Статья: Памятники купольного убранства сербских церквей XIII –XIV вв.
Так, в печской Богородичной церкви необычайно сильно подчеркнута роль Архангелов в Небесной Литургии, что не встречалось ранее в сербской храмовой стенописи. Два стоящих около восточной трапезы друг ко другу лицом хора Архангелов и местоположением, и числом, и царским одеянием10 выделены из остальной группы Сил Небесных. Здесь следует принять во внимание особое почитание монашествующими праздника Сил Бесплотных или Собора Архистратига Михаила (8 ноября), песнопения в честь которого повлияли на иконографию данной композиции Небесной Литургии. Стихиры на великой вечерне праздника говорят об общем призвании Ангелов и людей, а также объясняют литургическую, диаконскую роль Ангелов, поющих Трисвятую песнь во Славу Божию11.
Над Агнцем, лежащим на трапезе, машет рипидами Херувим, стоящий за престолом. Мотив Херувима в качестве проводника Божественной Премудрости, повторяется еще несколько раз в пространстве купола Богородичной церкви: этот чин небесной иерархии вручает свитки пророкам, предсказавшим Пришествие в мир Господа, соединившее небо и землю, и Евангелистам – "четырем главным носителям Духа Божия, все оживотворяющего и освящающего, соответственно четырем главным ветрам"12.
В сцене присутствуют два литургических престола. На западном, надписанном как "Святая трапеза", с балдахином, опирающимся на четыре столба с подвешенным к нему сосудом с миром, лежит святое Евангелие, копие, с помощью которого вынимаются частицы на Проскомидии и скрученный литургический свиток, на котором написано последнее заключительное слово "Аминь", видимо относящееся к концу молитвы перед Великим Входом и в то же время означающее бесповоротное решение Спасителя идти на вольную Страсть.
В то же время надпись "Святая Литургия" над восточной частью композиции, где изображена алтарная трапеза, обозначает важнейший момент евхаристической службы – молитвословия Анафоры, который в данном случае символично представляет Литургию в ее целостности.
Вокруг медальона с Пантократором проходит надпись, составленная из стихов 101 псалма (19-21): "Господь съ небесъ на землю призре услышати воздыхание окованных и разрешити сыны умерщвленных : возвестити в Сионе име Господне : и хвалу его в Иерусалиме :".
На тексте этого псалма, по своим начальным словам называемого "Молитва страждущего, когда он унывает и изливает пред Господом печаль свою", по замечанию Л.А. Щенниковой, основана благодарственная молитва Литургии Иоанна Златоуста, читаемая священником после молитвы "Отче наш", произносимой или поющейся всем собранием верующих . Таким образом, купольная роспись раскрывала то молитвенное состояние готовящихся принять Таинство Причастия и тем самым соединиться с Невидимым Богом, которым была наполнена читаемая священником от лица народа благодарственная молитва.
Указание на будущее славословие в небесном Иерусалиме, заключенное в тексте псалма, окружающего медальон с Пантократором, соотнесено и с изображенным в центре алтарной композиции "Причащения апостолов" "Сионом" – символом Церкви – Христова Тела – Нового Иерусалима.
В XIV в. в росписях храмов печской патриархии, наряду с новыми иконографическими темами, сохранялись старинные живописные традиции. Так, в купольной декорации церкви св. Димитрия в Пече, расписанной в 1345 г. под руководством ктитора архиепископа Иоаникия II (1338-1346 и патриарха с 1346 по 1355 гг.), художники вновь обратились к прежней схеме "Вознесения Господня", видимо, продолжавшей быть популярной в среде высших церковных иерархов ("Вознесение" появляется также на поновленном слое в росписях Жичи (1309-1316) при архиепископе Савве III), считавших себя продолжателями святосавской традиции.
Особенностью композиции Небесной Литургии, находящейся в куполе церкви Христа-Пантократора монастыря Дечаны (до 1350 г.) является большое количество участников (шестнадцать диаконов и шесть пресвитеров), что вызывает ассоциации с реальной торжественной процессией со множеством священнослужителей, которую дечанские художники могли видеть в больших соборных храмах и, в частности, в самих Дечанах.
