Статья: Социология правосудия: вопросы методологии и предвидения

«Усиливающееся воздействие правосудия на жизнь человеческого коллектива – одна из главных политических реалий конца XX века».

Антуан Гарапон

Активизация правосудия как субъекта общественных отношений, укрепление его самостоятельных начал в структуре власти, требуют всесторонних, в том числе и методологических исследований данного феномена. В настоящей статье предпринята попытка определения предмета и принципов социологического исследования правосудия в контексте социальной справедливости. Наряду с изложением общих проблем правосудия, даётся анализ его структуры и функций, предлагается трёх -уровневая структурно-функциональная сетка правосудия для описания различных его состояний. Особое внимание уделяется изучению правосудия как коммуникативной среды и процесса. В завершении работы даётся социологический взгляд-предвидение на изменение места и роли правосудия в жизни общества.

Ключевые слова: правосудие, государственное правосудие, идеальное правосудие, правосудие «заинтересованных» лиц, государственно-общественное правосудие, справедливость, гражданское правосудие, гражданский обвинитель, гражданский защитник.

Правосудие, призванное «исполнять» право по справедливости, не может осуществляться без того, чтобы не быть правом. Но и право не может существовать без правосудия, если хочет исполнения своих норм и предписаний. Будучи структурами, образующими правовую реальность, они взаимно дополняют друг друга, соответствуя, таким образом, определённым функциональным требованиям. И если право выступает силой, то правосудие является способом справедливого применения этой силы на основании законности. Такое правосудие (правоприменение) было востребовано многими поколениями людей, однако мы и сегодня не найдем судов, которые в полной мере отвечали бы этим высоким требованиям. Американцы гордятся своим правосудием и особенно превозносят свою состязательную систему судопроизводства, которая, как они подчеркивают, дает равные шансы обеим сторонам - и обвинению, и защите - оспаривать истину в суде, а присяжным - выбирать между ними. Но если мы вспомним начало знаменитого романа Марио Пьюзо «Крестный отец», то вряд ли сумеем разделить их оптимизм. В книге мы видим совсем другую картину. Похоронщик Америго Бонасера обратился в один из нью-йоркских судов за правосудием - двое молодых юнцов изувечили его дочь, пытаясь над ней надругаться. Как добропорядочный гражданин он верит в законы и порядок, а потому по праву надеется на справедливость судьи. Но суд оказывается фарсом и тогда уже униженный, обманутый в своих ожиданиях Бонасера обращается за правосудием к дону Карлеоне, крестному отцу. И правосудие совершается по принципу «око за око».

Сегодня такой тип «правосудия» в известной мере получил развитие в российской деловой жизни. Если, скажем, партнер по бизнесу обманул на «кругленькую» сумму, то суды тут явно не помогут, надо идти к местному «Карлеоне» за правосудием. Такие, имеющие место факты, говорят не только о крутости нравов, культивируемых определенной частью общества, но также свидетельствуют об изъянах и неэффективности судебного разбирательства.

Какова же судебная практика поиска истины? Можно ли говорить о стиле деятельности судов? Как исполняют социальные роли судья и адвокат? Что влияет на решение жюри (суда) присяжных? Эти и другие вопросы, по словам французского социолога Жака Карбонье, являются «отражающим зеркалом права» и активно исследуются социологами. Рассмотрим эти вопросы, однако, прежде всего, определимся с предметом исследования.

Объект и предмет изучения правосудия в контексте социальной справедливости.

В правосудии как наиболее действенной части правовой реальности, а в нашем случае и объекте социологического анализа, чётко различимы два аспекта: собственно юридический – отправление правосудия и социоправовой, когда правосудие выступает уже в более широком плане как фактор социальной жизни. В первом случае упор делается на функциональную заданность правосудия, и здесь социологу скорее понадобится взгляд «изнутри». Во втором – правосудие выступает уже как сила, воздействующая на людей, и в этом случае социологу нужен взгляд «извне» Общим ориентиром (силой притяжения) здесь будет справедливость, выступающая целью и смыслом правосудия, тем, во имя чего оно существует.

