Статья: Показатели актуальности и востребованности вашего образования

Несмотря на утвержденные аж в 1993 году великолепные конституционные принципы о свободе творческой, преподавательской, научной деятельности, несмотря на постоянные попытки реформирования системы образования, воз развития системы подготовки новых квалификаций пока и ныне там.

Это происходит из-за жесткого сопротивления государственных образовательных монополий, предлагающих совсем не то, в чем нуждается нынешнее поколение, просто потому, что больше предложить нечего.

И мы вынуждены все это потреблять без гарантии применения, следуя общественным трафаретам о значимости высшего образования в будущем профессиональном развитии.

К моменту развала Советского Союза мы имели товарный гипердефицит продукции, работ и услуг. Особенно тех услуг, которые в стране плановых советов практически не развивались. Качество и конкурентоспособность образования были в условиях плановой государственной монополии точно такие же, как обувь фабрики «Скороход» — добротные монументальные, только разносить (применить) эту обувь было практически невозможно.

Для плановой идеологизированной экономики такое образование было нормой. Не была востребована квалификация развивающаяся, требовалось усвоить определенный стандарт и следовать ему эдак лет семьдесят.

Чтобы думающий народ не выплескивался социально, все его придумки сбрасывались в бюро по рационализаторским предложениям и изобретениям, где изобретателям выдавался соответствующий документ, после чего предложение благополучно отправлялось на дальнюю полку, поближе к таким же непризнанным изыскам человеческой мысли. Жаль, ведь многие изобретения были сделаны в СССР значительно раньше, чем в тех странах, где их впервые начали применять на основе более поздних находок.

Только в условиях тотального коммунистического воспитания можно было семьдесят лет не менять программу по литературе.

Кстати, хорошая технология создания неформальной или псевдоструктуры:

все имеют знания по одним и тем же жизненным ситуациям (от ребенка, обучающегося в школе, до бабушки, которая не помнит год, в котором ее закончила);

все знают, как надо относиться к тем или иным действиям персонажей литературных произведений (от ребенка до дедушки);

все знают, какие вопросы по этому произведению обычно задают на экзамене (как правило, что-то из серии «Какой бант был на собачке Муму в момент трагедии?» и «Как звали собачку другого персонажа из романа Л. Н. Толстого?»).

В итоге все объединены в некую общность — советский народ, которая имеет одно на всех общепринятое мнение и негативно относится ко всем инакомыслящим.

Только разве запоминание того, кто в произведении, когда, сколько и чего сделал, подтверждает его знание, понимание и умение анализировать как это произведение, так и любое другое, которое в школе еще не проходили?

Разве не для того, чтобы освободить мозг для анализа и творения, научно-технический прогресс предоставил нам компьютер, у которого с памятью и скоростью припоминаний лучше, чем у любой ходячей энциклопедии, так и не научившейся думать?

Сегодня у нас по-прежнему играют в старые игры на новый лад. В моде запоминательные телевизионные шоу по схеме — умнее тот, кто больше помнит, — по-прежнему идентифицирующие знания не с умением их применять, а с хорошей памятью.

И это естественно: ведь чтобы придумать игру, требующую от других проявления своих интеллектуальных возможностей, надо самому иметь развитый, работоспособный интеллект, а не догматическое представление о его демонстрации окружающим.

До тех пор, пока в этой сфере деятельности, так же как и в строительстве с ипотекой, не запущен реальный механизм конкуренции, пока отсутствует серьезный противовес государственной монополии в системе образования, такой товар, как квалификация, носит характер эрудиции.

А эрудиционная, даже энциклопедическая квалификация будет оставлять работодателей (ее потребителей) без профессиональных кадров в тотальном кадровом дефиците при рынке, переполненном желающими показать свою профессиональную память вместо применения полученных знаний.

К этой проблеме прибавляется постсоветский синдром и неумение адаптировать свою квалификацию, а также непонимание нашими специалистами того, что даже в таком гипердефиците работодатель предпочтет привезти специалистов из других регионов, нежели взвалит на себя функции матери Терезы и психиатра вместе взятых для персонала, страдающего от необоснованных амбиций.

Эрудиция и энциклопедические знания персонала сегодня не нужны.

Для этих целей научно-технический прогресс изобрел компьютер и прочие чудо-машины, которые, как все мы видим, лучше справляются с подобными задачами.

Этот банальный навык — хорошая память — сегодня профессионально не востребован, как и хороший каллиграфический почерк. Хотя нет, с хорошей памятью можно выступать на эстраде или в шоу с каким-нибудь эксцентрическим номером.

Значит, тем, кто имеет энциклопедические знания, сегодня нужно просто повернуть свою квалификацию в другую сторону — лицом к народу (публике).

Правда, необоснованную напыщенность и гордость за количество некогда зазубренного придется спрятать. В частности, на сцене это никого не впечатлит.

Что мы сегодня имеем?

Эрудиционное образование.

Отсутствие реальной конкуренции, в связи с тотальной монополией в сфере образования, так же как в строительстве и недвижимости.

Непрофессиональное предложение услуг по подбору персонала, при реализации которых представитель продавца квалификации за этот товар ответственности не несет, а покупатель товара — работодатель — никаких особых гарантий и не требует. Поскольку работодатель является, с одной стороны, требовательным потребителем, а с другой — присутствует гипердефицитный спрос. Вспомните, когда в начале 90-х годов XX века появились первые шоколадки и сигареты, разве кому-то было важно, у кого они их приобретут — у вежливого продавца или не очень.

Субъекты (продавцы) квалификации в силу правовой и экономической безграмотности, необоснованных амбиций сами становятся основным тормозом реализации собственной квалификации.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--