Надпись, включенная в композицию Небесной Литургии: "Свят, Свят, Свят Господь Саваоф, исполнь Небо и земля славы Твоея …" - серафимский гимн из видения пророка Исайи (Ис. VI, 3) – не соотносилась напрямую с изображенной темой Великого Входа, а указывала, скорее, на кульминационный момент духовного единения Ангельских и земных сил в "победной песни" Анафоры.
Показательно в этом отношении, что на честной трапезе, увенчанной мраморным балдахином и украшенной пурпурным антиминсом с выведенным на нем крестом, нет Агнца, а за пустым престолом стоят два литургических "серафимо-херувима", во всем подобные паре из сцены "Причащения апостолов". Отсутствие в дечанской "Небесной Литургии" самого важного для этой сцены образа Евхаристической Жертвы переносило акцент с иллюстрации конкретного богослужебного обряда на все ту же мысль о взаимном сослужении, хорошо выраженную словами молитвы Малого входа: "Владыка Господи Боже наш … сотвори со входом нашим входу святых ангел быти, сослужащих нам и славословящим Твою благодать…".
Что касается представления процессии Ангелов, перманентный круг которых разрывается на востоке изображениями честной трапезы и встречающего их Ангела-диакона с кадилом и дарохранительницей, в ней дечанские художники уже воспроизводили реальный богослужебный обряд. Каждый из двадцати одного Ангела, составляющих эту длинную вереницу, держал в руках какой-либо литургический предмет. Их изображения здесь чередуются по выполняемым функциям: пара рядом стоящих Ангелов несет зажженные свечи в подсвечниках, по одному представлены Ангелы с рипидами, сосудами с водой для умовения рук, Ангелы с кадилами; особо выделены пары Ангелов-священников в фелонях, епитрахилях и с набедренниками, которые несут на главах, покрытых белым воздухом, дискосы либо держат в руках потиры.
От главного образа купола – изображения Пантократора - Владыки Вселенной и Небесного Царя, сохранился только лик, шея и часть плаща. Золотые листы, когда-то покрывавшие одежды и ореол Господа, со временем отпали.
В тамбуре купола представлены фигуры восьми ветхозаветных пророков, облаченных в хитоны и гиматии и с сандалиями на ногах. Тексты на их свитках согласуются с погребальным характером дечанской церкви. Четыре выбранных зачала (на свитках Ионы (II, 3), Софонии (III, 8), Илии (1Цар. XVII, 8-9) и Иеремии (XXXVIII, 31)) читались на службе Великой Субботы – богослужения, воспоминающего телесное пребывание Спасителя во Гробе и Его победу над адом и смертью.
На фоне достаточно однообразной и строгой с канонической точки зрения фресковой росписи куполов королевских и патриарших храмов Сербии декорация верхних подкупольных зон церкви Святых Архангелов Михаила и Гавриила в Лесново (1347/48 гг.) отличается большой свободой в смысле введения новых, не встречавшихся доселе в монументальной живописи деталей. Их появление, скорее всего, было связано с особой мистической настроенностью северомакедонского монашества, склонного к увлечению поэтическими литературными сюжетами и образами, которыми так богаты апокрифические сказания и ветхозаветные тексты.
В зеркале купола лесновского храма изображен Христос-Вседержитель, благословляющий поднебесный мир сжатыми перстами правой руки, группировка которых символизирует двойственную природу Христа и в то же время Три Ипостаси Св. Троицы. Этот образ имеет редко встречающиеся в подобных изображениях особенности: Спаситель имеет белые власы, как у Ветхого Деньми, а с двух сторон кресчатого нимба находится надпись "Пантократор". Оба эти момента связывали лесновского Пантократора с идеей о вечном Господе – Вседержителе из Апокалипсиса (I, 8) и ветхозаветном Боге (2 Моис. III, 14; Дан. VII, 9), "страшном"14 Своей непостижимостью, несоизмеримостью с человеком.
В то же время форма и фон мандорлы, носимой Ангелами, - темно-синей в середине, потом голубой и по краям серой, откуда исходят крупные световые лучи, указывают на уже знакомый по росписям Старо-Нагоричино солярный космологический знак, символизирующий Христа как евангельское Солнце Правды, равным образом сияющее для добрых и для "безблагодатных и злых".