Выделенные таким образом параметры правосудия имеют свою предметную определённость и те специфические значения (смыслы), которые они приобретают как соответствующие концептуальные формы в системе социологических понятий. Отсюда предметом социологического изучения правосудия будут те правовые факты, которые имеют для общества смысловое и символическое значение. Это конкретные механизмы организации и осуществления правосудия, и, прежде всего поведенческие образцы и установки участников судопроизводства, которые связаны с принятием решений в суде. Описание и определение данных механизмов судебного производства, в которых осуществляется законная и воздающая справедливость, входит в число основных задач социологии правосудия.

В профессиональном плане правосудие представляется как набор «институций», ролей и процедур, направленных на преодоление «неопределённостей» в заданной судебной ситуации и выработку решений на основании установленных фактов и законностей. Это суд по праву, «освящённому» государством, где под правом по существу понимается действующий в стране закон. Такое правосудие по закону, соответствующее политическим реалиям и положению вещей в государстве, призвано стоять на страже интересов граждан и социального порядка. Это государственное правосудие, которое имеет статус объективного и законного труда по достижению справедливости в интересах общества. В данном аспекте социологу следует рассматривать правосудие как форму социальной организации, имеющую свою цель (выработка судейского решения), набор средств (судейские процедуры) и исполнителей ролей (судья, прокурор, адвокат, суд присяжных и др.).

В социальном плане правосудие является фактором, оказывающим воздействие на общественное мнение и жизнь коллективов. Потому как в фокусе «многоканального» пересечения права и общества судейское решение подвергается оцениванию и «пророчеству» со стороны индивидов с собственными критериями обоснования справедливости, «работающих», в конечном счете, на общее представление общества о справедливости правосудия как института власти. «В законах права (читай правосудия); писал Гегель; предписание имеет силу не потому, что оно существует, и каждый человек требует, чтобы оно соответствовало его собственному критерию».[1] Действительно, каждый из нас в какой-то мере считает себя «соавтором» правосудия, и, с этих позиций судит о верности или неверности судебного решения.

В то же время мы знаем, что правосудие как инструмент политической системы и практикуемое судопроизводство со всеми своими изъянами и просчётами в состоянии «производить» лишь «разновидность» справедливости, то, что должно быть и выполняться, а не справедливость как универсальное благо и по этой причине оно не может устраивать всех граждан. Между справедливостью, существующей как образ (представление, мнение) и разновидностью справедливости, «производимой» государственными судами на практике во имя закона, имеют место противоречия, которые могут создавать социальное напряжение в обществе, выливающиеся в практики отчуждения, недоверия человеческих коллективов к институту правосудия. Ведь не случайно виновником вовлечения правосудия в источник несправедливости называют государство, которое чаще всего руководствуется мотивами, идущими в разрез естественно-правовым принципам.

Если всё же допустить, что достижением права является справедливость «всех», и она перевешивает существующие законы и судебные практики, то это уже будет идеальное правосудие. Но такое вряд ли возможно в обществе с индивидуалистическими началами, не говоря уже о различиях в понимании ценностей, о множестве пристрастий и конфликте интересов.

Итак, можно говорить о трёх типах правосудия, противостоящих друг другу. Это реальное (действенное) правосудие, которое совершается в организациях и иных структурах, и на их стороне вся мощь государственной машины. Идеальное правосудие – правосудие как образ желаемых благ, отвечающих представлению и мнению различных групп. И правосудие «заинтересованных» лиц (сторон), существующее как суждение, мнение по поводу конкретного судопроизводства. В известной мере можно сказать, что третье правосудие производно от второго, а первое довлеет над ними. Эффективность данных правосудий – это, прежде всего эффективность соответствий решений суда определённым критериям. Так, когда речь идёт о реальном (действенном) правосудии, то таким критерием, безусловно, будет закон. Для идеального правосудия критериями эффективности станут в первую очередь принципы справедливости. А в случае правосудия «заинтересованных» лиц ( сторон ) такими критериями явятся, конечно же, сугубо личные интересы. При всей условности названных критериев, надо всё же признать, что на поле правосудия основными противоборствующими сторонами являются закон, справедливость и интерес. Именно закон в первую очередь борется против интереса, пытаясь, взять себе в союзники справедливость, интерес же, стремится к своей цели напрямую, со своей «справедливостью». В то время как высшая справедливость смотрит на них свысока, мало надеясь обрести среди них свою бытийность. И всё эти перипетии разворачиваются в определённых организационных условиях при обязательном соблюдении заданных процедур.

