Статья: В поисках конкретности философствования

В последнюю эпоху земля удерживается как “стихия”. А бытие осмысляется натурфилософски. Натурфилософия подразумевает включение субъекта в круговорот вещей через систему образов, выражающих неизменность поведения всех вещей (в т.ч. и субъективных образований), во всякий момент времени и в любой точке пространства.

***

Неизменность поведения, узнаваемая в любой его причудливой прорисовке, означается как характер, т.е. как специфическое индивидуализирующее начало, истинная подоснова всякой индивидуальной жизни.

· Так вода - всеобщая текучесть, склонность к переменам и способность принимать любую форму и вместе с тем - напор потока, смывающего все на своем пути, также - способность снимать всякую определенность (“размытые формы”) и разрушать устойчивое посредством проникновения (как капля, точащая камень).

· Земля, наоборот, - осязаемое начало, в котором вязнет все, которое создает осязаемое сопротивление, делающее все происходящее реальным.

· Огонь - все пожирающая активность, неуемная жадность к новому и новому материалу.

· С другой стороны воздух - прозрачность среды, позволяющая реализоваться форме как видимой.

Огонь и вода, земля и воздух - пáры, возникающие по принципу мужское и женское. Первая пара противопоставляется второй по принципу изменчивость-устойчивость (подвижность-косность).

Субъективность укореняется в стихиях, поскольку последние не есть просто мысли, но выступают как целостные переживания, опирающиеся на либидо, с одной стороны, а с другой - позволяющие снять границу субъективности и быть в мире и текучим, как вода, и устойчивым, как земля, активным, как огонь, и ясным, как воздух. Образы стихий - предмет медитации, т.е. уподобления миру в его первозданности и невозделанности.

Такое уподобление есть метафизическое детство, т.е. прежде всего открытость, через снятие специфической особеннсти, отличающей субъекта. Эта особенность есть неизменно воспроизводимое своеволие, т.е. спонтанно возникающее бытие помимо мира. Это помимо-мира-бытие в горизонте натурфилосифии преживается и на основе переживания осмысляется как нарушение гармонии стихий, каковое может быть преодолено через соответствующую практику медитации, опирающуюся на принцип всеобщей гармонии.

Сосредоточенность здесь становится возможной в силу нахождения специфической основы для себя, а именно - “стихий” как существующих телесным образом переживаний. Необходимо лишь оттренировать чувствительность к этим переживаниям. Величественное здание цзыгун и ушу показывает развитое состояние натурфилософского миросозерцания и натурфилософской практики.

***

Стихии существуют “от века”. Их вечность, прежде всего, заключается в постоянном сохранении их характера, упорствующем его восстановлении, противостоящем любому действию. Они вечны также и потому, что просты. Можно много говорить о них, но лучше один раз дать сознанию течь подобно воде (и вместе с ней).

Но европейское мышление уже в эпоху античности вступило на другой путь и нашло себе другой способ укоренения. Мы имеем в виду созерцание чистых понятий, предельным выражением которого выступает геометрия. Непосредственное переживание стихий заменяет созерцание как новый способ овеществления мышления и новый способ существования сосредоточенности.

Предпосылкой геометрии, на первый взгляд, выступает пространство, переживаемое как лишенное какой-либо телесности. Телесность, прежде всего - осязаемость, сопротивление-отталкивание, в котором осязаемое удостоверяет свое существование. Осязаемость, далее, - самостоятельность присутствия, настоятельно выдвигающая тело на первый план, что требует обхождения, т.е. внимательного учета выступающего на первый план присутствия. Обхождение также требует самоограничения, недопущения произвола в действии.

Пространство телесно в силу наличия осязаемой структуры, которая и есть базовое событие. Человеческое существование определяется этим первым событием и может раскрываться только в заданном им горизонте. Реально только то, что осязаемо, все остальное потаенно и может быть призвано в круг человеческого существования как последовательность перемен, нерушимая от века.