Таким образом, заключенное в образе лесновского Пантократора двойное значение несло мысль о "недоступном человеческому сознанию "страшном" могуществе Бога, которое, однако, открывается "страждущему" на земле в действенной отеческой заботе и бесконечной любви – наказующей и всепрощающей"15.
Медальон со Христом несут восемь летящих Ангелов, изображенных между лучами на темно-синем, почти черном фоне. Реалистично показано живописцами усилие, с которым они удерживают свою божественную ношу. Можно предположить вслед за С. Габелич, что на интерпретацию этих образов повлияли апокрифические толкования Литургии, согласно которым "в определенные, наиболее священные моменты Литургии Ангелы поднимают церковь к Небесам, чтобы молитва верных была услышана"16.
Небесная Литургия, проходящая в тамбуре купола, хотя и мыслилась как изображение Великого Входа, но отражает, скорее, не земной обряд, а подчеркивает небесное значение службы, подобно росписям Старо-Нагоричина и Дечан, где данная композиция также не имеет образа Христа-Агнца на престоле.
Честная трапеза в виде алтаря на четырех ножках венчается киворием и покоится на каменном постаменте. Она накрыта традиционной красной индитией, вышитой золотыми крестами в круглых медальонах. За ней стоит зажженный светильник - символ "Света Христова, просвещающего всех"17.
Процессию Небесных Сил на восточной стороне встречают два Ангела с потирами в руках, стоящие по обеим сторонам от трапезы. Восемь других Ангелов, облаченных в серо-белые стихари с орарями, составляют пандан друг другу по несомым литургическим предметам - дискосам, рипидам, кадилам и светильникам.
С западной стороны, вместо жертвенника, написаны два тетраморфа - рода Ангелов с четырьмя головами – человеческими, окруженными нимбами, бычьими, орлиными и львиными. Они имеют человеческие руки и ноги, густо покрытые перьями до кистей и стоп.
Подобные изображения в XIV в. еще были чрезвычайно редки в монументальной живописи18. Их иконография сложилась из изображений на миниатюрах рукописных Евангелий. Например, на миниатюре Пармского Четвероевангелия второй половины XI в. из Палатинской библиотеки, сидящий на радуге Господь-Вседержитель в мандорле окружен четырьмя литургическими "серафимо-херувимами", которым соответствуют четыре апокалиптических животных – символов Евангелистов.
Если к композиции на данной миниатюре лучше всего подходит символическое толкование Н.И. Троицкого: "Слово, возседящее на Херувимах и всесодержащее, открывшись человекам, дало им Евангелие в четырех видах, но проникнутое одним Духом"19, то изображения тетраморфов в лесновской "Небесной Литургии" дословно соответствуют своему литературному источнику – описанию пророком Иезекиилем видения "четырех живых существ", носящих престол Сына Человеческого в виде облака, движимого сильным ветром (Книга прор. Иезекииля, гл. I).
В полном соответствии со словами ветхозаветного пророчества образы тетраморфов окружают Престолы20 - крылатые круги в виде колес, "ободья <которых> полны глаз кругом" (Иез. I, 18).
Помимо аллюзии с ветхозаветным прообразом, изображение в верхней части Небесной Литургии семи Престолов и шести Серафимов, иконографически заменяло словесное надписание Трисвятой песни, традиционное для этой сцены, а также надписи, которые обычно сопровождают в ней образы Ангелов.
Среди изображений восьми пророков, расположенных между оконными проемами в барабане купола, особо выделена фигура Иоанна Крестителя, помещенная на восточной стороне, прямо под честной трапезой. Интерпретированный как символ Христова страдания (держит в левой руке Крест и свиток с надписью: "Се Агнец Божий вземляй грехи мира…"), он также, вместе с образами Пантократора в куполе и Богородицы в апсиде, составлял единый монументальный Деисус в вертикальном положении, эсхатологический смысл которого соответствовал погребальному назначению церкви (здесь покоились мощи св. Гавриила Лесновского и ктиторов храма).
Особого внимания с точки зрения введения новых иконографических мотивов, которыми так богата роспись лесновского храма, заслуживает фресковое убранство верхних зон притвора церкви (1349 г.), венчаемое образом Пантократора в куполе.