Статья: Политическая философия Томаса Гоббса

Верховная власть не может быть потеряна. Поскольку соглашение было заключено «лишь друг с другом, а не сувереном с кем-нибудь из участников, то не может иметь место нарушение соглашения со стороны суверена, и, следовательно, никто из его подданных не может быть освобожден от подданства под предлогом того, что суверен нарушил какие-либо обязательства» (II, 135).

Второй тезис Гоббса выглядит наиболее слабым с собственно юридической точки зрения. Его аргументация исходит из того, что Левиафан возникает только с избрания (или какого-либо иного обретения власти) сувереном – до появления суверена государства не существует и, стало быть, не может существовать и вообще «юридических институтов», каких-либо «искусственных тел». Однако такого рода аргументация противоречит собственному положению Гоббса, согласно которому возникает именно государство, тогда как суверен есть собственно только «носитель общего лица» (II, 132). Таким образом, хотя конкретный человек или группа лиц, наделенные правами суверена, действительно, согласно исходным посылкам Гоббса, не могут выступать в качестве обязанной стороны, но предположение о том, что таковые обязанности могут быть возложены на сам институт, гоббсовской гипотезе не противоречат, тем более что само государство как целое мыслится имеющим если и не обязанности, то во всяком случае функцию, оправдывающую и дающую основание его существованию – а именно защиту внешнего и внутреннего мира.

Дальнейшее развитие данного тезиса, однако, выводит дискуссию на новый уровень. Гоббс выдвигает гипотетическую ситуацию, в которой «один или несколько че-ловек утверждают, что суверен нарушил договор, заключенный ими при установлении государства, а другие… утверждают, что никакого нарушения не было» (II, 135 – 136):

«…В этом случае не имеется судьи для решения этого спора, и мы вновь отброшены к праву меча, и каждый человек снова получает право защищать себя собственной физической силой, что противоречит цели, поставленной людьми при установлении государства» (II, 136).

Таким образом, Гоббс указывает, что такого рода конфликт не имеет решения в сфере юридического – он не может быть рассмотрен как казус, ибо для него отсутствует как инстанция, так и норма, могущая разрешить столкновение позиций – «тщетна поэтому попытка предоставить кому-либо верховную власть на основе предварительного соглашения» (II, 136). Здесь имеет место предельный случай – утверждения самой власти и полем его разрешения может быть только сопоставление двух сил – проявление власти в чистом виде, вне юридического:

«Мнение, будто какой-либо монарх получает свою власть на основе соглашения, т.е. на известных условиях, вытекает из непонимания той простой истины, что соглашения являются лишь словами и сотрясанием воздуха и обладают силой обязать, сдерживать, ограничить и защитить человека лишь постольку, поскольку им приходит на помощь меч государства, т.е. несвязанные руки того человека или собрания людей, которые обладают верховной властью и действия которых санкционированы всеми подданными и исполнены силой всех подданных, объединенных в лице суверена» (II, 136).

Иными словами, здесь Гоббс впервые формулирует – правда, не эксплицируя и не развивая его в дальнейшем, но имплицитно проводя через всю свою теорию – позицию, в XX веке явным образом сформулированную Карлом Шмиттом – «суверен есть тот, кто принимает решение о чрезвычайном положении» [10]. Суверен есть тот, чья власть зримым образом проявляется в экстраординарной ситуации. В нормальном положении есть существующие органы власти, установленный порядок и процедуры [11]. Здесь есть возможность спорить о разграничении полномочий и тому подобных вопросах. Но в чрезвычайной, экстраординарной ситуации собственно правовые вопросы снимаются – это именно потому экстраординарная ситуация, что для нее нет установленных правил, нет нормативного порядка. И в этой ситуации – выходящей за пределы права, являющейся собственно политической – проявляется существо суверена, того, кто может принимать решение, когда ни у кого нет такового права – он тот, кто может действовать за пределами права, иными словами, обнажая свою сущность – чистую власть.

Таким образом, основной вопрос в доктрине суверена, развиваемой Гоббсом, заключается в том, кто имеет право выйти за пределы права, кто имеет право принять внеправовое решение, при этом не оказываясь сам выкинут за пределы правового универсума. И этот вопрос имеет силу в любом государстве – вне зависимости от того, характеризуется оно как тоталитарное, авторитарное или демократическое. Это вопрос о том, кто имеет право на действие, выходящее за пределы всего, обозримого и укладываемого в правовые пределы – и если суверен, т.е. лицо, имеющее право на бес-правие, не определен или его статус затемнен в соответствующем государстве, то тем самым оно ничуть не ближе к идеалу правового существования – напротив, именно по Гоббсу, в случае ситуации предела, ситуации, взламывающей рамки права, оно обречено – если только не решится на акт обнажения суверенна в его сущности – обречено на сваливание в хаос естественного состояния.

Гоббс в своей трактовке власти окончательно вырывается за пределы античного и средневекового мышления, построенного на нормативно организованном космосе, включающем в свой состав и человека, предполагающего этические основания политического, переход морально должного в правовое веление, силу, координированную с мировым порядком. У Гоббса такая координац