Статья: Лирика Георгия Иванова

И о смерти говорит.

Пахнет розами. Спокойной ночи.

Ветер с моря, руки на груди.

И в последний раз в пустые очи

Звезд бессмертных — погляди.

Прощание с Шотландией, о котором сказано с трагической иронией, — это расставание с эстетизмом ранних стихов. Материал, лексика, образность еще традиционные: условный «друг» — не то приятель, не то возлюбленная, — словно сошедший сто страниц пушкинской лирики, розы, звезда и звезды. Да и сама грусть окрашена в тона старинной элегии. Но это уже не тихая печаль, это стоически преодолеваемое отчаяние, от которого можно защититься, только застыв в «каменной» позе статуи со скрещенными руками. (НО скрещенные рукм также и у покойника в гробу, — стоицизм не спасает от небытия.) Красота по-прежнему остается темой Иванова, но теперь это красота если и божественная, то бесчеловечная.

Однако отчаяние это еще не абсолютно, вера в дарованное от Бога счастье пока что не зачеркнута:

Над закатами и розами --

Остальное все равно --

Над торжественными звездами

Наше счастье зажжено.

Счастье мучить или мучиться,

Ревновать и забывать.

Счастье нам от Бога данное,

Счастье наше долгожданное,

И другому не бывать.

Все другое только музыка,

Отраженье, колдовство --

Или синее, холодное,

Бесконечное, бесплодное

Мировое торжество.

Впрочем, есть среди стихотворений сборника одно — самые известные ивановские стихи, исполненные жуткой, запредельной иронии:

Хорошо, что нет Царя.

Хорошо, что нет России.

Хорошо, что Бога нет.

Только желтая заря,

Только звезды ледяные,

Только миллионы лет.

Хорошо -- что никого,