Топик: История развития китайской письменности

Первым источником сведений о древнейшем периоде развития китайской письменности являются надписи на гадательных костях, обнаруженных в большом количестве при раскопках последней столицы династии Шан, которая находилась на месте современной деревни Сяотунь уезда Аньян провинции Хэнань. По современному административному делению уезд Аньян входит в провинцию Хэбэй. Из "Бамбуковых анналов" известно, что шанский царь Пань Гэн в 14 год своего правления, т. е. в 1387 г. до н.э. перенес столицу из Янь на север в Мэн и назвал ее Инь.

Этот город оставался столицей династии Шан до конца существования в 1122 г. до н.э. Столица Инь не была городом в современном смысле этого слова, она была размещена на в нескольких селениях по обеим сторонам реки Хуанхэ. Поэтому к иньскому городищу относятся раскопки не только в Сяотуне, но также и в окрестных селениях.

Открытию иньской письменности предшествовала интересная история. В некоторых пекинских аптеках в прошлом веке продавались так называемые кости дракона, которые представляли собой фрагменты панцирей черепа, лопаточных костей крупных млекопитающих с нанесенными на них непонятными знаками. Кости дракона продавались как лекарственные вещества и в истолченном виде, использовались некоторыми врачами китайской медицины для лечения ран. В конце прошлого века этими костями и особенно надписями на них заинтересовался военный министр цинского правительства Ван Ижун, который дал распоряжение выяснить их происхождение. Проведенное его подчиненными расследование показало, что панцири и кости с непонятными знаками доставляются в Пекин из города Аньяна соседней провинции Хэнань. Местное население, разумеется, давно знало о них: эти кости часто находили при земляных работах. Ввиду того, что они принадлежали крупным млекопитающим и черепахам, которых уже давно не было в этой местности, суеверное население считало их; драконовыми костями. Зловещие предметы, попадавшиеся при земляных работах, собирали и выбрасывали в колодцы, которые считались местом обитания драконов. Часть этих костей попадала в руки бродячих торговцев, которые сбывали их в пекинские аптеки. Ван Ижун оценил важность этих надписей как ранних образцов китайского письма и приступил к составлению коллекции. Одновременно с ним к сбору коллекций приступили некоторые китайские любители древности и христианские миссионеры, работавшие в Аньяне. Когда материалов накопилось достаточно для их исследования, этими коллекциями занялся выдаю­щийся китайский историк и палеограф Ван Говэй, которому удалось прочитать надписи на нескольких десятках предметов. В результате его трудов удалось определить, что эти надписи относятся к последнему периоду истории династии Шан. По содержанию они представляют собой запись вопросов духам предков при гадании, запись ответов на них, указание на то, сбылось ли предсказание. Гадание на костях происходило следующим образом: жрец-гадатель нагревал участок кости раскаленным металлическим стержнем. От нагревания на ней образовывались трещины, форма и направление которых толковались как положительный или отрицательный ответ на вопрос. Один и тот же вопрос мог задаваться не-сколько раз в разной форме, все они записывались там же. При каждом гадании указывались дата и имя гадателя, такая структура надписей на гадательных костях давала возможность определить их датировку и последовательность во времени, установить имена и хронологию правителей последних столетий династии Шан, а также основных событий в государстве и семье правителя, по поводу которых эти гадания совершались. С технической точки зрения задачу, которую решал Ван Говэй, можно определить как дешифровку иньской иероглифической письменности. Обычно дешифровка письменностей проводится с помощью билингвы - параллельной надписи, сделанной известной письменностью. При дешифровке иньского письма исследователь не располагает билингвой, на основании которой можно реконструировать знаки иньского письма с помощью какого-либо другого известного письма или с помощью китайского письма современного вида. Свойствами билингвы максимальной степени обладает словарь Шовэнь цзецзы, составленный в I в. н.э. где содержатся древние начертания знаков китайского письма. Однако задача исследователей иньского письма была усложнена тем, что те древние начертания, которые приведены в этом словаре, относятся к значительно более позднему времени, примерно V-III вв до н. э. Эти начертания по своему графическому облику были ближе к знакам иньского письма, но никоим образом не совпадали с ним. Другим важным источником реконструкции иньского письма явились начертания знаков в подлинных надписях на бронзовых сосудах и колоколах эпохи Чжоу, которые помогали идентификации знаков иньского письма со знаками современного вида. Процедура реконструкции иньского письма представляла собой идентификацию знаков на гадательных костях и древних знаков из указанного словаря с помощью начертаний на чжоуской бронзе. Идентификация знаков иньского письма с современными иероглифами через знаки словаря Шовэнь Цзецзы и надписей на бронзе как метод реконструкции иньского письма оказался достаточно эффективным, несмотря на то, что он исключал возможности для произвольных толкований иероглифики иньского письма. Кроме того, обнаружилась область, где его применение оказалось невозможным. Как выяснилось в ходе дешифровки, не все знаки иньского письма вошли в надписи на бронзовых изделиях и в другие эпиграфические памятники эпохи Чжоу. Поэтому для этих знаков ни графическая идентификация, ни определение значения по принятому в настоящее время методу невозможны. Очевидно, что реконструкция значения этих иероглифов возможна лишь при наличии благоприятного констекста. В настоящее время издан опус надписей на иньских гадательных костях, который пополняется по мере появления новых находок. Стоит специально отметить, что в настоящее время реконструкция ограничивается значениями иероглифов иньского письма. Их чтение по настоящее время остается неизвестным из-за отсутствия транскрипций. Исследования Ван Говэя по дешифровке иньского письма были продолжены следующим поколением китайских палеогра- фов и успешно развиваются в настоящее время.