Пространство Евклида есть другое со-бытие. Видимая бестелесность - это неосязаемость, отсутствие постоянно выступающего присутствия. Оно поэтому должно выступить как чистое ничто после подчиненной извечным переменам телесности. Утверждение наличного бытия субъекта против пустоты бестелесного пространства, против ничто, - этого требует жизнь, которая всегда самоутверждение.

Геометрия в первом своем появлении есть прорастание жизни в пустоту экзистенциально- нового пространства, заполнение его в-осязаемости-сущим, т.е. геометрическими телами и фигурами. Древняя геометрия была прежде всего построение. Построение - пропущенное через тело субъекта существование геометрических образов. Это - ремесло, технэ, техника, неразличимая от существования субъекта-ремесленника, живое обращение с телесностью, развертывающееся в неосязаемом пространстве.

Это пространство тем самым овеществляется через наполнение вещами. Но если телесность стихий выступает как данная от века в своей самостоятельности, то реальность геометрий возникает здесь и теперь в процедуре построения. Стихии даны. Вместе с рождением и смертью человека существуют земля и вода; огонь и воздух, как пространство и способ его осуществления, т.е. выхода из небытия, исполнения удела и ухода в небытие.

Природа геометрии осуществляется в построении через выведение в присутствие свойств тела или фигуры, которые скрывают свое многообразие в себе подобно тому, как это делает зерно. Но фигура раскрывается, она должна быть поставлена в процесс развертывания и, следовательно, она предстоит субъекту, т.е. существует в ожидании воздействия.

Геометрические образы в своем существовании, поскольку они призваны к заполнению ничто, оказываются в субъективной власти. Они - предмет, то, что не содержит в себе ничего сокрытого. Таинственность геометрических задач - всего лишь незнание способа решения. Таинственность же живого заключается в невозможности удержать в понимании и побудить посредством дискурса само вос-произрастание живого.

Создание геометрии означает, во-первых, раскрытие горизонта для причинно-следственных объяснений, которые сначала выступают как мыслительное проигрывание процедуры построения, и, во-вторых, дискурсивное воссоздание этой процедуры с целью удержать возможность ее простого воспроизводства. Бесконечное овеществление пространства - подоснова, делающая возможным переживание рационального дискурса как исполненного жизнью.

***

Философом, с которого можно начинать отсчет времени новой эпохи в мышлении, является Платон. Именно он действительно вводит созерцание как новый способ осуществления жизни. Созерцание - эстетическое переживание сосуществования с новым миром геометрических сущностей в его постоянно открывающейся бесконечности.

Жизнь созерцательная есть теория, жизнь в непосредственно переживаемой духовности. Теория есть изживание непосредственно-данной телесности (и стихийности), ее постоянно воспроизводимое заслонение новым существованием. Тело выступает как могила души (такова символическая этимология слова “тело” в Платоновской Кратике). И это - специфическая метафора, с помощью которой факт телесности удерживается в определенном горизонте вся стихийность “земли” сводится к косности, т.е. к сопротивлению подвижности и самоотличению земной телесности в ее подвижности от сознательного начала.

Предельным выражением такой метафоры телесного является физическое понимание тела как массы, т.е. сведение всего его ощущаемого многообразия к измеримой косности. Созерцание есть заслонение телесного, постоянное преодоление непосредственной жизнедеятельности, которая осмысляется как кажимость, в отличие от истинно сущего, которое выступает лишь постольку, поскольку производится это отличение.

Диалектика становится жизнью Сократа и Платона, поскольку она - борьба-снятие постоянно выступающего на передний план самостояния непосредственного как телесно-осязаемого. Восстановление этого выступления, несмотря на ухищрения разумности, есть жизнь. Возникновение геометрии - начало великой эпохи “опустошения земли” (М. Хайдеггер) в смысле ее обестелеснивания.

***

Но первые созерцания телесны через определенную новую материальность.