует самое пациентку. А если говорить серьезно, сейчас невозможно узнать, что из написанного этой «гомосексуалистской» на самом деле принадлежит перу пациентки.
Что действительно можно утверждать о Евгении Федоровне — так это то, что она была трансвеститкой. Она одевалась по-мужски, сменила документы, назвавшись Евгением Федоровичем, очевидно, полюбила женщину, с которой работала в одной конторе, в 1922 году зарегистрировала с ней брак. После этого они жили вместе, как муж и жена. Вскоре руководители учреждения, где они работали, стали настаивать на прекращении этой скандальной истории, однако женщины отказались, говоря, что их личная жизнь никого, кроме них, не касается... Наконец, их начальник подал заявление прокурору, и Евгении/Евгению предъявили необычное обвинение — в «преступлении против природы» (Неаlеу, 83).
Канадский ученый Дэн Хили, ознакомивший западных исследователей со многими интереснейшими архивными материалами, которые документально демонстрируют отношение советских психиатров и юристов к женскому гомосексуализму, отмечает, что в литературе по психиатрии есть еще несколько при?