Большое сходство с иньским иероглифическим письмом наблюдается в оригинальной письменности, которая распространена в волости Шанцзянъюй уезда Цзянюн провинции Хунань. Эта иероглифическая письменность используется исключительно женщинами и поэтому называется женским письмом в отличие от китайской иероглифической письменности, которая называется мужским письмом. В настоящее время сохранились тексты женского письма, начиная с XIX в. Местные жители сообщают,что сущетвовали и более старые письменные памятники этого

письма, но они были уничтожены в период борьбы с суевериями. По своим принципам обозначения женское письмо по существу ничем не отличается от китайского: оно содержит знаки пиктографической и идеографической категорий. Среди них имеется множество таких, которые используются главным образом как слоговые фонетические знаки, что приближает письменность по ее типу к слоговому алфавиту. Се-Чжиминь, основной исследователь этого письма, полагает, что оно непосредственно восходит к иньскому письму. Более вероятным представляется независимое изобретение знаков женского письма, однако в любом случae это письмо представляет чрезвычайный интерес.

Единство любого сообщества людей обеспечивается и поддерживается благодаря единому коду коммуникации, с помощью которого происходит обмен информацией между его членами. Средствами коммуникации могут служить как слова, так и материальные символы. Символы созда­ются предметами, жестами, изображениями. Они образу­ют словесный, преметный, визуальный коды сообщений. Примечательной особенностью коммуникации является то, что одно и то же сообщение может быть закодировано по-разному. Так некое историческое событие может быть из­ложено как эпос в устной форме, как факт истории в письменной форме, представлено как танец, пантомима или театральное действо.

IОднако в основе любой невербальной коммуникации в конечном счете лежит речь: любой образ при его осмыслении описывается речевыми средствами. Особенность письма как явления культуры состоит в том, что оно посредственно перекодирует человеческую речь в зрительные образы. Пути этого перекодирования могут быть разными. В обозначении смысловых единиц речи возможны разные пути. Один из них реализован в письменности майя, где каждый знак описывает некоторую ситуацию, поэтому однозначного соответствия знака и словесного описания там не бывает, но сама ситуация описывается верно. По такому же принципу построена письменность народа носу в Южном Китае. Другой путь состоит в создании знаков письменности, непосредственно связанных с единицами языка. Деление речи на отдельные звуки является трудной задачей, которую цивилизации на всех континентах решали много столетий. Значительно более естественным и наглядным является деление речи на смысловые единицы. Эта задача везде была решена успешно. Поэтому повсюду тория письма начинается с иероглифических письменностей, где каждый знак представляет ситуацию в целом или отдельную ее часть как особый предмет. Соединение знака для отдельного предмета со значимой единицей речи - морфемой или слогом происходит позднее. B настоящее время можно лишь предполагать, что в действительности обозначали знаки иньской письменности - предметы или слова. Однако достаточно последовательная грамматика этих надписей свидетельствует о том, что иньское письмо уже было связано с речью. Проблема состоит только в том, в какой мере в них был отражен иньский язык.

Техника формирования зрительных образов для передачи речи на языке народа Инь порождена его традиционной культурой. Как известно, знаки-символы могут быть самыми обычными предметами как, например, лавровый венок - символ победы, а оливковая ветвь - символ мира и т. п. Знаковую функцию имеют также жесты, которые в визуальных жанрах искусства - театре и танце - помимо смысловой несут также и эстетическую функцию.

По своей семантической структуре иньское письмо состояло, в основном, из пиктографических знаков. Пиктограммы иньского письма представляли собой схематизированное изображение одного предмета: горы, солнца, текущей воды и т. п. Рисуночные знаки создавались прежде всего для изображения предметов с явно выраженной внешней формой. Для обозначения действий и процесса создавались сложные знаки - идеограммы, состоящие из нескольких простых изображений. Знак "возделывать земли представлял собой изображение человека, который в руке держит двузубую мотыгу, "ловить рыбу" - изображение рыбы, сети и двух рук, "грести" - изображение лодки и человека с веслом в руке. Процесс создания знаков иероглифического письма можно показать на примере двух знаков. Один из них представляет собой простую пиктограмму “глаз", другой - сложное изображение, состоящее из пиктограммы "глаз" и пиктограммы "рука", имеет значение "смотреть". Функция знака "рука" в этом сложном изображении состоит в том, что значение знака "глаз" он превращает в значение "смотреть". Смысл такого сочетания состоит в соединении изображения активного органа зрения с некоторым жестом рукой, указывающим на то, что орган выполняет свойственные ему функции.