Правосудие – это, прежде всего система, с довольно развитой и укоренённой структурой, аппаратом действия (судами), сложными механизмами и процедурой принятия решений. Главными действующими лицами являются судья как арбитр, сторона обвинения во главе с прокурором, сторона защиты с адвокатом, жюри присяжных и др. В тоже время правосудие - это процесс, который разворачивается во времени и пространстве. Как судейство он имеет общую процедурную, формализованную составляющую и то особенное, что непосредственно связано с практикой конкретных судов. Сам судебный процесс протекает как взаимодействие и взаимовлияние различных сторон, при котором каждая доказывает свою правоту, пытаясь воздействовать на судью и жюри присяжных. Исследуя эти процессы, социологи определяют, прежде всего, особенное, связанное с конкретными стилями деятельности судов, где важная роль принадлежит судейской среде. Это может быть способ решения дел, стиль работы судьи или жюри присяжных. Так, американские социологи установили, что существует принципиальная разница в практике принятия решений различными судами. Было выявлено четыре стиля проведения судами совещаний совместно с заседателями. Эти данные приводит в своей книге польский социолог Адам Подгурецкий. Рассмотрим эти типологии применительно к российской судебной среде. Вначале изложим данные американских социологов.

Первый тип - совещание проходит при абсолютном господстве судьи. Он не считается с мнением заседателей, принимает решения сам и сообщает им об этом в категоричной форме. Заседатели принимают решение (практически судьи) без внешне выраженного возражения (20,6 % совещаний).

Второй тип - совещание проходит при выраженном господстве судьи. В отличие от первого типа здесь все же соблюдаются какие-то формальные моменты совещания, наблюдается определенная активность заседателей. Но с самого начала совещания судья явно навязывает свое мнение заседателям, предлагая им свое решение дела, которое либо принимается заседателями без дискуссии, либо в противном случае еще более упорно поддерживается судьей, невзирая на определенные попытки изменения этого решения заседателями (31,1 % совещаний).

Третий тип - в этом случае судья предлагает самим заседателям высказать мнение о возможном решении дела, но они отказываются от этого предложения, что вынуждает судью к выражению собственного взгляда. При пассивности заседателей судья становится автором решения (8% совещаний).

Четвертый тип - здесь мы видим существенные перемены: на совещании возникает и развивается действительная дискуссия. Заседатели высказывают личные мнения и оценки до ознакомления с мнением судьи, то есть без какого-либо давления с его стороны. В ходе дискуссии взгляды всех участников совещания подвергаются сопоставлению (40,3 % совещаний).

Таким образом, из четырех способов проведения судебных совещаний (своеобразных стилей деятельности судов) в трех случаях решения принимают сами судьи, в двух - это происходит путем авторитарного давления, а в одном - при пассивности самих заседателей. Правда, общая тенденция все же носит позитивный характер: от авторитаризма и пассивности к развитию активных начал и проведению совещаний в форме дискуссий. Но, думается, что доминирующая роль судьи еще долго будет сохраняться, и он будет выступать, скорее, обвинителем и «начальником» по отношению к заседателям, нежели бесстрастным арбитром. А как работают с заседателями судьи в России? Если судить по «телевизионным картинкам» правосудия на многих каналах российского телевидения (выдаваемых как образцы правосудия, на которых следует учиться «азам» судопроизводства), то для России скорее будет типичным авторитарное принятие решений судьёй. Ведь мы только слышим ссылки на совещательную комнату, «без права её показа». И уже потом, после « рекламной паузы», судья выдаёт нам готовое решение. Такое отношение «телевизионщиков» к данной процедуре судопроизводства имеет символическое значение и говорит о том, что решения в судах, надо полагать, принимаются на основе судейского усмотрения, без какого-либо учета мнения заседателей. А как еще можно объяснить то, что на уроках «правосудия» не показывают совещательную комнату-место принятия судебного решения. Как не отсутствием подобных практик, что делает затруднительным полное обучение основам правосудия, так как не вскрывается важный элемент судопроизводства, связанный с развитием «совещательных « начал принятия решений. Однако вернёмся к нашему примеру.

Комментируя данные американских социологов, Подгурецкий говорит о двух значимых факторах: местный обычай и тип личности. При всем этом мы особо выделили фактор давления, аргументируя тем, что поведение судьи, как правило, носит целенаправленный характер. Цели определяются законом и правовыми предписаниями, что является нормой для судьи. Но цели также задаются извне и не носят правового характера. К их числу следует, прежде всего, отнести факторы давления институционального характера (происхождения). Так, в советское время на суды оказывали воздействие партийные органы, а сегодня это может быть любой институт власти. В зависимости от характера судебного разбирательства на решение суда могут влиять различные политические силы и общественное мнение. Правда, в конечном счете, все это опять преломляется через призму видения политической ситуации институтами власти.

Типичным примером давления на суд извне может являться дело полковника Буданова. По содержанию - уголовное (убийство чеченской девушки), но по форме, получившее политический окрас, оно давно уже зашло в тупик. В этой ситуации решением суда является сам процесс, если хотите, судебная волокита, блуждание по известной территории без права выхода за ее границы принятия решения. Волей судьбы фигура Буданова стала знаковой, в ней нашли выражение бессмысленность и жестокость, тупость и лицемерие войны. В этом случае он действительно жертва политических амбиций и собственного нрава. Правда, нрав мог проявиться в другом месте и по другому поводу, но тогда уже это была бы не политика. Здесь же право является заложником политики, оно не может решительно действовать на собственном правовом поле, не обострив ситуацию в опасном регионе. Так, приняв решение о помиловании Буданова, суд может вызвать еще большее недовольство в Чечне и разрушить или, во всяком случае нанести серьезный урон процессу стабилизации. В то же время, осудив Буданова как военного преступника, можно ожидать выступлений со стороны русских патриотических сил, да и в армии найдутся недовольные (хотя сам Буданов, наверное, давно уже сидит у них в печенках, во всяком случае, у высшего военного руководства). Через посредство дела Буданова противостоящие стороны зорко следят друг за другом и сверяют искренность слов с поступками, а точнее, узнают «цену» сделанным заявлениям и обещаниям. А потому проблема может быть решена в правовом отношении лишь тогда, когда Буданов перестанет быть знаковой фигурой для обеих сторон и суд получит возможность профессионально работать. В противном случае надо ждать какого-то дополнительного действа, которое разобьет это нежеланное и странное для права равновесие. А пока лучше оставить все как есть (что и делает, по существу, суд), чем принимать решение, которое может быть чревато своими последствиями[2] . Так что к разработанной американскими социологами «четырехчленке» вполне можно добавить пятый тип, когда «решением» суда, по существу, является сам процесс, по той простой причине, что «решение» изъято из зала суда и является залогом хрупкого перемирия известных сторон.