Степень детализации изображения в разных случаях могла быть различной. В отличие от современных иероглифов внутри знаков иньского письма стандартные графические единицы-графемы не выделялись. Число черт в составе знака зависело от желания пишущего передать в своем изображении большее или меньшее число деталей. Исследователи иньского письма указывают на сходство графического стиля иероглифов, изображающих животных, со стилем зооморфного орнамента, который встречается на различных предметах материальной культуры эпох Инь и даже предшествующих исторических эпох. Это означает, что в своих истоках китайская иероглифическая письменность связана с изобразительным искусством и с орнаментом. Это делает понятным причину, по которой знаки китайского письма были названы словом вэнь "узор".

Каждая черта в составе письменного знака имеет определенный структурный смысл и предметную семантику.

В иньском иероглифическом письме четкое деление иероглифа на графические элементы еще отсутствует. Если возвратиться к рассмотренным выше примерам, то приведенные там знаки не могут быть четко разделены на графические элементы. Знак "возделывать землю" представляет собой изображение человека с мотыгой в руках, но не графический комплекс "человек"+"мотыга".

Четкое деление иероглифов на графические элементы связано с дальнейшим развитием иньского письма и с превращением простых или составных иероглифов в стандартные знаки китайской иероглифической письменности. Несмотря на отсутствие графиче-
ского стандарта для знаков иньской письменности и от-
сутствие четкого выделения графических элементов в
составе, можно определенно говорить о наличии в иньской
иероглифической письменности знаков-пиктограмм или зна-
ков-идеограмм. Как и во всех иероглифических письмен-
ностях в иньской письменности заметны признаки фонетизации: в надписях на гадательных костях имеется неболь-
шое число знаков, которые используются фонетически, фонетическим называется такое использование знака, при котором он обладает не своей обычной референцией, но передает чтение другой лингвистической единицы с тем же звучанием, т. е. в случае слогоморфемного языка он по существу выступает как слоговой знак. В китайской филологической традиции фонетическое использование знака называется заимствованием, а иероглиф, использованный
как слоговой знак, считается заимствованным. I
Как и многие древние письменности иньское иероглифическое письмо на гадательных костях и панцирях черепахи имело явно выраженную сакральную функцию. Одно время считалось, что использование письма в империи Шан ограничивалось пределами императорского двора в столице Инь, но уже в 40-х годах гадательные кости были найдены в раскопках по всей территории империи
Шан. Повсеместное распространение гадательных костей
свидетельствует о том, что гадания подобные императорским проводились и в резиденциях других правителей. Примечательно, что гадание на костях и панцирях сохранялось в первые годы следующей династии Чжоу и только потом вышло из употребления.

О светском употреблении иньского письма свидетельствуют также и нечитаемые надписи на керамике. Поэтому иньское письмо, вероятно, применялось также и в повседневной жизни. Не вполне ясно, какие материалы использовались для письма. Трудно представить себе, что в то время уже существовала тушь и какое-нибудь средство для ее нанесения на поверхность. Бамбуковые пластинки вполне подходили бы для этой цели, но об их использовании в качестве материала для письма в то время ничего не известно. Поэтому можно быть уверенными в том, что знаки иньского письма наносились острым предметом на кость, панцирь черепахи, деревянную планку или на поверхность необожженной глины.

Чжоуское письмо

При переходе от династии Шан к династии Чжоу ритуал, безусловно, оказался той областью общественной жизни, где произошли наиболее существенные перемены. Одним из атрибутов чжоуского ритуала были бронзовые ритуальные сосуды и колокола с надписями. Те и другие были обязательной принадлежностью ритуала жертвоприношения в честь предка, прославившего семью и удостоенного милости императора Чжоу. Обряд жертвоприношения, для которого требовались специально изготовленные сосуды с надписями, совершался также после разного рода пожалований и после совершения важного юридического акта - решения суда, размежевания земель и т. п. В этих случаях в надписях на жертвенных сосудах излагалось, кто и за какие заслуги получает назначение на долж ность или иную милость, и в чем состоит решение суда. Таким образом, ритуальные сосуды выполняли функцию жалованных грамот и судебных постановлений для подтверждения прав и привилегий их владельца. Исследование языка надписей на ранних чжоуских ритуальных сосудах убеждает в том, что в качестве письменного языка чжоусцы использовали тот же самый язык, на котором были сделаны надписи на гадательных костях. С течением времени язык надписей на бронзе изменялся, что представляется вполне естественным, потому что чжоуская династия правила почти тысячу лет.

Несмотря на то, что надписи на гадательных костях эпохи Шан встречаются на всей территории шанского государства, сколько-нибудь заметных локальных вариантов иньского иероглифического письма не засвидетельствовано, что позволяет говорить как об уязвимости его распространения, так и о достаточно по