На этом примере мы показали возможности и «мудрость» правосудия в России, это обобщенный образ, но за ним, как нам представляется, видятся социальные роли судей, адвокатов и то, как работают жюри присяжных. Сегодня у нас много претензий к судам, и это справедливо, но правда и то, что деятельность судов есть во многом проявление политической воли в стране. А ей, видимо, еще предстоит себя проявить. Так мы писали на тот момент, когда судопроизводство по делу Буданова осуществлялось с переменным успехом стороны «защиты» и «оправдания»[3] , а жюри присяжных проявлял свою ангажированность. Но, в конечном счете, суд проявил таки свою волю и в соответствии с законом Буданов получил соответствующее наказание. Однако острота проблемы в кой мере сохраняется, были аналогичные судебные процессы, (дело капитана Ульмана и др.) которые также шли с трудом. Да и в деле Буданова всё ещё есть силы, которые борются за его досрочное освобождение. А это уже проблема наказания и исполнения, которая также по существу отражает противостояние сторон, или «справедливостей».

Итак, есть реальность, существующая как объективная данность и «справедливости», которые пытаются ей противостоять как стороны правосудия. Сопряжение справедливости, понимаемой, прежде всего, как совокупность принципов (субъективных начал), и социальной реальности, представленной как объективная данность, предполагает принципиальный вопрос, на который не достаточно дать однозначный ответ. Речь идёт о своеобразной оценке действительности, выявлении того, в какой мере социальная реальность, включенная в порядок, отвечает базовым принципам справедливости. Иными словами, в какой части общества справедливость, «разбуженная милосердием» (Э. Левинас) и совестью, действует во благо людей, а где она стыдливо прячется от морали, уступая своё место несправедливости.

Почему так происходит, что во многих институциональных образованиях, относящихся в первую очередь к экономической жизни и праву, несправедливость по существу стала главенствовать. Какие силы в этом повинны?

Сложность проблемы состоит в том, что исследуемые явления представляют собой различные ситуационные представления (толкования, объяснения), основанные на субъективности, творческой способности и рефлексии. Это области неформального понимания, ускользающие от объективистских оценок, которые можно было бы обобщить и свести в одну общую картину, показывающую роль и место справедливости в жизни общества. Вместе с тем есть настоятельная необходимость в уяснении подобного рода вопросов, ибо оценивание действительности с позиций принципов справедливости является непременным условием понимания и объяснения процессов развития устойчивого и стабильного общества, в котором люди могли бы воспринимать реальность (мир) с помощью идей справедливости, в полной мере отвечающей социальной необходимости.

Итак, мы определились с проблемой исследования, которая занимает социологов, остаётся назвать то направление, двигаясь по которому они достигают поставленной цели – выявляют действенность принципов справедливости в контексте социальной реальности. Поэтапно это выглядит так. Во-первых, определяется целостный смысл понятий ( общее) «справедливость» и «социальная реальность»; во-вторых, в каждой части социальной реальности обнаруживается целостный смысл справедливости (особенное); в третьих, объясняются причины (силы) несправедливости и, наконец, в четвёртых, намечаются новые, эффективные пути претворения в жизнь принципов справедливости. Конечно, социологи ни в кой мере не претендуют на окончательное решение поставленной проблемы, речь идёт лишь об одной «вариации» на западную тему. Для её исполнения социологи используют следующие элементы: «действователь», «получатель», «совокупность ситуаций» и две альтернативы – «справедливость» и «несправедливость».

Действователь – это субъект справедливости (институт, организация, закон, официальное или частное лицо), который поступает по отношению к другому (получателю, потенциальному объекту справедливости), исходя из базовых принципов справедливости. Последние задаются культурой, политической системой и совокупностью обстоятельств (ситуаций). Будучи сущностью справедливости, базовые принципы, как правило, имеют хождение в продвинутых частях общества. Оценивать по ним социальную реальность в какой-то её части – это значит сделать выбор и обозначить данную совокупность ситуаций как «справедливую» или «несправедливую». Индивиды, так или иначе, знакомы с чувством справедливости и используют это в качестве основы собственной деятельности в общении с другими. Поэтому социологи начинают с того, что выясняют мнение самих индивидов о справедливости.

--> ЧИТАТЬ ПОЛНОСТЬЮ <--